Мысль оборвалась на полуслове.

Я застыла.

Забыла, что надо двигаться — ведь так быстрей можно освободиться от гиеньего парализующего яда, насколько я поняла.

Но застыла.

После моего первого пыльного мешка стоило бы посчитать, сколько их в последнее время обрушилось на мою бедную голову.

Какое желание загадали небесные птицы Лелль и Лена, в квартире Олега в четыре руки создавая очередной вязано-плетёный шедевр?

И не это ли их желание послало меня так легкомысленно к ведьме Наталье?

Но… Благодарила-то я Эрика. А кто на самом деле отвёл от меня крыс?

Закатив глаза и пожалев, что на мне нет цепочки с крестиком (порвалась, а я до сих пор не удосужилась отдать её на ремонт), я попросила: «Господи, сделай так, чтобы Эрика быстрей освободили и чтобы небесные птицы улетели в свой мир! А то мозги себе сломаю, думая, кто из них ведёт меня, помогая себе!.. Ну, небесные, блин! Ну, кукловоды! Сделали из меня полную идиотку и рады, небось?»

Блин… Жестоко…

Нет, их понять можно, но…

Растерянная из-за неприятной догадки, я сидела, обескураженно глядя в еле видную стену напротив. И обиженная. Мы им помогаем, а они вот как с нами…

Сидела долго, пока не поняла, что уже не просто обижена, а упиваюсь этой обидой.

Эгоистка.

Криво усмехнувшись, велела себе влезть в шкуру Лены. Итак, я небесная птица, вывезенная из привычного мира в незнакомый и агрессивно чужой, потому что меня сюда не приглашали, а вывезли силой. Со мной вместе мой брат-близнец и сын. На границе миров брат сумел каким-то образом сбежать. Затем нас с сыном разлучили. Узнав, чего от нас хотят приживалы и каким образом этого добиваются, я… Я прикусила губу. Реакция Лены предсказуема. Как мать, в первую очередь она испугалась за сына.

Ничего удивительного. По скупым рассказам миротворцев и самих небесных птиц, я поняла, что два ростка от одного корня живут отдельно друг от друга. Превратись Эрик в приживалу, Лена потеряла бы возможность часто видеть сына. Ведь его бы отправили к подобным ему. Ведь если есть отдельный город приживал, Лену посещение его выматывало бы до ужаса. Ведь в своём мире они видят друг друга. И при виде небесной птицы, появившейся среди них, приживалы быстренько вспоминали бы о своих желаниях.

Хватит размышлять. Пора действовать. Если уж очутилась здесь, для начала надо подумать, как смыться отсюда. Я встала и внимательно огляделась. И только когда меня чуть качнуло, удивлённо улыбнулась. Стою! Двигаю руками! Ура.

Крысы на меня внимания не обращали. Так что из той же горячей благодарности, что меня не тронули (пусть и по чужой указке), я осторожно раздвинула железные прутья, прислонённые к высокой нише с коробками. Ну, чтобы зверью было удобно спускаться на пол потом, после всех их деловых исследований.

Для начала я обхлопала карманы джинсов. Ни мобильного телефона, ничего, что помогло бы мне в этой ситуации.

А затем я огляделась в поисках предмета, которым можно легко и непринуждённо треснуть по башке любой той твари, что захочет меня остановить.

Действие яда прошло настолько, что я, выполнив небольшой комплекс обычной утренней зарядки, не почувствовала никакой скованности в движениях. Медленно обошла помещение подвала и выяснила, что оно довольно большое, просто я находилась в отдельном «отсеке», если можно так назвать часть этого места, которое было примерно ограничено полуметровыми кирпичными стенами. Перешагнув одну такую стенку, я оказалась среди множества ящиков, чем-то наполненными, а у стены стоял стол со станками вроде тисков и ещё чего-то. Здесь было темней, и я не могла сразу разглядеть всё, что здесь есть: свет от тусклой лампы плохо доходил сюда. Потом я заметила, что стена даже в полумраке выглядит довольно аккуратной, и попробовала найти выключатель. Как ни странно, здесь лампочка была лучше — ярче. Впрочем, вспомнив слова главного похитителя о бывшей слесарной, куда надо меня сопроводить, сразу сообразила, зачем здесь нужен такой свет.

