Ансельм еле заметно моргнул — и черед действовать настал уже для Салеха. Резким и едва уловимым движением руки он выхватил из-за пояса Конрада увесистую и шипастую дубинку.

— Сзади! — успела крикнуть Ванда… но поздно.

От всей души Салех обрушил дубинку на голову разбойника. Тот охнул — не то от боли, не то от неожиданности. И как тяжелый мешок повалился на траву.

— Считай, что квиты, — небрежно бросил южанин, опуская дубинку.

— Ну почему, Салех?! — чуть ли не плача воскликнула Белка, — как ты мог?!

— Просто принял верную сторону, — отвечал вор.

— Вот и прекрасно, — с улыбкой произнес Ансельм, — а с тобой… дура рыжая, мы еще поговорим. Дитя — оно дитя и есть. Вяжи его, Салех.

На последних словах глава гильдии указал на поверженного Конрада, одновременно хватая за локоть Ванду.

— А я уж вытрясу из него все что нужно. И где отсиживается эта погань… и вообще.

— Ну, связать-то успею, — отозвался помрачневший Салех, — но вот один вопрос остался не проясненным. Так все же кто науськивал разбойников на караваны?

И, угрожающе поигрывая дубинкой, он направился к Ансельму.

— Что-то не могу понять, Салех, — вмиг нахмурился глава гильдии, — ты на чьей стороне?

— На верной, — отрезал вор.

В следующее мгновение Ванда, изловчилась. И, вырвавшись, отступила от Ансельма на пару шагов. В руке девушки блеснула сталь ножа.

— Я думаю, на этот вопрос ты прекрасно ответил и сам, — проговорил глава гильдии, медленно пятясь, — тогда, в «Веселом людоеде». Помнишь? Шайке просто повезло — и этим все сказано.

— Хорошенькое везенье, нечего сказать, — хмыкнул Салех, — я ведь, прежде чем на Белку выйти, с другой стороны за эту загадку брался. Разговоры послушал — в тавернах, на улицах, на рынке. Сам с людьми поговорил. И знаешь, как-то не верится после всего этого в счастливый случай. Почти десяток караванов… да солидных, не мелочь всякая. И распотрошили их как-то кучно: едва за месяц. Один за другим. Торговцы убытки считают, кто-то вообще разорился. Может, проклял их кто?

— Может и проклял, — процедил сквозь зубы Ансельм, пожимая плечами, — мне почем знать? И… не зарывайтесь, пожалуйста. Ребята! Не забывайте, кто вы — и кто я. Ты, Белка, моя ученица. Так что едва ли в чем-то меня превосходишь. Ну а ты, мой смуглый друг, надеюсь, тоже трезво оценил… кое-какие из моих умений. Я к тому, что не пугайте, не страшно.

— А кто пугает? — усмехнулась Ванда, — просто мне тоже странно как-то. Вспомнила: Конрад как-то раз похвалился, что его шайке в последнее время поперло. Кивал на тебя, Ансельм. Но… если он врал, тогда как ты объяснишь, почему этих разбойников заметили совсем недавно? А ведь они орудуют уже несколько лет. Но все больше крестьянам досаждали. Или путникам одиноким. На кусок хлеба хватало. А тут вдруг, ни с того ни с сего, на караваны потянуло. Странно, согласись.

— Лучше всего… подобные делишки выходят либо у таких как мы, либо у Темных Эльфов, — по памяти воспроизвел Салех слова главы гильдии, — а Темные… сам понимаешь. Но вот какая загвоздка: почти все воры заняты. Добыванием денег для себя и для гильдии. Вынюхивать, кто что в город везет и когда им попросту некогда. Почти всем… кроме одного. Который сам этим бременем не отягощен.

— Ладно, — вздохнул Ансельм косясь попеременно с опаской то на дубинку Салеха, то на нож Ванды, — да, я действительно… приложил к этому руку. Слил сведения о нескольких крупных караванах через одного сопливого юнца. Которому будто бы захотелось примкнуть к шайке. Вот и решил принести ей пользу.

— Харви, — догадалась Белка, — я-то еще думала, и куда он подевался.

— Он, я уверен, уже мертв, — молвил глава гильдии, — лесные головорезы беспощадны. Особенно к наивным дурачкам. Но поверьте: у меня тоже были свои причины! И… нет, я не в доле. Не уверен даже, что разбойникам известно, кто именно подослал этого Харви. И я правда не знаю, где логово шайки. А то бы зачем мне понадобился один из них.

