Он не ел, а жрал — и понимал это сам, потому что неожиданно боязливо поднимал иногда глаза на девушку, но продолжал принимать из её рук уже не только бутерброды — и ел, ел, ел. Лишь однажды чуть не зарычал:

— Да что ж это?! Я не понимаю! Мне этого мало! Мало!

Рита, только было настроенная на мысль: «За что же его отравили?», даже вздрогнула от этого странного вопля, раздражённого и злого.

— Артём! — позвала она. — Ешь, сколько надо, пока сытости не почувствуешь. Держи! — Она протянула ему кусок сала и собственноручно выпеченные ещё дома и специально для путешествия подсушенные лепёшки. Да ещё напомнила: — Кувшин здесь же. Запивай. А то у тебя всё сухомятка.

Едва она вытащила всё и выставила перед ним, его лицо разгладилось и он снова набросился на еду. Сначала, наблюдая за ним, она обескураженно думала, не яд ли Челесты действует таким образом. Потом пожала плечами: это совершенно невозможно! Она точно помнила, что после того как человек оклемается от яда или вообще от любого пищевого отравления, он есть не то что не может — не хочет. Ему противно. А Артём… А вдруг всё, что он съест… А вдруг его вывернет? Но парень ел и ел — и ведь продукты довольно-таки калорийные. Рита брала их в расчёте, что они не сразу найдут пристанище, можно будет всё это есть небольшими порциями. И тогда их хватит надолго.

Не вывернуло. Больше того, парень доел всё, что ему дали, оглядел ближайшее пространство (у Риты опять чуть истерика не началась) жадными глазами. И успокоился. То есть забрался на топчан поближе к стене, не обращая внимания на то, что этот топчан не его, и привалился к стене, закрыл глаза.

Снова осторожно Рита спросила:

— Артём, а ты помнишь, что с тобой было в коридоре?

— В коридоре? — вяло удивился он, не открывая глаз. — А… В коридоре. Не помню.

— Подожди, не спи. Артём, ты вышел за Эресианом. Это помнишь?

— Это помню.

— И что там было, за дверью?

— Не помню… — Он посидел ещё немного, не открывая глаз, а потом спросил: — Рит, а что было? Что видела ты?

— Ты целовался с Челестой. Она ушла — ты упал. Начал умирать от яда.

— Вокруг меня чёрные нити — ты знаешь? — словно ничего не слышал, спросил Артём. — Много нитей. Если б ты их видела, ты бы сказала. Но ты молчишь. Не видишь?

Она посмотрела на его веки, всё ещё тёмные после пережитого, потом устало уставилась в пространство. Внезапное и страшное происшествие выбило её из реальности так, что она была готова подтвердить всё, что он ни скажет… Но… Она неожиданно увидела эти нити, о которых он говорит. Они круглым мотком колыхались вокруг него, будто качаясь на волнах. И так же внезапно, как Рита их увидела, так же и поняла, что это такое. Ведь они и сейчас то и дело еле видными кончиками тыкались в его рот, но отползали, даже не притронувшись. Тот самый яд…

Она снова похолодела. Что сказал Мэнтор? Теперь она на практике увидела, что такое пути магических сил. Она увидела чёрные нити яда, который впрыснула в рот Артёма Челеста… Сама того не замечая, Рита задышала чаще. Вернуть бы эти нити к хозяйке-убийце! Голубая мечта…

— Рит, ты не возражаешь?

Артём смотрел на неё полуоткрытыми глазами. С трудом поднял руку. Сжал пальцы, кроме указательного, в кулак. Приблизил кулак к нитям и медленно закружил пальцем, будто наматывая нити на него… Заворожённо следящая за этим колдовским движением, Рита даже вздрогнула, когда парень резко указал пальцем на дверь.

— Надеюсь… — Он передохнул, прежде чем выговорить следующее слово. — Что она сдохнет от своего колдовства!

Девушка посидела, бездумно глядя вслед порскнувшим к двери чёрным нитям, а потом облизала губы и спросила:

— Артём, откуда ты знаешь, как это делается?

Ответить он не успел.

Даже сквозь каменные стены прорвался разъярённый пронзительный женский визг, который почти сразу захлебнулся, будто женщину ударили по губам ладонью… И — тишина. Такая, что в ней исчезли все голоса, которые до сих пор ненавязчиво доносились из коридора спокойным негромким гулом. Показалось, вся казарма прислушивается к эху возмущённого визга.

Рита посмотрела-посмотрела на входную дверь в помещение, а потом залезла на топчан, к Артёму. Села, как он, — и рядом. Парень, тоже не спуская глаз с двери, тяжело поднял руку. Не обнял, а скорее — заставил прислониться к себе.

