Так вот, взятие Иерусалима в 1099 г. ознаменовалось массовой резней не только сарацин, но и евреев, которых сожгли, заперев в синагоге. Но и в самой Европе жизнь для почитателей Яхве стала настоящим испытанием. Крестоносцы считали своим долгом истреблять иноверцев не только в Святой земле, но и у себя на родине. Некий цистерцианец по имени Ральф вместо того, чтобы вербовать добровольцев для похода в Святую землю, организовал в 1146 г. резню евреев Кельна и других германских городов. От полного истребления их спасло лишь вмешательство идейного вдохновителя Крестовых походов, Бернара Клервосского. Но даже он не смог полностью прекратить резню. Возможно, и из-за того, что сам не всегда был лоялен в отношении евреев[47].

Английские крестоносцы прежде, чем отправиться в Святую землю, также оттачивали свое мастерство на местных иудеях. В Лиссабоне, куда они добрались в 1190 г. во время Третьего крестового похода, жителям пришлось взяться за оружие, чтобы защитить своих жен, детей и имущество.

Насильственное крещение «богоборцев» стало недоброй традицией. Инициатива в подобных мероприятиях исходила подчас от священнослужителей, хотя церковь в целом их не одобряла. В XI веке епископ Лиможа поставил евреев перед выбором: креститься или быть изгнанными из города. Лишь несколько человек согласилось креститься. Некоторые предпочли изгнание. Самые упрямые покончили с собой.

Массовый характер насильственное крещение приняло в Испании в XV в., где проповедники тысячами отправляли евреев в купели, чтобы сделать их христианами.

Между тем такого рода христианизация не только не соответствовала христианским заповедям, но была даже прямо запрещена. В 787 г. на II Никейском соборе было решено, что крестить можно только на добровольных началах и, даже если еврей изъявит такое желание, следует тщательно проверить, насколько серьезны его мотивы.

В целом духовенство воздерживалось от призывов к уничтожению евреев и не призывало крестить их насильно. Считалось, что еврей должен жить, но быть униженным и бесправным, демонстрируя тем самым торжество идей христианства[48]. На создание для евреев невыносимых условий существования и была направлена деятельность папства. Тем более, что, по его мнению, это должно было способствовать скорейшему обращению «заблудших» в лоно «апостольской» церкви.

Особую роль в процессе христианизации евреев и других инакомыслящих сыграл IV Латеранский собор, проходивший под председательством папы Иннокентия III в 1215 г. Основная цель его созыва — обсуждение мер по искоренению альбигойской ереси, однако четыре заседания были посвящены еврейскому вопросу. Евреи в соответствии с устремлениями Иннокентия III должны были стать изгоями в обществе, лишиться государственных должностей и возможности заниматься некоторыми видами профессиональной деятельности[49].

Подобно прокаженным, они должны были носить на одежде отличительный знак — желтый кружок. Эта «Каинова печать» призвана была сделать их объектом ненависти со стороны окружающих. (Несколько веков спустя желтую «звезду Давида» заставят носить евреев эсесовцы. Гитлеру было у кого учиться. Недаром он заметил однажды, что то, что он сделал, было до него тайной мечтой многих поколений).

Были приняты и другие дискриминационные постановления. «Вероломным евреям», — слово «вероломный» (perfidis) вплоть 1948 года использовалось в литургиях по отношению к евреям — запрещено было появляться на людях в дни Страстной недели накануне Пасхи. Не велено было облачаться по воскресеньям в нарядные одежды.

Тогда же была создана инквизиция, приравнявшая крещеных евреев к еретикам в тех случаях, когда они возвращались к иудаизму. Решено было предавать таких аутодафе, т. е. публичному сожжению.

Трудновато было в таких условиях сохранить отчую веру. Не только бывшие язычники, но и те, которые еще вчера были единоверцами, подобно Савлу, обратившемуся в Павла, стали гонителями.

Был найден, однако, способ сделать так, чтобы и волки были сыты и овцы целы. Я говорю о выкрестах, которых в Испании называли марранами. Когда давление становилось нестерпимым, некоторые евреи принимали христианство, продолжая втайне придерживаться отчей веры. Существовала, конечно, опасность быть схваченным и подвергнутым аутодафе в силу упомянутых выше решений инквизиции, но на тот час это был единственный способ сохранить жизнь, должность, не быть изгнанным и при этом остаться хотя бы втайне иудеем.

Но не о марранах сейчас речь. Ведь они были преимущественно воинами и бизнесменами, а раздел посвящен жрецам — непосредственным предкам современных евреев.

Так вот, что касается жрецов. Часть из них выжила, но добывать «хлеб насущный» стало намного трудней. В силу запрета на профессии доступ к государственным должностям и многим видам ремесла оказался закрытым. Пожалуй, только ростовщичество с мелкой торговлей и остались в качестве легальных средств к существованию. Упрямцы лишились и прочих благ, которыми могли пользоваться полноценные граждане. Диаспоры уменьшились в размерах и обеднели. Единственное, что осталось людям, — это религия. Но ведь она и была той драгоценностью, которой они не могли поступиться и ради которой всем пожертвовали.

Ибо они были священнослужителями и упрямцами. И это на все последующие века определило их своеобразие по отношению к их предкам — вершителям судеб миллионов, правителям и воинам.

Однако сказать, что только этим отличаются современные евреи от своих предков, будет недостаточно. Было еще кое-что, что усугубляло различия. Не могло еврейство остаться неизменным, превратившись из господствующего класса в маргинальное образование. Изоляция и рассеяние должны были вызвать в нем какую-то метаморфозу.

И здесь я перехожу к рассмотрению вопроса об идеологических особенностях иудейской доктрины эпохи христианства — вопроса, который уже сам по себе попахивает крамолой, поскольку даже в кругах, далеких от еврейских, принято считать, что учение иудаизма оставалось неизменным на всем протяжении истории Израиля.

Считается, что с появлением христианства иудаизм утратил прежнее влияние в общественной жизни[50]. В какой-то мере это так. Тем не менее Ветхий Завет (по-еврейски — Танах), священная книга евреев, вошел в христианский канон. Да и самому Иисусу старательно приписывают происхождение «из рода Давида», т. е. из рода еврейских царей. Так, может, позиции иудаизма, наоборот, окрепли? Может, он обрел вторую жизнь в христианстве, духовно обогатившись за его счет? Ведь и сам Иисус не считал себя пророком какой-то новой веры, придерживаясь хотя бы на словах иудейской традиции. «Я пришел не для того, — передает его слова Евангелие, — чтобы отменить Закон или Пророков… Истинно говорю вам: пока существуют небо и земля, ни одна буква не исчезнет из Закона…» (Мф., 5:17).

Что же до его конфликтов с представителями официальной религии, то они не касались основ древнего учения. Напротив, именно подмена этих основ бессмысленными и непонятными народу ритуалами послужила причиной разногласий. По мнению ряда исследователей, Христос лишь восстал против закосневшего в догматике и законничестве иудейского истеблишмента. В подтверждение этого ссылаются на следующие его слова: «На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак все, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают» (Мф., 23:2).

То есть не только о вытеснении иудаизма на обочину жизни можно говорить, но, равным образом, и о его преобразовании в соответствии с христианскими положениями и заповедями. Причем заповеди эти, как видно, не содержали в себе ничего революционного, а восходили в том числе и к древней иудейской традиции, к «чистой», если можно так выразиться, вере.