Теперь я сразу нашла не только инструмент по руке, но и ещё кое-что. Для начала решительно рассовала по карманам джинсов два гаечных ключа. Тяжёлую ножовку с деревянной ручкой оставила в руке — хотелось сразу держать что-то тяжёлое для уверенности. А оглядевшись, нашла второе по значимости оружие — две бутылки-спрея с техническим маслом и очистителем. Забрала обе. Одна была не очень тяжёлая — с растворителем, наверное, ею уже пользовались, но бутылка с маслом оказалась увесистой. И я почувствовала себя гораздо лучше. Растворитель запихала в тот карман, где лежал гаечный ключ поменьше. Масло прихватила незанятой рукой.

Вернулась на тот участок подвала, где сидела. Вспомнила, как меня привели сюда, и подошла к двери… Ха, эти гадики оказались самоуверенными! Затаив дыхание, я осторожно отвела дверь, постепенно толкая её кулаком с ножовкой и приоткрывая видимое пространство. Пока никого не вижу. Так что дверь открыла так, чтобы можно протиснуться в появившуюся щель. Встала и на всякий случай застопорила дверь так, чтобы не закрылась. Угол здания. Так что враг может появиться с обеих сторон. Выдохнув, я выглянула за один угол. Задняя сторона дома. Зелень — трава и кусты. Сад?

Едва подошла к другому углу, как чуть не сбежала в подвал.

Голоса. Дёрнулась бежать, но расслышала детский голос и, облившись потом от почти неразрешимой ситуации: бежать или подслушивать, — осталась на месте.

— Ты меня понял? — строго спросил мужской голос.

— Да, понял. Я больше не буду.

— Ты не должен выходить за пределы сада. Повтори.

— Я не должен выходить за пределы сада.

— Ты должен слушаться своих друзей.

— Но они не мои!..

В моё сердце как будто швырнули куском льда, когда я услышала звонкую оплеуху. Повисла жуткая тишина, в которой весело распевали птахи из сада, шумел ветерок по вершинам деревьев, где-то проезжала машина и перекликались довольные всем люди… И плакало моё сердце.

— Повтори, — сухо сказал мужской голос.

— Я должен слушаться своих друзей, — покорно сказал мальчик.

— Иди гуляй, — уже равнодушно сказал мой похититель. — Но не забудь вовремя вернуться к обеду.

— Спасибо.

Под тяжёлыми шагами заскрипел песок на асфальтовой дорожке, огибающей дом.

Потом послышался шелест по траве лёгких, детских шагов. Мальчик показался не сразу. Он медленно брёл к деревьям, поглаживая щёку. По плечам, которые то и дело заметно поднимались, а потом опускались, нетрудно было сообразить, что мальчик вздыхает… Я следила за ним, пока он не пропал за кустами цветущего шиповника. После чего снова выглянула сначала за один, потом — за второй угол. Никого. Только далеко пару раз мелькнули люди, кажется, возле машин. Если отойти подальше от этого угла, никто не поймёт, что некто стремительно мчится к садовым деревьям.

И я помчалась, пригибаясь и суматошно косясь на тех, кто ходил там, вдали.

Сад был запущенный. Кажется, ранее он принадлежал обычным жителям коттеджа, которые заботились о нём, а теперь, когда в дом въехали гиены-приживалы, про него просто забыли. Но кое-где остались холмики недавних клумб и дорожки, уложенные камнем или плитками. И мальчика я нашла сидящим на краешке скамейки.

Вылетела перед ним так резко, что он отшатнулся от меня к спинке скамьи и схватился руками по обе стороны сиденья, словно собираясь немедленно дать драпака от меня. Я, задыхаясь от стресса и бега, выдохнула:

— Привет, Эрик!

И шлёпнулась на другой край скамьи от него. Тоже на самый краешек, потому что побоялась продырявить джинсы, а заодно и собственное тело отвёртками в карманах.

Мне показалось, он не сбежал только потому, что увидел в моих руках странные предметы. Мальчик уставился на гаечный ключ, перевёл взгляд на бутылку с маслом.

— Я тебя знаю? — медленно спросил он, а потом более насторожённо добавил: — Ты… мой друг?

— Тебе — друг. Этим — враг, — кивнула я на примерное месторасположение крыльца.

Он встал со скамейки, и я испугалась, решив, что он сбежит от меня. Но мальчик спокойно подошёл, чтобы поближе разглядеть то, что я держу в руках. А я пригляделась к нему самому.