— Ну что… Поорать она горазда, — сумрачно заметил он. — Думаю — справится. Отравительница должна знать, как оберечь себя от личного оружия.

— И что теперь?

— А ничего. Теперь они знают, что я жив.

— Из-за нитей, которые ты послал назад?

— Угу. Только… — Он сумел ухмыльнуться. — Фишка в том, что они не знают, кто из нас послал нити. И, если мы просидим втихаря, не высовываясь, не предъявляя претензий, с нами будут обращаться так, как обращались до сих пор.

— Уверен?

— Конечно. Нити вытащить и отослать к отравителю может только очень сильный маг. Мы оба такие, по признанию сегодняшних наших учителей. Но я был отравлен. Согласись — Челеста это точно знала. Она не знала лишь, насколько я силён. Видела, что отравлен, но поручиться, что не сам справился с отравлением, не может. Так что у неё мы оба будем под вопросом. А чтобы с нами что-то делать, надо понять, кто из нас есть кто. Есть второй вариант: они могут думать, что нити отосланы в неизвестность. Ни ты, ни я не знаем, кто их послал. Тут они тоже будут выжидать, чтобы понять, в чём дело. А вдруг прибежим с претензиями?..

— Ты так чётко разобрался во всём, — саркастически сказала девушка, когда он замолчал, закрыв глаза и слегка задыхаясь после длинной речи (всё же слаб ещё). — И возникает естественный вопрос: откуда ты всё это сообразил? Я — про нити же. Почему ты их увидел и как сумел отослать?

— Поверишь, если скажу — не знаю? Я когда очнулся, будто впервые в жизни открыл глаза. По-другому, чем раньше. Не понимаю — как, но всё вижу и понимаю.

— И что теперь будем делать?

— Мне надо отлежаться. Потом найти Текера и сходить по лавкам. Рит, прости. Я снова есть хочу. И ещё мне дико пить хочется. Того вина. У меня в желудке будто пожар. А когда думаю о питье, на ум приходит вино. Или ледяная вода. Ключевая.

— Ну, всех денег, которые нам дали, ты всё равно за раз не проешь. Так что, когда пойдём, покупай всё, что захочется. Артём… А этот голод — он тоже из той истории? Ну, с твоим видением и знанием про нити?

— Если ты про — очнулся и жрать хочется, то ага.

— Слушай, мне кажется, Пэйон и Мэнтор относятся к нам по-человечески. Может, спросить их, что с тобой?

Парень посидел с закрытыми глазами, потом проговорил:

— Только не прямо сейчас, ладно? Мне хочется посидеть немного. А лучше — так вообще полежать. Слабость всё равно чувствуется.

Рита открыла было рот сказать, что он может спать сколько угодно, пока она бегает за одним из магов. И закрыла. Нельзя. Нельзя бежать за кем-то из магов, оставляя Артёма в одиночестве. А вдруг в её отсутствие произойдёт ещё что-нибудь? Дверь-то (девушка осмотрела её ещё раньше) даже без примитивной щеколды. Нет, Рита понимает, что, несмотря на отдельную комнату для них двоих, это всё-таки казарма. Но всё же… Несмотря на странные, неизвестно откуда взявшиеся знания Артёма, он ещё слаб. А ещё… Кто знает, может, по дороге к магам-преподавателям и с нею, не дай Бог, что-нибудь случится? Нет, лучше повсюду ходить вместе.

А потом Рита мыслями перекинулась на попытку разобраться в том, кто же копошился в её голове и вытащил на свет воспоминания о давних словах бабушки… Но долго и вдумчиво анализировать происшествие девушка не смогла. Под тёплой, отяжелевшей на её плече рукой задремавшего парня Рита осторожно прижалась к его боку и, пригревшись, потихоньку заснула и сама…

… Её за плечи придержали сидящей, а потом с огромными предосторожностями опустили на подставленную тощую подушку. Хорошо, сообразили поверх самой подушки бросить что-то мягкое, край чего потом натянули ей на плечо. Потом подняли и положили на топчан её ноги, в пятки которых тут же упёрлось что-то живое и тёплое. Шорох? Топчан скрипнул под тяжестью тела, вставшего с него. Рита проснулась. Шевелиться не стала. Не хотелось разговаривать, не хотелось двигаться. Полуоткрыла глаза и сквозь ресницы втихаря следила за Артёмом. В комнате теплилось темновато-жёлтое солнце, наверное — заходящее, и девушка видела всё отчётливо.