Повертел головой, оценивая обстановку. Мы в самом центре деревни, на небольшой площади. Дозорные на вышках с интересом наблюдают, облокотившись на перила. Не часто, поди, бывают подобные развлечения в этой общине.

– Чево пялишься? Пшел! – Меж лопаток ударил приклад. Чуть не свалился в истоптанный снег. Из толпы раздался смех. Я медленно обернулся. Вот гнида, я тебе это припомню…

Над головами людей возвышается деревянный столб с накинутой цепью. Когда толпа расступилась, моему взору открылась страшная картина. Вован на коленях. Покрытые десантными наколками руки вздернуты кверху, голова безжизненно висит, шкуры и тельняшка валяются рядом, а мощная спина испещрена кровавыми полосами, от которых валит густой пар. Бля, жив ли он вообще? Я судорожно вздохнул.

– Шо, поджилки трясуцца, разбойник? – засмеялся позади конвойный. – И ты Федотова кнута отведаш, не сумневайси! Но попозжа! Ступай, давай, председатель поговорить хотит.

У любой прочности есть предел. Сколько минут вы продержитесь под изощренными пытками жестокого врага? А кто-то бы обделался от одного вида «инструментария». Я не знаю, где находится мой предел, на какой отметке. Знаю только одно наверняка — моя стальная воля не даст ни единого шанса этим уродам получить координаты Схрона. Первое правило выживальщика. Лучше умереть, чем проболтаться.

Такие мысли крутились в голове, пока меня вели к массивному деревянному строению, к настоящему терему. На высоком крыльце двое часовых с берданками. Тоже с раскидистыми бородами.

У них это что, корпоративный стиль?

Открылись толстые двери. Один секьюрити презрительно сплюнул, другой, с рыжей бородой, проводил полным ненависти взглядом. Опять прилетело по лопаткам. Козлы вонючие…

Миновав полутемные лабающие проквашенной капустой сени, оказались в просторной, но прокуренной зале. На стенах – головы медведей, кабанов, лосей, волков и даже рыси. Между чучел висят самые разнообразные стволы, среди которых без труда узнал свою Сайгу и Валерин Вепрь.

Были б свободны руки, непременно бы попытался до них добраться.

Дым слоями парит вокруг единственной электрической лампы, освещающей огромный стол, уставленный мясными блюдами и графинами с бухлом.

Мой пустой желудок завистливо заурчал.

За столом восседает целая братия бородачей. А под столом снуют лохматые псы, выпрашивая косточки.

– Евстигней Карлович, привели вот энтого стрелка засратого, как вы и велели! – отчитался ублюдок-конвоир.

– Молодец, Деревяшка, проходи уж за стол, — велел, видимо, тот самый председатель. — А вы двое, держите этого героя на прицеле!

Два мужика встали справа и слева в нескольких шагах, направив ружья. Интересно, если сделаю стремительный, как у мангуста, рывок с линии огня, они шарахнут друг в друга? Я постарался успокоиться.

Главное, сейчас не наделать глупостей. Раз не пытают и не убивают, значит, им что-то нужно.

Пару минут председатель,грузный старик с залысинами, укутанный в бобровую шубу, изучающе глядел на меня. В отличие от остальных, у него нет бороды. Так что моя глупая мысль насчет корпоративного стиля не нашла подтверждения.

– Как звать, кто таков, откуда? — спросил, наконец.

– Меня зовут Парамон, – Я решил, на всякий случай, не выдавать свое подлинное имя. — Сам я не местный. Путешественник. Турист из Питера.

— Турист значит… — медленно произнес старикан, крутя в узловатых пальцах вилку.

— Брешет сволочуга! — с набитым ртом заржал Деревяшка. -- Из одной банды оне с тем ВДВшником!

Я решил выдать порцию правды:

– Ну, вообще-то, не простой турист, конечно. Когда начались предпосылки к войне, я сразу понял, к чему это приведет. Давно готовился. Собрал вещички, прыгнул в машину и на севера. Много пришлось скитаться, машина сломалась, иду пешком… ищу хороших людей, к кому прибиться. В одиночку выживать не вариант, – вдохновенно зачесал я, сделав максимально честные глаза.

– Выживать, значит… – Председатель, не мигая, уставился на меня.

– Ну да, – пожал плечами, насколько позволяют веревки. – Я ж выживальщик!

– Чего-чего?

– Ну, выживальщик…

Евстигней Карлович впервые улыбнулся, ощерившись гнилыми зубами:

– Поглядите-ка! Вышивальщик! Такого зверя мы еще не ловили, правда, хлопцы?

