Христианство — реформированный иудаизм? Звучит несколько диковато. Но только на первый взгляд. Ведь, если вдуматься, между иудаизмом, в особенности иудаизмом периода нарождающегося христианства, и самим этим христианством практически не было отличий. Даже относительно природы Христа не существовало расхождений во взглядах. Как иудеи, так и иудео-христиане (а позже и ариане), считали его пророком, а не Богом. Христиане поначалу даже обрезание признавали в качестве неотъемлемого элемента своей веры. Разногласия сводились лишь к роли Христа в тогдашнем мире. Иудеи, несмотря на то, что идеи мессианства занимали важное место в их доктрине, упорно отказывались признавать его мессией, откладывая приход последнего на неопределенное время. В подтверждение своей правоты они приводили следующие доводы. Мессия в воззрениях ветхозаветных пророков — это освободитель человечества. В результате его прихода на земле установятся мир и благоденствие. Как сказал пророк: «И перекуют все народы мечи свои на орала, и копья свои — на серпы; не поднимет меча народ на народ, и не будут больше учиться воевать» (Исайя, 2:4).

Однако ничего этого не произошло во времена Христа. Согласно воззрениям ортодоксов, он умер на кресте, не выполнив своего предназначения, т. е. не состоялся, как мессия. Доводы же христиан о духовном перерождении человечества, о жертвенной роли Спасителя не воспринимались. По мнению иудеев, духовное перерождение немыслимо без возрождения телесного. Мессия должен был обессмертить человечество реально, поправ смертью смерть не в фигуральном, а в прямом смысле.

Так во всяком случае толковала Библия, точнее — Танах.

А еще иудеи не признавали аргументов, выдвигаемых христианами в подтверждение «богодухновенности» евангелий. Это в первую очередь относится к изречениям ветхозаветных пророков, якобы предсказавших пришествие Христа.

Например, один из основных догматов христианства, догмат «о непорочном зачатии», опирался на известное ветхозаветное пророчество: «Итак, Сам Господь даст вам знамение: се, Дева во чреве приимет, и родит Сына, и нарекут ему имя: Иммануил» (Исайя, 7:14). Ссылку на это пророчество содержит Евангелие от Матфея. Так вот, по мнению иудеев, ни о каком «непорочном зачатии» речи у Исайи не шло. Догмат был основан на неправильном переводе ивритского слова «алма», которое, по мнению иудеев, обозначает вовсе не «Деву», т. е. девственницу, а юную, молодую женщину вообще. Это если и не обессмысливало догмат полностью, то во всяком случае лишало железобетонности его аргументацию.

К тому же сами события, в контексте которых прозвучало данное пророчество, весьма далеко по времени отстояли от евангельских. Они произошли, согласно официальной хронологии, за восемь веков до рождения Иисуса, во времена противостояния царя Иудеи Ахаза Северному царству (Израилю) и другим членам антиассирийского блока. Никакого смысла вне этих событий пророчество не имело. Никак не мог Исайя пророчествовать о Христе, по мнению иудеев. Даже само имя Спасителя в тексте не прозвучало. Прозвище «Иммануил» (т. е. «угодный Богу») могло относиться к кому угодно.

Собственно говоря, и имя Христос могло относиться к кому угодно. Ведь это греческий перевод ивритского слова «машиах», т. е. «помазанник», «царь».

Все эти маленькие трещинки и нестыковки вскорости превратились в огромную пропасть. Впрочем, поначалу можно было говорить лишь о трениях внутри самого иудейства. Ведь христианства, как самостоятельной идеологии, тогда еще не существовало.

Итак, иудейство раскололось. Одна часть его (званые) восприняла христианскую пропаганду и быстренько крестилась. Кто-то пришел к этому сознательно, кто-то — во избежание неприятностей со стороны набирающей популярности секты, которая уже начала поигрывать мускулами.

Тем более что раздутая к тому времени обрядовая сторона древней веры многих перестала устраивать. Да и сама суть иудаизма изменилась до неузнаваемости. Восторжествовал фарисейский его вариант, настолько усложнивший канон, что он стал доступен для понимания лишь небольшой кучке посвященных. То есть ответственность за раскол и возникновение нового учения не на Иисуса надо возлагать. Это было подготовлено самим ходом развития иудаизма.

