*****

Олив проснулась посвежевшей и отдохнувшей. Сладко потянувшись, встала с кровати. К её удивлению, возле кровати стояли комнатные тапочки. Совсем, как дома...

Тряхнув головой, Олив стряхнула с себя оцепенение. Решив, что смерть от тапочек ей не грозит, девушка обулась и пошла в ванную, размышляя о том, как могли тапочки оказаться возле кровати. Она привычно потянулась за зубной пастой и щеткой и замерла, будто громом пораженная. Эмоции которые она испытывала в этот момент сменяли друг друга в бешенной пляске: удивление, испуг, изумление, ошеломление... Просто Олив осознала, что этой двери вчера тут не было. Девушка могла поклясться жизнью братьев, что не было. Так откуда же она здесь?

Олив посмотрела на свою руку, так и зависшую в воздухе. А потом посмотрела туда, куда она тянулась. Также как и у неё в ванной дома, здесь стояла зубная паста и зубная щетка. Зеркало, шампунь и мыло, цвет плитки и полотенца...Даже цвет щетки совпадал!!! Все было как дома!!!

Олив вдруг посетила безумная мысль, что может ей все привиделось в бреду? Может она лежит с температурой дома, и никакого турнира и Лансера никогда и не было?

Повинуясь сию секундному порыву, Оли выбежала из ванной. Она надеялась увидеть свою комнату братьев. Но её встретила та же комната, в которой она уснула ещё вчера. Единственное, что в ней изменилось - появились учебники на комоде, и выглаженная форма черного цвета лежала на кровати.

Горько вздохнув, Олив поплелась назад в ванную. Видимо, это у Лансера такое жестокое чувство юмора - решил так поиздеваться над ней. Дал надежду и тут же отнял. Бессердечная скотина. Ничего, придет и её время.

А пока она привела себя в порядок, одела приготовленную форму и, потоптавшись немного у порога нерешительно открыла дверь. Как и говорила Манолле Свим, парнишка стоял у входа с тем же туповатым выражением лица.

- Ну...- нерешительно протянула Олив. - Привет, что ли...

Парень молчал, тупо глядя перед собой, будто и не с ним только что говорили. Олив решила попробовать наладить контакт:

- Я - Оливия. Но ты можешь звать меня Олив.

Тишина.

-Эта... исмэм сказала тебя зовут Фесстер?

Парень продолжал смотреть перед собой. Для полноты картины не хватало только слюны, капающей изо рта.

- А ты не разговорчивый, да? - огорченно облокотилась о стену Олив. - Как же мне объяснить тебе, что я голодная? Ты вообще знаешь, где тут столовая или типа того?

Неожиданно парень выпрямился и, повернувшись, зашагал по коридору. Олив несколько мгновений потопталась нерешительно, но пошла следом. Может он понял, что ей от него нужно? Даже если и нет, то может, покажет, как выйти к остальным ученикам, может те покажут, где здесь едят. Потрясения потрясениями, а есть хотелось так, что уже даже живот болел.

Узким коридором они вышли к более широкому и просторному. И если голем не обратил никакого внимание на то, как изменилась окружающая его обстановка, то Олив была просто потрясена, настолько монументальным, величественным и подавляющим казался это помещение. Нет, правильнее было бы назвать это настоящим залом, достоянным королей. Пол был выложен мраморной белой плиткой, расписанной причудливым витым узором, в котором черный и красный цвет слились в страстном танце. Над головой возвышался стройный лес сводов из крестов, которые были, как бы слегка раздвоены и соединены к верху. На исполинских стенах искусной рукой настоящего мастера были вырезаны батальные сцены давно минувших войн и поединки свирепых воинов. Возле одного из них Олив невольно задержалась. Неизвестный творец настолько виртуозно вырезал каждую деталь, словно это живые люди навечно застыли в камне. Ему удалось невероятно точно передать их ярость, запал и желание победить. Олив поразило то, насколько тонкая работа была проделана с этим барельефом - художнику ухватил саму суть воинственного образа и смог передать её в незначительных деталях: рассеченная бровь у одного из воинов, сломленная стрела в плече у другого, мелкие детали кольчуги и пр. Казалось, что вот-вот зал содрогнется от полного ярости крика, с которым замахнулся один из воинов.

