— Мы все говорим, что проблема преступности одна из главных проблем Америки. И тем не менее если завтра среди нас появится, так сказать, юридический Эйнштейн, который сумеет за ночь решить эту проблему, то он и дня не просуществует, как его укокошат. Кто рискнет оставить без работы более миллиона бюрократов? Тюремный бизнес — гигантская сила, — замечает с налетом иронии наш чичероне судья Дэниелс.

Но дело не только и не столько в этом. Тюремный бизнес не просто источник существования бюрократов, он основа существования режима, строя. В Соединенных Штатах он направлен своим острием не против преступности, а против эксплуатируемых. Недаром члены гангстерских синдикатов и «белые воротнички» составляют менее одного процента растущего тюремного населения Америки, «Ангола» не для Карлоса Марсело и Генри Форда. Она для таких, как Кокки.

…Мы покидали «Анголу» поздно вечером, совершив изнурительное путешествие по всем кругам ее ада — от блока «А» до блока «Д». Кстати, в этом последнем блоке произошел весьма любопытный инцидент. Помните заключенного, который предпочел отсидку в карцере работе на хлопковой плантации, напоминающей ему времена рабства? Когда я разговаривал с ним через толстую стальную решетку, подошел мой коллега из Южно-Африканской Республики. Я «представил» друг другу заключенного и журналиста.

— Так вы из ЮАР? — переспросил заключенный.

— Да, из ЮАР, — подтвердил журналист.

— О, примите тогда мои искренние соболезнования. Вот где действительно нет никаких свобод! А вас не арестуют за общение со мной?

Журналист густо покраснел и поспешно отошел от клетки. Когда мы выходили из блока «Д» под аккомпанемент автоматически с лязгом и грохотом захлопывавшихся за нашими спинами запоров, он сказал мне:

— Вы можете себе представить, каково положение на моей родине, если даже этот несчастный, заживо погребенный в «Анголе», посаженный на цепь в карцер, соболезнует мне…

У лагерных ворот мы пересели из огромной тюремной машины мистера Блэкбарна в полицейский «воронок» помощника шерифа Эдди, вдруг показавшийся нам уютным и комфортабельным. И впрямь все на свете познается в сравнении. Эдди взял у охранника свой пистолет, сданный под расписку на время нашего пребывания в «Анголе», и уселся за руль,

— Ну как ангольская академия преступности? — спросил он, не обращаясь ни к кому в частности.

Мы нестройно промычали в ответ нечто невразумительное.

— Мистер Стуруа, а почему вы ни разу не задали в «Анголе» ваш сакраментальный вопрос о политических заключенных? — попытался сострить судья Дэниелс.

— Попав в ад, не спрашивают, имеются ли в нем грешники, ваша честь, — ответил я.

В полицейском «воронке» вновь наступило тягостное молчание. Все прильнули к его зарешеченным окнам, за которыми проносились пышные луизианские пейзажи, еще более сгущенные надвигающимися сумерками и кое-где покалеченные нефтехимическими предприятиями. Как обычно, и природа и техника являлись нашему взору аккуратно рассеченными на квадратики и ромбики стальной сеткой полицейского транспорта…

Батон-Руж штат Луизиана — Вашингтон.

Март 1979 года.

— Куда? На Алькатраз? А на Луну вы случайно не хотите?

Кассир вылез буквально по пояс из своей будки и уставился на меня полувозмущенным-полуиздевательским взглядом.

— Я хорошо заплачу.

— Хорошо заплатите? За что? За страховку судна? За лечение экипажа? Быть может, вы и судебные издержки возьмете на себя? Послушайте, мистер, на кой черт вам сдался этот кусок скалы? Хотите, прокатим вас под «Золотыми воротами» и оклендским Бэй-бриджем, хотите, заглянем на Остров сокровищ или Остров ангелов? Можно сгонять и на военную базу Президио. Но Алькатраз…

«Золотые ворота» и Остров сокровищ звучали заманчиво. Гипнотизировало Президио.

— Ну что ж, если «Бэй круиз» бессильна, придется обратиться за помощью к «Голд коуст круиз», — с наигранным равнодушием заметил я, пытаясь сыграть на знаменитых «волчьих законах конкуренции».