Надо сказать, что фарисейство, которому в основном и оппонировал Христос, поначалу само было революционным учением, получившим распространение в народной среде. Момент его возникновения теряется в глубине веков. Сказывают, что родоначальником его был еще Ездра, который выдвинул новые идеи после возвращения евреев из вавилонского плена. Понадобилось как-то воспротивиться надвигающемуся растворению евреев в других народах и Ездра создал новую систему, рассчитанную на изоляцию евреев от мирового сообщества. Система эта, если кратко, была тем же иудаизмом, только сильно усложненным. Принята она была не всеми. В результате завязавшейся полемики иудаизм распался на три направления. Фарисейство и было одним из таких направлений, т. е. своего рода сектой, как впоследствии и христианство. Даже его название отражает эту ситуацию. Считается, что на иврите оно означает «отделившиеся», «обособившиеся». То есть фарисеи — это отступники, еретики[51].

Современные иудеи считают, что иудаизм в неизменном виде дожил до наших дней и только они могут считаться правопреемниками древнего учения. Учитывая, что фарисеи, заложившие основы современного раввинистического иудаизма, были по отношению к исконному учению еретиками, в этом приходится сомневаться.

И здесь следует более подробно остановиться на аргументах, которыми обосновывается законность притязаний современного иудаизма на духовное наследие старой веры. Следует иметь в виду, что такое обоснование является одновременно и обоснованием идеи об «уходящих в глубокую древность» корнях современного иудаизма.

Классическим примером такого обоснования является апелляция к так называемым «рукописям Мертвого моря», или «кумранским свиткам», найденным в 50-х годах прошлого века в пещерах Вади-Кумран на берегу Мертвого моря. Ученые датируют их периодом III в. до н. э. — I в. н. э. Рукописи содержат большой массив религиозной литературы (библейские тексты, апокрифы, литература кумранской общины), в том числе вариант Танаха, который, как оказалось, почти не отличается от современных его разновидностей, насчитывающих чуть более тысячи лет от роду.

Очень кстати обнаружились свитки. Как раз во время жаркой полемики по поводу многочисленных редакций Священного Писания, изменивших, по мнению критически настроенной публики, его характер в соответствии с запросами современного еврейства, как, впрочем, и современного христианства. Сторонники идеи о неизменности древних текстов, об отсутствии в них вставок ликовали. Свитки, как им показалось, придали их мнению доселе небывалый вес. Заодно и древности учению прибавили, так недостающей в спорах со скептиками. Воистину, если бы свитков не было, их стоило бы придумать.

«Важность этой находки трудно переоценить. До этих пор самому полному тексту Библии, которым располагали библиотеки, было едва ли тысяча лет. И вдруг оригинал Танаха «постарел» сразу еще на тысячу лет. Постоянные взаимные обвинения евреев и христиан в подчистках, исправлениях и приписках в священных текстах сразу прекратились, так как выяснилось, что две тысячи лет назад, во времена Ирода, Помпея, Иисуса, Гиллеля, Шаммая, Цезаря и Плутарха, текст Танаха был таким же, как и сейчас, с очень мелкими различиями. Выяснилось также, что между текстами Танаха и Ветхого Завета различий практически нет»[52].

Однако уже само это отсутствие различий наводит на размышления. А вдруг свитки не такие уж старые и по времени не так уж далеко отстоят от имеющихся средневековых версий Писания[53]? Неужели за тысячу лет, когда рушились империи и зарождались государства и нации, ломались стереотипы и в корне менялись политические убеждения, в текстах могло все остаться по-старому? Ведь мы имеем массу примеров того, как одно и то же событие разными хронистами преподносилось по-разному в зависимости от политических и прочих пристрастий и стоило больших трудов разглядеть его подлинную суть под толщей подобных наслоений. А сколько таких хронистов и пристрастий сменилось за это время? Могли ли тексты остаться неизменными, если даже языки, на которых они были написаны, прошли тысячелетнюю эволюцию, видоизменившись до неузнаваемости?