Хлопцы затрясли бородами в приступе смеха. Деревяшка аж подавился и застучал по столу тощей ручонкой, выплевывая во все стороны куски мяса.

Я молча стиснул зубы.

Хоть и обидно слышать их дебильный смех, но буду придерживаться такой версии.

Председатель резко оборвал веселье:

– Почему разбоем занимался?

– Да каким разбоем?! – воскликнул я невинным голосом. – Десантника этого я только на днях встретил! Он вообще хороший мужик. Пустил в пещеру переночевать, иначе бы замерз в пурге. Жизнь он мне спас. Контуженный, конечно, малость. Но это после Чечни. Воевал он там.

– Чевош тады кореш твой контуженный, если такой хороший, людей наших перебил? – ехидным голосом спросил Деревяшка.

– Это когда вы на пещеру напали? А что еще делать? Сами стрелять первые начали! Честная самооборона.

– Разозлил нас дружок твой, Парамон, очень разозлил, – покачал головой председатель.

– Вообще-то, ваши первые наехали на него на озере, – напомнил я. – Это что же получается, простому человеку теперь нельзя порыбачить? Озеро большое, а вы не даете рыбу ловить!

– Хто это не дает?! – возопил Деревяшка. – Энтот бандюк Лёню и Семеныча на озере избил! И ограбил! Всю рыбу забрал и снегоход! Я вам, грю, Евстигней Карлович, не о чем с ними толковать, в расход их! На корм свиньям пустить!

Председатель жестом прервал этого урода и обратился ко мне:

– Что на это скажешь, вышивальщик?

– А что мне говорить-то? У вас своя правда, у меня своя! Нас обвиняете, а сами лучше что ли?

– Ишь, разлаялся, бандюга! Да мы тут за порядком смотрим, в местах энтих!

– Не тараторь, Деревяшка, – сказал Евстигней Карлович. – Пущай говорит.

– Что ж вы не верите-то мне, добрые люди? – Я очень правдоподобно изумился. – Что мы плохого-то сделали? Ну да, вышло недопонимание небольшое. С кем не бывает.

– Сдается мне, Парамоша, зачесывашь ты нам тут ересь, потому как жить хочешь.

Я нервно рассмеялся:

– А кто же не хочет? Я же говорил, что я – выживальщик!

– Ну давай, проверим тогда, как ты выживешь… – усмехнулся старый хрен.

И неожиданно швырнул вилку, которой до этого ковырял в тарелке. Даже несмотря на действие отравы в организме, я в принципе ожидал подобную подлянку, поэтому, когда блестящий столовый прибор устремился в меня, просто сделал маневр уклонения. Тынц! Вилка впилась в дверь за моей спиной. Конвоиры встревожено вскинули стволы. Следом полетела увесистая крышка от графина. От нее тоже увернулся. Затем, как диск капитана-Америка, в полет отправилось здоровенное серебряное блюдо с обглоданными костями. Его отбил ударом крепкого тактического ботинка. Собаки радостно кинулись подбирать объедки.

Хорошо, деревенские дурни не догадались связать мои смертельно опасные ноги.

– Неплохо, – кустистые брови Евстигнея Карловича поднялись вверх.

– Не, ну так и я смогу! – презрительно фыркнул Деревяшка. – Туфта!

– Можете еще как-нибудь проверить! – гордо ответил я.

– А шо? И проверим!

Утырок вопросительно поглядел на председателя. Тот кивнул. Закинув порцию самогона, Деревяшка отодвинул тарелку и вытер пальцы об фуфайку. С торжествующим видом поднялся, поправляя шапчонку, в руках козла грозно сверкнула сталь. Ловко подкинув угрожающего вида кинжал, он посмотрел на меня с гаденькой ухмылочкой. Я глубоко вздохнул, приводя организм в максимальную концентрацию.

Неоднократно видел такое в фильмах с Брюсом Ли.

Хихикая, он размахнулся. Мышцы ног напряглись, готовые бросить тело в сторону. Отбивать клинок не вариант. Я же не обдолбанный эликсирами ведьмак, чтобы проделывать такие фокусы. Давай, скотина, кидай! Хватит кривляться, как шимпанзе. Вжух! Блеклой молнией сталь пронзила прокуренную атмосферу, оставляя турбулентные завихрения. Но я не сдвинулся с места. Нож пролетает на безопасном расстоянии. Жалобно-пронзительный визг. Пес, выронив кость, закрутился волчком. Нож криворукого мудака впился несчастному животному прямо в бедро.