Чертов, блин, десантник! Стопудов, его фокусы. Потирая отбитые костяшки, я вернулся в кусты и забрал оставленную Сайгу. Хорошо, никто не видел этого позора. Чуть не выхватил от безобидного мертвяка суровых звездюлин. Наверно, от усталости. Мозг уже не так адекватно оценивает реальность, не замечает многих деталей. Но купание в снегу, конечно, взбодрило.

Хотел было осмотреть трупную инсталляцию поближе, но остановился. В голове вспыхнула здравая и логичная мысль. Вован расставил мертвяков не просто так. Может, для устрашения врагов? Но тогда поставил бы их на реке. Зимой это единственное место, по которому могут ходить чужаки. И расположение странное. Почему стоят кругом? Явно не для устрашения. Какой-то вдвшный прикол? Навряд ли. Скорее, ловушка или приманка. Лучше их вообще не трогать -мало ли какие сюрпризы приготовил абсолютно неадекватный десантник.

Несмотря на явно нездоровую фантазию Вована, я решил его отыскать. Да он псих, причем смертельно опасный психопат, получающий удовольствие, отрезая уши врагов. Но у кого из нас в жизни не было ебанутого приятеля? И я готов терпеть его выходки, пока в этом есть польза. Главное, направлять неуемную разрушительную энергию в полезное русло. Например, зачистка нацистского бункера.

Радуясь, что не попал в ловушку десантуры — на кого вообще это рассчитано? – я по периметру обошел поляну. Разыгравшаяся пурга быстро заметает даже мои собственные следы. Но если все это западня, Вован должен притаиться где-то поблизости. А может и нет, раз до сих пор меня не обнаружил. Вот, блять! Я встал, как вкопанный. Не дыша, перехватил Сайгу. О такой удаче давно мечтаю! Медвежья берлога! Узнал ее по «продуху». Это характерное обледеневшее отверстие в снегу, шириной с кулак, через которое косолапый во время зимней спячки всасывает кислород из окружающей атмосферы. По крайней мере, так написано в пособиях для охотников.

Я понял, что стану сейчас обладателем сотен килограмм вкуснейшего диетического мяса и других полезных ништяков. Но как его достать? Шмальнуть из карабина в отверстие? А вдруг только раню зверя? Вспомнился чеченец Умар, которому миша откусил голову… Зашевелился первобытный страх, когда представил, на что способен голодный разъяренный медвежара, разбуженный посреди зимы.

Дело серьезное, мелочиться не стоит. Закинув за спину Сайгу, я вытащил из подсумка гранату. Затем, убрав по карманам перчатки, обхватил ледяные ребра, отогнул усики, зажал взрыватель и на цыпочках подкрался к отверстию. Глубоко вздохнув, выдернул кольцо и наклонился, отводя руку, чтоб зашвырнуть гостинец топтыгину. В этот момент ладонь с «эфкой» попала в чудовищные тиски. Я резко обернулся, едва не поседев, и встретился взглядом с десантником. Он покачал головой из стороны в сторону. Отобрав гранату, быстро вставил кольцо и вернул обратно.

– Медведица там, – произнес воин, отворачиваясь от режущего ветра, – с медвежатами… пусть спят, епта.

— Понял. — Граната переместилась в подсумок.

– Ты, хули, меня ищешь что ли?

— Да! Вова, что происходит? Что все это значит? – Я указал на покачивающиеся в порывах вьюги мертвые тела.

– Охочусь, епта!

— На кого? — удивился я.

— Да волчары здесь, ска, трутся, блять! — пояснил Вован.

— Зачем они тебе? На шапку?

-- Эти пидары всех оленей распугали! Охотитцца ж надо, ебана! Следы тут видал пару дней назад, во, приманку выставил! Заебок?

Я вздохнул, не став говорить, что у него серьезные траблы с кукушкой. И к тому же начал подмерзать на этом ветру.

– Пойдем в пещеру, Вован, холодно, блин!

– Опять торф таскать, ска? Ну, айда, хуле, – погрустнел ВДВшник.

– Есть проблема посерьезнее…

– Чо за хуйня нах?

– По дороге расскажу! Бля, Вова, что ты творишь?

– Ща, погодь малость!

Десантура направился к покойникам и, подхватив парочку, закинул на широкие плечи.

– Нахрена ты это делаешь? – закричал я.

– Закопаем в огороде, ептать, чтоб посевы колосились, – улыбнулся гигант.

– Бросай их, сейчас не до сельского хозяйства!

