9

Перейдя на другой берег реки по небольшому, потемневшему от времени и сырости, мостику без перил, я почти машинально, по привычке, глянул на пультик. Тот нашел, чем порадовать: пока мы точили лясы со старостой Мило, показатель синхронизации превысил пятьдесят процентов. Составил пятьдесят два процента, если быть точным.

— Хм. Пациент скорее жив, чем мертв, — прокомментировал я. И, в полном соответствии с принципом «попытка не пытка» нажал большим пальцем на кнопку возвращения. Другой рукой взяв за локоть Валю.

Буквально на долю секунды окружающий пейзаж — с рекой, лугом, маячившим впереди лесом — померк, лишился объема, став похожим на театральные декорации или графику в старых компьютерных играх. И я даже успел позволить себе понадеяться, что в следующее мгновение мы окажемся в кабине машины времени.

Увы, чуда не произошло. Живость снова вернулась в окружающий мир — мир невесть насколько древних времен. Снова зашумела река, запела какая-то птичка, а солнце светило как прежде ярко. Солнце, вокруг которого планете Земля предстояло совершить не одну тысячу оборотов прежде, чем ваш покорный слуга хотя бы родится!

Затем, на моих глазах, под мой же многозначительный возглас «ну е-мое!», цифра синхронизации на экране пультика начала стремительно уменьшаться. Пятьдесят один процент, пятьдесят, сорок девять. Словно сила, ответственная за наше пребывание здесь, как и за наше возвращение, решила наказать нерадивых подопечных. Так же за попытку побега из мест не столь отдаленных незадачливый беглец получал дополнительные годы к сроку.

Остановилось падение на сорока восьми процентах. Подержав пультик еще немного перед собой и убедившись, что больше санкций не последует, я убрал его обратно в карман.

— Фокус не удался, фокусник был пьян, — молвил я при этом, виновато разводя руками.

— Глазам своим не верю! — не то с искренним, не то с деланным, но возмущением воскликнула Валя. — Неужели ты бы бросил в беде несчастных похищенных девушек?

— Не уверен, что и оставшись, могу им помочь, — только и мог ответить я. — Этот летающий шатер… мечом его точно не достать. Тут бы разве что чего-нибудь взрывчатое сработало. Да и хозяин его… что за доспех он такой носит, что голова вроде открыта, но брошенный камень ей никак не навредил?

Незадолго перед уходом я еще раз поспрашивал Мило об этом авиаторе-работорговце. Точнее, о его одеянии и другой экипировке.

Увы, ничего ответы старосты не прояснили. Никаких доспехов, никакого шлема тот улыбчивый гад не носил. Одежда же по описанию скорее напоминала современный мне спортивный костюм.

Уж не еще ли один путешественник во времени, коллега мой, пожаловал? Увы, гипотеза была так себе. Ничуть не объясняла ни неуязвимости этого субчика, ни интереса к местным девушкам — прямо скажем, нездорового, ни пресловутого летающего шатра. Ибо никакое транспортное средство таких размеров в кабину машины времени не поместится. Да и если бы даже поместилось… насколько помню, попытка прихватить в прошлое даже самокат не увенчалась успехом.

— Да и что если нам вообще не дано вернуться живыми, — предположил я угрюмо. — Как тебе такой расклад: нас занесло сюда, чтобы мы, погибнув, прихватили этого летуна с собой… или хотя бы обезвредили.

Честно говоря, возможность такой подставы я до сих пор даже не предполагал. И лишь теперь, когда мы узнали получше, с кем… или с чем имеем дело, до меня дошло. Ведь и правда: жизнь — не кино, хеппи-энд в ней не гарантирован. Особенно когда имеешь дело с некой слепой силой, возможно даже законом природы, цель которого — восстановить целостность временного потока и цепочки причин и следствий. А там хоть трава не расти.

Так же, к примеру, пробка могла бы возмутиться тем, что ею заткнули дыру, лишив других возможностей реализоваться. Да только кого волнуют возмущения какой-то пробки?

А вот Валя моего пессимистического настроя не разделяла.

— Вот уж не думала, что ты такой нытик, — насупившись, сказала она, — а еще мужик называется. Воин! А если подумать… нет, правда! Что такого сверхъестественного здесь происходит? Какой-то козел летательным аппаратом обзавелся? Ну, допустим. Братья Монгольфье лишились в этом деле приоритета, как и мифический Икар. Но это не значит, что летающая хрень его — неуязвима. Воздушные шары тоже летали, но им хватало маленькой дырочки, чтобы сдуться. А боевые самолеты? Да вплоть чуть ли не до Второй мировой их удавалось вывести из игры, стреляя из винтовки.

— Правда, у нас и винтовки нет, — пытался возражать я, — как и вообще ничего, бьющего на расстоянии… чтобы дырочку проделать.

Но Валю уже было не остановить.

— А сделать слабо? — вопрошала она. — Реконструктор называется! В детстве лук со стрелами не мастерил? Да, тогда то были лишь игрушки. Ну, так и ты уже не ребенок.

Что-то в этом есть, признал я про себя.

