Пока он говорил, мы вернулись к электрической крепости. Перед ней я с удивлением увидел нечто вроде металлической паутины; сеть толстых проволок простиралась на шесть километров от холма. Мне вспомнилась колючая проволока, применявшаяся в войне буров с англичанами и, позднее, русских с японцами; но Пижон объяснил мне, что это приспособление не имеет с ней ничего общего.

— Как мне объяснили, — сказал он, — сюда направляется корпус японцев в двадцать тысяч человек. Он будет встречен у холма Пяти Деревьев и там уничтожен огненным дождем…

— Огненным дождем?

— Или жидким огнем. Дождем азотной кислоты. Вы знаете, что она действует, как огонь. Ливень азотной кислоты на пространстве нескольких километров сожжет японцев живьем прежде, чем они успеют выбежать из его района.

— Ничего не понимаю! Да откуда же здесь возьмется столько азотной кислоты?

— О, источник ее неистощим. Она фабрикуется прямо из воздуха: азот и кислород соединяются под влиянием электрического разряда, вызванного концентрированием в известном пункте электромагнитных волн определенной длины и амплитуды колебаний. Получается удушливый, ядовитый газ — окись азота; но в то же время колоссальное электрическое поле, созданное таким образом в атмосфере, привлекает отовсюду водяные пары, сгущает их в тучу, которая изливается дождем, захватывающим этот газ и достигающим земли в виде потоков дымящейся азотной кислоты. Такого душа не выдержит ничто живое. И вот в этой ванне предполагается выкупать японский отряд.

— Какое…

— Не договаривайте, патрон. Эта война заставила забыть понятие человечности… Да и раньше-то его плохо помнили… Да… но это еще не все. Чтобы задержать японцев на одном месте, их заставят плясать.

— Как так?

— Будут пущены подземные токи, которые вызовут землетрясение под их ногами; когда же они повалятся на землю, тут-то и хлынет дождь… Если удастся уничтожить весь корпус, то и ладно; если же хоть часть его останется, она двинется дальше и все-таки попытается взять станцию… Но, патрон, я вижу, аэрокары опять готовятся к отлету; на этот раз возьмите меня с собой.

Действительно, сейсмограф сообщил, что корпус японцев находится на расстоянии двадцати пяти километров и Берк отдал распоряжение об отлете. Он разрешил Пижону поместиться в гондоле «Орла» и мы отправились.

Вскоре мы заметили японскую колонну из тридцати батальонов, двигавшуюся по степи. Мы приостановились на высоте тысячи метров. Представление не заставило себя ждать. Над головами японского отряда, на довольно значительной высоте, я заметил какие-то фантастические огни, какое-то сияние, странный, загадочный, мерцающий свет, охватывавший обширную площадь. Над этой мерцающей сферой заклубился туман, он сгущался в тучу — и вдруг из-под земли, из-под ног японской колонны донеслись глухие раскаты грома, подземные удары. Деревья и кусты зашатались, колонна остановилась, кони взвились на дыбы; люди тщетно старались сохранить равновесие; они размахивали руками, шатались, падали, цеплялись друг за друга, валились кучами… Не вот из сгустившейся над ними тучи хлынул дождь, потоки дымящейся желтоватой жидкости… Дикий вопль долетел даже на нашу высоту, тысячи людей корчились в муках, они пытались вскочить, бежать, ползти, но земля гудела и тряслась по-прежнему, не давая возможности держаться на ногах. Они задыхались — вследствие быстрого соединения азота с кислородом образовалась как бы пустота, вакуум, пространство с разряженной атмосферой — метались, извивались в судорогах… Я бросил зрительную трубу и отвернулся; более ужасного и, надо правду сказать, возмутительного зрелища я еще не видывал; даже замороженная эскадра не могла с ним равняться.

Впрочем, не вся колонна погибла. Шестнадцать батальонов оказались вне сферы огненного дождя.

— Генераторы недостаточно сильны, — проворчал Берк. — Маршал предвидел это, но не успел предупредить… Тысяч десять погибло, остальные идут к станции. Теперь они уверены, что овладеют ею.