– Да че стряслось-то, братка? – Десантник швырнул замерзшие трупы в снег. – Жалко, растащат волки без меня…

По дороге к пещере я рассказал все, как было. Ожидал что угодно, недоверие, глумливый хохот, непонимание, как в случае с очкариком. Однако Вован выслушал, почти не перебивая, лишь хмыкал: «Охуеть! и «Ну, ептать!» Перед входом в логово мы, словно по команде, сняли оружие с предохранителей.

– Уж я-то, блять, подумал по серьезке чо… – хмыкнул десантура. – Ну там, Егорыч, нах, отыскал кикимору старую, да отпердолил, как в молодости, гыгы… а Валерка, кореш твой, увидав ту хуйню, стрельбу открыл, да обоих грохнул, епть! И типа щас от жены своей гасицца, гыгыгы!

Я посмотрел на него очень долгим внимательным взглядом:

– Поражаюсь твоей фантазии, Вован. Но это все не шуточки. Я все утро бежал, чтоб тебя предупредить.

– Не сцы, епть, – он сплюнул сквозь зубы, – ща пизда твоему фашику настанет! А ты, коли устал, мож обождать здесь. Посиди, покури, хуля. Тока пару гранат дай.

Я подумал с минуту, оценивая предложение. Спросил:

– Ты что, прямо сейчас собрался? Давай, лучше пойдем все вместе, Валера, Егорыч…

– Да ну нах! Мешать только будут, я те грю! Старому – сто лет в обед, а очкастый доходяга скорей себя пристрелит, чем фрица, нах!

– Валера вообще-то ФСБшник, – напомнил я.

– Какой нахой ФСБ?! – орнул Вован. – Ты его корки видал, братка?

– Нет, но он сказал…

– Да мозга онебет, я те грю! ФСБшник, епта! Ну, сцуко, пиздэц! Ну, ты чо решил? Хуле, вату катать? Айда, прогульнемся?

– Пошли, – кивнул я. Мне захотелось скорее покончить со всем этим и вернуться к нормальной жизни.

– Вот это по-нашему, братка! – обрадовался Вован. – Зачищать сразу надо, пока не очухалась мразота, нах!

Мы сурово переглянулись и двинули в мрачные недра северных гор.

Боевые стимуляторы, допинги и расширяющие сознание вещества, конечно, полезны в смертельной схватке. Но сейчас нужно просто выполнить неприятную грязную работу. Зачистить фашистского недобитка в его гнезде. Ну, и отправить в ад тещу Валеры, если она еще до сих пор не крякнула. Только почему душу терзают сомнения и страхи? Получится ли справиться с подземным злом? Увижу ли еще белый свет или сгину во мраке?

Мы движемся попеременно. Пока я или Вован делает резкий бросок до следующего поворота, второй прикрывает с выключенным фонарем. Такую тактику движения предложил десантник из своего богатого военного опыта. Соблюдая тишину, общаемся жестами, благо, я их знаю по военным фильмам.

Несмотря на усталость и нервное истощение от безумия предыдущих дней, я верю в успех операции. Со мной бешеный ВДВшник, а это придает сил. Ох, не позавидуешь теперь поганому фрицу. Очень захотелось курить, но Вован так строго взглянул на меня, когда вытащил пачку, что я решил потерпеть до победы. Запах табачного дыма может выдать нас врагу.

Наконец, добрались до рукотворного тоннеля, ведущего в немецкое убежище. Темнота и тишина. Лишь где-то холодным метрономом капает вода. Сделал шаг вперед, но Вован тормознул за плечо, указывая вниз. Я кивнул. Да, нужно глядеть под ноги. Гребаный Ульрих мог подготовиться, наставить мин и ловушек. Медленно, проверяя каждый шаг, подошли к завалу. Все спокойно. Может, зря беспокоимся, и безумный фашист уже подох? Но отбросил глупые мысли, первым ныряя в тесный проем.

А вот теперь следует быть предельно осторожным! Здесь, в этом чертовом склепе, можно ожидать чего угодно. Выключив фонарь, я дождался, когда Вован протиснется через узкий лаз. Держа наготове оружие, мы двинулись вперед. Лаборатория встретила темнотой. Мониторы то ли сами погасли, то ли их кто-то выключил. Лишь неоновые вспышки какого-то датчика на пульте озаряют мертвую залу. Под тактическим ботинком хрустнуло стекло. Предупреждающе зашипел Вован. Я выругался про себя. Следует быть предельно, мать твою, внимательным!