Но мой собеседник даже бровью не повел. Он втянул обратно свое туловище в раковину будки и, видимо, окончательно списав меня со счетов, процедил:

— Валяйте.

Зазывала «Голд коуст круиз», к которому я обратился, не стал иронизировать по поводу полета на Луну, хотя и воззрился на меня как на с Луны свалившегося. Он завел уже знакомую пластинку о «Золотых воротах» и Острове сокровищ, но разговаривать об Алькатразе наотрез отказался.

— Страховая компания «Хэртфорд» объявила, что аннулирует все полисы у тех, кто осмелится лазить на «Скалу»[1]. Понятно?

— Понятно, — отозвался я без особого энтузиазма. — Но как же мне быть?

— А вы полюбуйтесь на «Скалу» в телескоп. Все удовольствие — десять центов.

Исходи этот совет от кассира «Бэй круиз», я, несомненно, заподозрил бы его в издевке. Но зазывала «Голд коуст круиз» явно сочувствовал мне и пытался хоть чем-то помочь.

Выкрашенные в серебристый цвет телескопы выстроились словно бутафорские пушки вдоль каменной балюстрады, отгораживающей от океана знаменитый «Фишермэнс воф» (Рыбачий причал) Сан-Франциско. «Взгляните на Алькатраз — федеральную тюрьму сквозь мощный телескоп» — предлагали металлические дощечки, аккуратно прибитые к туловищам гигантских окуляров.

Много лет назад во время первого посещения «Багдада на заливе», как величают Сан-Франциско туристские проспекты, я смотрел на Алькатраз сквозь точно такие же телескопы с Телеграфного холма, украшенного безобразной мемориальной вышкой «Койт-тауэр» и еще более безобразным памятником Христофору Колумбу. Тогда на Алькатразе и впрямь была федеральная тюрьма — самая суровая для самых отпетых. За ее решетками перебывала почти вся мифологическая галерея гангстеров во главе с грозой Чикаго Аль-Капоне и шефом «Корпорации убийств» Луи Лепке по прозвищу Бухгалтер. (Он и был бухгалтером смерти — его «корпорация» отправляла на тот свет людей по заказу и за соответствующую мзду.) Здесь коротали свой век Роберт Стаут, убийца, ставший за годы пребывания на Алькатразе выдающимся орнитологом, и Джордж Барнс, он же «пулемет-Келли».

Статистика повествует, что за все время существования тюрьмы на Алькатразе с нее было предпринято лишь четырнадцать побегов, в которых участвовали тридцать девять узников. Двадцать шесть из них были схвачены стражей, семь убиты, а остальные шесть утонули, не справившись со стремительным течением, бьющим по Алькатразу из-под «Золотых ворот». Тюрьма охранялась ничуть не хуже, чем Форт-Нокс, где покоятся золотые запасы Америки. Тем не менее в 1963 году ее прикрыли. По финансовым соображениям. (Недаром золото в Форт-Ноксе катастрофически убывает.) Федеральные власти в лице покойного Роберта Кеннеди, бывшего тогда министром юстиции, подсчитали, что содержание одного преступника на Алькатразе обходилось в год дороже, чем пятилетнее обучение студента в Гарварде — самом привилегированном университете Соединенных Штатов. Получалось, что гангстеры продолжали грабить страну, даже находясь за семью тюремными замками.

Закрыв островную каталажку и раскассировав ее обитателей по менее прожорливым тюрьмам, правительство решило пустить «Скалу» с молотка, чтобы возместить хотя бы часть понесенных им убытков. Алькатраз был предложен штату Калифорния. Но самый богатый штат Америки не пожелал приобщить к своим обширным владениям двенадцать акров развалин, не имевших притягательного стажа Колизея. На какое-то время Алькатразом заинтересовались отцы города Сан-Франциско. У них возникла идея создать на базе бывшей тюрьмы нечто вроде музея восковых фигур мадам Тюссо с профилирующим уклоном в уголовщину. Но от этой идеи почему-то отказались. Возможно, кто-то здравомысленно рассудил, что преступность в Америке еще далеко не история, а посему в специальных памятниках не нуждается. Их здесь и без того хоть отбавляй.