В самом деле, шестнадцать батальонов, избежавшие гибели, шли скорым шагом к Свинцовой Горе.

— Как же их встретят? — спросил я Пижона.

— Для них приготовлена проволока, которую вы видели. Она заряжена электричеством: Эриксон нашел способ задерживать его на неизолированных проводниках. Посмотрим, что из этого выйдет.

Вскоре показались японцы. Они приостановились перед проволокой очевидно, догадываясь о ловушке. Потом осторожно двинулись вперед, остерегаясь дотрагиваться до подозрительных сетей. Вскоре проходы между проволоками были наполнены людьми. И снова загудела и затряслась земля, снова прокатились глухие подземные раскаты, люди шатались, падали, натыкались на проволоку, машинально хватались за нее — и уже не могли отстать. Токи громадного напряжения пронизывали отряд по всем направлениям, то и дело разрешаясь чудовищными искрами, солдаты валились толпами и спустя четверть часа двенадцатитысячная колонна представляла груду трупов.

— Теперь мы можем спуститься, — сказал Берк. — На сегодня операции закончены. Конечно, завтра японцы будут осторожнее, ввиду полученных уроков, но мы далеко еще не исчерпали всех наших способов защиты. Утро вечера мудренее.

На другой день мы встали поздно, около десяти часов, и начали было набрасывать отчет о вчерашних событиях, когда страшная суматоха на станции заставила нас оторваться от работы.

В чем дело? Что случилось?

Мы слышали крики:

— Убит! Зарезан! — видели толпы солдат, стремившиеся к помещению маршала.

Я и Пижон бросились туда же.

Какое зрелище! Эриксон лежал на постели бездыханный, из его обнаженной груди торчала рукоятка японского кинжала.

Труп уже окоченел; убийство, очевидно, было совершено несколько часов тому назад.

— Какой-нибудь японец уцелел от бойни — сказал Берк — и пока мы почивали на лаврах со свойственной нам беспечностью, пробрался к маршалу под покровом темноты и совершил ужасное дело. Покойный ничего не боялся, не запирал на ночь дверей своей спальни, не имел никакой охраны. Нам следовало подумать об этом раньше, мы его не уберегли…

Когда первый момент смущения и уныния миновал, генерал Страуберри обратился к офицерам:

— Господа, — сказал он с энергией, — кровь за кровь! Нам остается отомстить за покойного маршала и продолжать его дело. Господа Ронбиггер и Берк, его ближайшие помощники, возьмут на себя ведение дальнейших операций. Сегодня мы уничтожим вторую часть японской армии, которая движется на нас с запада…

Но нам готовился новый удар. Со всех постов станции стекались техники, с расстроенными, смущенными лицами. Ронбиггер и Берк, вызванные ими, вернулись к генералу, крайне встревоженные. Поговорив с ними, генерал снова обратился к офицерам, бледный и ошеломленный:

— Господа, — сказал он, — оказывается, что убийство маршала было прелюдией к целому ряду покушений. То, о котором мне сейчас сообщили, в высшей степени серьезно. Оно делает наше положение критическим. На всех постах констатировано отсутствие тока. Как вам известно, мы получаем электрическую энергию из Скалистых гор, за счет водопадов и горных потоков. Они находятся к востоку от нас, так что гарантированы от захвата неприятельской армией. Но японские лазутчики ухитрились проскользнуть в эту местность, несмотря на тщательную охрану, и перерезать провода. Японский корпус в двадцать тысяч человек недалеко, а мы лишены возможности что-либо предпринять против него. Мы не можем даже следить за его приближением, потому что наши аэрокары снабжены электрическими двигателями.

Наступило жестокое смятение. Начальники отряда собрались на военный совет, пригласив к участию инженеров. Мы дожидались решения.

— Да, всякая система имеет свои слабые стороны, — философски заметил Пижон. — Изобретательность Эриксона уничтожила двадцать тысяч японцев разом, но двое-трое японцев, не побоявшихся виселицы, обессилили все Эриксоновские изобретения… Материал для статьи о превосходстве личной храбрости над механическими способами… Ох, хорошо бы теперь сидеть в редакции.