Ансельм указал в сторону еще не очухавшегося Конрада.

— А что тогда? — нестройным хором осведомились Ванда и Салех.

— Я хотел, чтоб разбойники… стали бедствием в глазах фрейгольдцев. А затем помочь властям накрыть их. Тем самым дав понять бургомистру: от нашей гильдии тоже есть толк. И избавляться от нас нежелательно. А именно к тому его начали склонять и простые горожане, и торговая верхушка. Ее-то я силами разбойников и пощипал. Чтоб эти жирные коты не зарывались.

— Ясно, — Белка опустила нож, — и к чему в таком случае пришли?

Вопрос не был обращен ни к кому, так что и Салех, и Ансельм промолчали. А девушка продолжила:

— Я виновата перед гильдией… и ты виноват, почтенный наставник. Получается, моя вина в обмен на твою. Лады?

— Лады, — вздохнув, согласился Ансельм, — вот ведь скользкая мерзавка! Нечего сказать: достойная смена растет!

В ответ Ванда улыбнулась — широко, радостно. И по-детски непринужденно. Словно удостоилась из уст главы гильдии наивысшей похвалы.

— Да убери ты эту палку, — сказала она Салеху еще более веселым голосом, — лучше Конрадом займись. А то он вроде опять зашевелился.

Тем временем в Грейпорте обстановка все накалялась. Замысел Долабеллы и ее сводной сестры рушился на глазах. И выучка воинов Ордена, и волшба чародеев-Лаин очень скоро спасовали перед нарастающим бунтом. Перед обитателями трущоб, каковых оказалось неожиданно много. И перед лицом той ярости, с какой городская беднота защищала свою жизнь — опостылевшую, но привычную.

Один опытный воин стоил, наверное, десятка оборванцев. Но оборванцы все не переводились, а стражники, люди Ордена и даже Темные Эльфы несли потери. Вдобавок, взбунтовавшаяся чернь одной лишь обороной не ограничивалась. Сперва была сожжена казарма городской стражи — покуда бойцы почти в полном составе находились на вылазках и в патрулях. А уж домов более состоятельных горожан бунтовщики успели пожечь вообще без счета. Отыгрывались, не иначе. За свою куда как менее благополучную судьбу.

Вот потому, на подлете к Грейпорту, Ирайа и Даррен видели город озаренным множеством огней от пожаров.

Когда настал черед и Ратуши, от участия в вылазках блюстителям городского порядка пришлось отказаться. По приказу бургомистра они были переведены на охрану домов грейпортской верхушки. Включая, разумеется, и самого градоначальника.

Некому стало вскоре набирать жертв к ритуалу Лаин и со стороны Серого Ордена. У того возникла другая забота: удержать хотя бы тех пленников, коих успели взять. Отнюдь не довольные своим пребыванием в старинных подвалах, те уже предпринимали попытки побега. А то даже и бунта. Должные настроения поддерживались зловещими слухами, множащимися среди этих людей. Не суля оным ничего хорошего.

Причем охраной целого сонмища узников заботы воинов Ордена не ограничивались. Его собственность и жизни членов Коллегии также нуждались в защите. И особенно в эти неспокойные дни и ночи. К дому только стратега Долабеллы было отряжено пять суровых мечников в серых плащах. Не говоря уж о заблаговременно вооружившейся прислуге. И все равно леди стратег понимала, что этого недостаточно. И потому не могла спать спокойно. С тревогой вслушиваясь в грохот, треск и звон, что вкупе с людскими криками все чаще доносились снаружи.

Стратеги, тактики и предикторы затаились по домам точно тараканы в темном углу. Не рискуя лишний раз показаться на улицах. В праздных разговорах с домочадцами и прислугой многие из них предавались самоутешению. «Еще денек-другой переждем, — говорили члены Коллегии, — и все уляжется. Снова пойдет как и прежде».

И лишь старый Робар не тешил себя призрачной надеждой.

— Мне самому хотелось бы ошибиться, — говорил предиктор, сидя у камина, покуда сын заботливо укрывал его ноги пледом, — но чувствую: это… то самое. Момент истины для всех нас. И самый важный экзамен. Дальше — одно из двух. Пан или пропал. И либо солнце будет по-прежнему всходить по утрам… либо Серый Орден станет просто не-нуж-ным. Потому что стеречь и поддерживать ему будет нечего. Эх, мне больше всего вас, молодых, жалко. Я-то сам успел пожить…