— Что до самого хозяина летающего шатра… — продолжала Валя, — то тоже не факт, что он неуязвимый. Откуда ты знаешь — может, камень тот абы как бросили и вовсе в голову не попали. На самом деле, я имею в виду. А Мило мог и приврать, и просто невнимательно смотреть. Но даже если башку он защищает… все равно! У всех найдется уязвимое место. У Ахиллеса нашлось, у Бальдра — нашлось. Так отчего ему не быть у этого гада? Это ж просто человек! Из костей и мяса!

Что-то в моей душе… какое-то чувство подспудное, однако, подсказало мне в ответ на последний пассаж: необязательно. Необязательно тот тип является «просто человеком».

Но тогда кем?

Делиться этой смутной осторожной догадкой со своей спутницей мне, однако, не хватило духу. Не улыбалось как-то быть записанным уже не только в нытики, но и в параноики.

А Валя не преминула выложить передо мной последний козырь. Крыть который мне вообще было нечем.

— И, уверена, колдунья должна подсказать нам что-то полезное. Зря, что ли, на пути к ней синхронизация выросла?

Я снова глянул на пультик — за разговором мы успели преодолеть примерно половину пути по лугу от моста до лесной опушки.

Пультик показывал опять-таки половину — предмет вечного спора о «пустом или полном» стакане. Синхронизация снова подросла до пятидесяти процентов.

Что и говорить, выглядело это ободряюще. Хотя я не спешил снова жать на кнопку возвращения — после предыдущей попытки и ее последствий. Зато в душе затеплилась надежда. Действительно ведь, если б визит к колдунье был заведомо бесполезен, вряд ли синхронизация стала бы расти, показывая, что вселенский порядок восстанавливается.

Но главное: до меня дошло, что и у странного человека с летающим шатром впрямь могут быть свои слабости. Не в общефилософском смысле, как о том толковала Валя, а во вполне конкретном.

Начать с того, что никакой полет не может длиться вечно. Любой летательный аппарат рано или поздно вынужден приземлиться. И не только для пополнения запасов топлива, которые вообще-то тоже не безграничны. Причин, что вынудили бы улыбчивого хозяина летающего шатра прервать полет, на самом деле уйма.

Есть ему что-то надо? Надо. А насытившись, справить нужду? Тем более необходимо. Еще требовалось общаться с тем же Кхуглом и ему подобными — теми подонками, что охотно продавали соотечественников, привлеченные блеском золота. Или с теми из аборигенов, которые, в отличие от Мило и его односельчан, охотно бы сбагрили несколько дурнушек-соплюшек, чтобы улучшить свое материальное положение.

Плюс «живой товар» требовалось переправлять. Куда-то… скорее всего, в другую страну, и как-то. Вряд ли летающий шатер мог проделать весь путь до страны-покупателя. Скорее всего, где-то в этих же краях у клиентов нашей улыбчивой мрази оборудована база, что-то вроде фактории. С портом, наверняка — не вполне легальным, но на который власти, включая кхонаса, смотрят сквозь пальцы. А что? Уж если на крестьян и разбойников золота работорговцы не пожалели, то правителю тем более должны его столько отсыпать, что тому впору вопить «Довольно!», как радже из сказки про золотую антилопу.

Туда-то, на эту базу-факторию человек с летающим шатром свозит несчастных девушек, наверное, со всей страны. Там их грузят на корабли либо в повозки (целые караваны повозок) и уже доставляют на невольничьи рынки у себя на родине или еще где.

В общем, поводов спешиться, покинув свой летательный аппарат, у нашего недруга хватает. Более чем достаточно, чтобы желающие поквитаться с ним могли выждать удобный момент. А без шатра летающего этот лыбящийся ублюдок однозначно гораздо уязвимее, чем в воздухе. Мне, например, встреть я его на земле, уже не придется жалеть об отсутствии зенитки или пытаться изготовить лук со стрелами да изображать из себя Робин Гуда. В какой бы крутой доспех этот человек ни облачился, он все равно уязвим для огня, может утонуть в воде или разбиться при падении с высоты хотя бы в пару десятков метров.

Не говоря уж о том, что лицо этот тип вообще-то держал открытым… скорее всего, если только это не искусно изготовленная улыбающаяся маска. Вот туда и надо тыкать мечом.

Утешительные мысли нахлынули на меня, что и говорить! Часто так бывает: тревога и уныние сменяются облегчением под лозунгом «у страха глаза велики».

Но гаденькая мыслишка — что успешное выполнение нами предначертанного вовсе не исключает нашей гибели — угнездившись в моем мозгу, хоть и отступила, но не спешила покидать его совсем. Затаилась просто, забившись в темный уголок.

Оставалось узнать, что скажет (подскажет) колдунья. Ведь Валя права: не будь от визита к ней никакой пользы, едва ли бы визит этот повлиял на синхронизацию. По крайне мере, положительно повлиял.

Жилище колдуньи стояло среди деревьев, но не таясь. Небольшая избушка на сваях — несомненный прогресс по сравнению с землянками жителей деревни.