Момент сей еще немного подогрел мою надежду. Выходило, что староста Мило не ошибся, колдунья действительно умнее большинства здешнего люда. А не просто нелюдимая полубезумная бабка с бессвязной речью, лечащая все болезни мышиным пометом.

Избушка смотрела из леса на соседний луг маленьким, больше похожим на бойницу, окошком. Двери видно не было, находилась она, не иначе, с другой стороны.

— Избушка-избушка, повернись ко мне передом, к лесу задом, — проговорил я, остановившись в нескольких метрах от жилища колдуньи.

Шедшая рядом и так же остановившаяся Валя шутливо толкнула меня локтем.

— Ах, простите, не так надо, — хохотнув, с деланой учтивостью произнес я.

И изрек англоязычный аналог предыдущей фразы:

— Hut of brown, now sit down!

А следом спохватился, запоздало испугавшись, как бы не нарушить аглицкими словечками настройку ЛНМов. Чего доброго, начнут переводить нам местную речь на язык Филипа Дика и Стивена Кинга.

Так или иначе, а ни поворачиваться, ни присаживаться избушка, разумеется, не спешила. А потому пришлось нам самим обойти ее в поисках входа и хозяйки.

Нашлось и то, и другое одновременно. Причем, если домик на сваях, по крайней мере, при толике воображения мог напомнить избушку на курьих ножках (хотя где вы видели куриц на четырех ногах?), то сама колдунья ну никак не походила сказочную Бабу-Ягу. Не люблю корявое выражение «от слова совсем», но здесь, похоже, как раз тот случай, когда без него не обойтись. От слова совсем.

Вместо сгорбленной старухи с большим носом, грязным лицом и мрачным либо насмешливым взглядом пред нами предстала… нет, красоткой я бы ее тоже не назвал. Но складная и не лишенная внешней привлекательности женщина неопределенного возраста. Такой могло быть и около тридцати лет, и, с тем же успехом, за пятьдесят. По крайней мере, при здоровом образе жизни, чему проживание на лесной опушке неплохо способствовало.

Фигура стройная, но не хрупкая — хозяйка домика на сваях явно не чуралась физической работы. Каштановые волосы, если и тронутые сединой, то самую чуточку. Едва заметные морщины на обветренном лице. И взгляд — живой, заинтересованный. Таким взглядом колдунья, сидевшая у заменявшей крыльцо приставной лестницы, встретила нас, оторвавшись от своего занятия — раскладывания пучков каких-то трав для сушки.

— Никак гости у меня, — проговорила женщина. Голос у нее был глубокий, а тон чуточку ироничный.

— Мы… это… ну, от старосты Мило, — только и сумел я промямлить в ответ, стушевавшись под ее взглядом, — это староста деревни… тут, неподалеку.

— Нам сказали, что вы поможете, — более уверенно, но все равно с робостью вставила слово Валя, — подскажете что-нибудь. Вы мудрая…

— Я слышу ваши голоса, но не понимаю, что вы говорите, — произнесла колдунья, — я слышу другой голос… мертвый, нездешний. И только то, что произносит он, я способна понять… хоть и не всегда. Кто это говорит со мной?

Затем она подошла ко мне почти вплотную — так, что я ощутил идущее от колдуньи живое тепло. И бесцеремонно ухватила ЛНМ, висящий у меня на шее. Потянула цепочку.

— Уж не отсюда ли доносится этот мертвый голос? — произнесла она затем тоном опытного следователя, уверенного, что уж теперь-то подозреваемый не отвертится.

— Это… духи, — отвечал я, решив придерживаться прежней легенды, — духи, помогающие нам понимать вас, а вам — нас. Потому что мы по-здешнему «ни бум-бум».

Последнее выражение мне запоздало показалось не слишком удачным. Не представляю, как наша собеседница могла его понять. Колдунья, однако, усмехнулась, а затем молвила следующее:

— Вот как? Иноземные чародеи, говорящие с духами? И что же вам понадобилось от скромной одинокой женщины?

— Нам сказали, вы поможете, — повторила свой довод Валя.

— Девочка, может ты не заметила… или твои духи плохо тебе передали мои слова, — процедила колдунья, смерив ее недовольным взглядом, — но я, как уже сказала, одинока. Никого кроме меня здесь нет… и некому, кроме меня, вам помочь. Так что говорить «вы» не имеет смысла.

— Это касается одного злодея, — перешел к делу я, не желая развивать грамматический диспут, — вредит всей округе… а то и даже всей стране. Одни зовут его «господином с летающей повозкой», другие говорят, что повозка его больше похожа на шатер. Но главное не это! А то, что этот гад похищает девушек… сам или нанимает всякий сброд из местных.

— Стой! Остановись! — скомандовала колдунья неожиданно резким голосом. — Духам своим прикажи…

И, подойдя ко мне еще ближе (куда уж ближе, казалось бы) вперила в меня взгляд, цепкий и изучающий. Словно пыталась через глаза взглянуть в мою душу и мозг. И высмотреть там все, что мне известно о том улыбчивом супостате.

Я еле поборол в себе искушение отступить, попятиться. Интуиция подсказывала мне, что, поступи я подобным образом, и вмиг упаду в глазах колдуньи. Интерес ее ко мне… а также к той причине, что привела нас к избушке на сваях, просто исчезнет. И никакие мольбы о помощи да авторитетные отсылки к словам старосты не помогут его вернуть.

Наша игра в гляделки под хмурым взором Вали продолжалась несколько секунд. Затем колдунья резко отпрянула и произнесла тревожной скороговоркой:

— Здесь все очень сложно, сходу ничего вам ответить не могу. Надеюсь, вы не будете на меня в обиде. Вон, даже ваши духи всезнающие вам ничего не подсказали.

От этих слов я готов был застонать от разочарования. А уж как погрустнела Валя…

Однако следующие слова колдуньи прозвучали куда более обнадеживающе:

— Мне нужно подумать и нужно… поспрашивать… своих духов. Нужно узнать побольше… об этом господине. Потому… надеюсь, мы поможем друг другу. Прошу ко мне в дом.

И с этими словами первой поднялась по приставной лестнице.