Олив могла бы стоять часами, рассматривая этот барельеф. Отец привил ей любовь к настоящему искусству. Он всегда говорил, что истинная красота требует много времени: много, для создания, много для обретения своего характера и ещё больше - для того, чтобы ею насладиться. Но Фесстер потянул её за руку, давая понять, что пора двигаться дальше. Оставалось только подчиниться или позволить оторвать себе конечность. Так как руки Олив были дороги, как память, девушка покорно пошла следом за големом.

Монументальный зал, по которому вел её Фесстер, вскоре сменился более узким коридором, который впрочем, не был обделен вниманием со стороны архитекторов. Самой запоминающейся деталью этого коридора были полуарки в стенах, заостренные к верху. В каждой арке стояла небольшая статуя какого-нибудь мифического существа. Выполнены они были также искусно, как и барельеф встреченный ранее. Однако в отличие от двух воинов это были лишь красивые мастерски выполненные статуи. А там... возможно из-за динамичности сюжета, но в барельефе чувствовалось дыхание жизни.

Погруженная в свои мысли, Олив не заметила, как полумрак коридора сменился ярким почти дневным светом. Опомнилась она только когда оказалась в шумной столовой. Немного опешив от увиденного, девушка какое-то время с раскрытым ртом рассматривала все вокруг. Волновала её при этом далеко не мебель или интерьер, а те, кто сидели за столами и ели. Кого здесь только не было! Создания похожие на людей, но я разными уродствами кто без носа, кто без век, у кого уши заостренные или рога. Были создания похожие на тех, кого она видела на турнире. Были и те, кто напоминал огромных животных, ставших на задние лапы и с мускулатурой, напоминающей человеческую.

Вся эта разношерстная компания сидела за столами, болтала, ела, шутливо перебрасывалась едой, смеялась... В общем, вела себя так, как вели бы себя ученики в её прошлой школе. Только у них был другой, иногда смешной, иногда устрашающий, иногда нелепый внешний вид. Олив ещё больше убедилась в правильности своей догадки, когда поняла, что на большинстве из присутствующих одета такая же форма, как и у неё. Только если её одежда была черного цвета, то все остальные были облачены в темно-зеленые тона.

Олив очнулась и вспомнила, зачем сюда пришла, только когда в животе заурчало, что в принципе было не удивительно, ведь столовая была наполнена упоительными ароматами, а она в последний раз ела дома. Но где тут брать еду? Может её нужно покупать?

Расстроено закусив губу, Олив повернулась к голему, чтобы задать ему этот вопрос. Но Фесстер стоял у стены с тем самым дебильноватым выражением на лице.

Осознав, что отсюда помощи не дождется, девушка решила поспрашивать у местных:

- Извините... - собравшись с духом, она обратилась к сидящему за ближайшим столиком созданию.

Олив постаралась говорить максимально приветливо. Однако гомон за столом моментально стих и все, кто сидел, уставились на неё настороженно и не дружелюбно. Решив не нервировать незнакомцев, девушка повернулась, чтобы спросить тоже самое у соседнего столика и... слова приветствия застряли у неё в горле. Если за предыдущим столом её наградили "недружелюбными" взглядами, то за этим несчастную искупали в ненависти и злобе.

Олив осторожно зашагала вперед, стараясь ни к кому не поворачиваться спиной, и везде натыкалась на одну и ту же реакцию - ненависть, злоба, презрение. Вскоре она невольно оказалась в центре всеобщего внимания: зал постепенно смолк, стало даже слышно, как где-то шуршат тарелками и кастрюлями то ли повара, то ли дежурные, моющие посуду. Определить точнее ни источник шума, ни его причину не было возможности. Да и откровенно говоря, Олив было не до этого. Кровожадные, местами откровенно плотоядные взгляды, которые на неё бросали, не предвещали ничего хорошего. Девушка испугалась, по-настоящему испугалась. Поэтому, когда кто-то схватил её за руку и с силой дернул так, что она буквально упала на стул - даже не пискнула. Олив буквально онемела и оцепенела от ужаса, поэтому не сразу поняла, что её не только не собираются убивать, но и говорят с ней.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: