Гайс, сидящий в кресле, сейчас подтвердил этот факт. Значит, можно воспользоваться этим фактом убить сразу двух зайцев, сделать Таира своим любовником и обезопасить себя и мать от внезапного разоблачения, на тот случай если Таир что-то вспомнит.

И в фантазиях Амира, Таир, сладко выгнувшись, поманил его в бездонную сладость порочной связи. Но стоит ли доверять этому Гайсу? Бардельная шлюха. А если он подставит его? Хотя мотивы Гайса были очевидны. Джарван мешал ему добиться внимания Хамдана. Любимый наложник Хамдана, запредельная мечта любой гаремной подстилки. И Амир решился.

- Хорошо, что ты предлагаешь?

- Я могу устроить вам встречу с Джарваном.

- И он согласится?

- Вот Вы, Амир-бей, и постарайтесь, чтобы он согласился. Хамдан может дать ему все, кроме одного. Глупый мальчик хочет любви. Он не похож на нас, живет какими-то странными идеалами. - и Гайс грациозно соскользнул с кресла и, замерев в дверях номера, обернулся. – Это по силам юному бею? - и дверь за Гайсом неслышно закрылась.

========== 10 ==========

Тонкая, изящная вязь летела из-под калама Хамдана. Я, не отрываясь, смотрел на его тонкие пальцы. Его пальцы стали моим фетишем. Я мог смотреть как он в раздумье отщелкивает четки, как пишет что-то или как подчеркивает фразу утонченным, продуманным до мелочей жестом. Но больше всего я любил не смотреть на эти пальцы, а чувствовать их на себе. От одного воспоминания о том, как нежно они могут обрисовывать косточки позвоночника, заставляя меня изгибаться в нетерпении, как они могут обводить затейливым узором прозрачный рисунок вен под тонкой кожей живота, заставляя меня вздрагивать от разрядов тока желания. Как с доскональной точностью они, изучив мое тело, дарят ласку всем эрогенным зонам, то ласково и трепетно, то требовательно и бессовестно. Как доведя меня до тонкой грани безумия, где остаются только животные инстинкты, заставляют меня наслаждаться собственным бесстыдством. Вот и сейчас, я сгорая от стыда и нетерпения, следил за тем как он работает. Уже трое суток Хамдан не прикасался ко мне, наказывая за дерзость.

- Ты возвращаешься домой. Гайс и Шамиль поедут со мной. – сухо обронил Хамдан.

Я сжал зубы. Горячая жгучая обида затопила все мое нутро. Наигрался значит? Я вздернул подбородок вверх, пытаясь удержать озера горячих слез вдруг моментально наполнившие глаза. Скрестив руки на груди, что бы унять их дрожь выдавил из себя:

-Я могу идти?

Хамдан молча кивнул, и я рванул из комнаты. Кружа в бешеной злости втыкал свои кинжалы куда попало. Скотина! Козел! Откуда-то из-под сознания выкарабкивались ругательства. Я - идиот, напридумывал себе что-то. И сай входят как в масло в дверцу шкафа. Открыв шкаф, я в бешенстве выкидываю оттуда вещи… Это вещи? Таир, ты шлюха! Эти полупрозрачные струящиеся туники и шаровары, набедренные накидки, богато украшенные золотом и жемчугом и есть вся моя одежда? Игрушка!

- Принеси мне нормальную одежду! – рявкаю я на вбежавшего на шум евнуха.

Я надеваю светлые легкие брюки и серую рубашку, заплетаю волосы в затейливую косу, этому меня научил Гайс, и прячу глаза за темными стеклами очков. Как я отвык от подобной одежды! Раздраженная кожа чувствует каждый шов и каждую складку. Остальное я решаю оставить тут понимаю, что это глупая детская обида, но не могу ничего с собой поделать. Подхватив свои кинжалы, укладываю их в футляр и застываю на пороге комнаты оглянувшись. Как много я потерял в этом месте и как много нашел. Оно стало поистине ключевым в моей жизни. С горькой ухмылкой я покидаю его.

Обняв Гайса чувствую, как горячие ладони Шамиля поглаживают мою спину. Но теперь они не вызывают во мне острого томления, а лишь согревают нежностью. Ищу губы Нежнейшего и целую их с каждой секундой настойчивее и настойчивее, пытаясь высечь из поцелуя ту искру, что разожжет в моей груди пламя. Но напрасно. Поцелуи Гайса не вызывают и сотой доли того, что я чувствую с Хамданом. И это невыносимо.

Гайс, отстраняясь, берет в ладони мое лицо, внимательно всматриваясь, он довольно щурится, а я пытаюсь спрятать свои виноватый взгляд.

-Львенок, - шепчет он, нежно обводя рисунок моих губ. - Хаби би, сероглазый забрал гораздо больше чем просто невинность?

Я чувствую как на моей спине замирают ладони Шамиля. Как Гайс, напряженно всматриваясь в мое лицо, ищет ответа. И я разрываюсь от боли. Простите меня!

- Простите. - шепчу я.

Ласка Шамиля продолжает свой неспешный путь. А губы Гайса вновь накрывают мои.

- Это прекрасно, Львенок.

- Джарван! - холодноватый голос евнуха разорвал наши объятия. - Пора.

Дорога домой прошла в полном молчании. Молча же меня проводили в мою новую комнату. Окинув взглядом которую, я плотно сжал зубы боясь того, что мои эмоции выплеснутся. Евнух покинул меня, сообщив, что вещи доставят позже. Комната была строгой почти аскетичной лишенная даже тонкого намека на роскошь. Вот куда Хамдан помещает надоевшие ему игрушки.

Через час в комнату робко поскреблись и, не дожидаясь ответа, внесли мои вещи. Все те, что я привез в этот дом от Джамиля. Ничего из подаренного Хамданом там не было. Я скривил губы в насмешливой улыбке надеюсь следующий наложник высоко оценит доставшиеся ему украшения. В моем кармане тихо завибрировал телефон. Этот телефон передал мне Гайс и единственный человек, который мог мне позвонить был Амир. Глубоко вздохнув я нажал на кнопку ответа.

-Джарван, душа моя. – голос Амира был глух.

Я поморщился от отвращения, но, глубоко выдохнув вспомнил, что мне отведена роль глупой пустышки пропел в трубку.

-Амир, как я рад тебя слышать.

Я откинулся на кровать, закрыл глаза и принялся выслушивать Амира. О, Всевышний, сколько же в этом человека самодовольства. Считая меня продажной подстилкой Хамдана, он не на минуту не сомневался в том, что я выберу его, Амира. Я еще раз поморщился слушая почти неприкрытые нотки похоти, звучавшие в голосе Амира.

- Джарван, мой золотой львенок, когда же я смогу сжать тебя в своих объятиях?

А вот это конструктивный вопрос. Его-то я и ждал. Тягостно вздохнув в трубку телефона, я сделал тот шаг, который мы так тщательно планировали с Гайсом и Шамилем.

- Амир, - я постарался вложить в голос тоску. - Это невозможно сейчас, но я не оставляю надежду на милость Всевышнего.

- Я сделаю все возможное и не возможное, чтобы ты был моим Джарван.

Меня передернуло от отвращения, и я, не выдержав, нажал отбой выключив телефон. Амир получил мое вербальное согласие осталось ждать пока он найдет ту маленькую лазейку, через которую я смогу выскользнуть, чтобы начинать осуществление своего плана.

****

Я обливаясь потом застыл под острым кинжалом инструктора.

- Джарван. - тихий спокойный голос инструктора, который даже не запыхался в нашем поединке, объяснял мне мои ошибки и промахи. - Ты очень любишь эффектные позы. Что хорошо для танца, плохо для воина. Пока ты будешь красиво выгибать кисть, я дважды убью тебя. Твои движения лишены силы, поэтому они должны быть молниеносны. Используй свое искусство, а не спотыкайся об него. Еще круг.

И мы снова заскользили в поединке кинжалов. Это единственное, что оставалось мне. Хамдан, вернувшись, так и не вспомнил о моем существовании. Видится с Гайсом и Шамилем мне удавалось не часто. Они находились в лучших покоях дворца и попасть туда было неимоверно сложным, как и оттуда попасть в нижние комнаты для прислуги, в которых обитал я было не просто. Насмешливая снисходительность прислуги к бывшему любимцу Хамдана, уничижительное отношение его жен и наложниц ко мне, все это было мне на руку. Только железная воля евнуха не давала выплеснуться этому негативу в какой-нибудь извращенной форме, и они, бросая мне насмешки, злились еще больше, натыкаясь на мою белозубую улыбку.

После тренировки, забравшей у меня все силы я плелся в свою комнату, когда мне преградил дорогу Шамиль, молча кивнув мне в сторону роскошного парка, он удалился.

Значит они Гайсом будут ждать меня там. Времени сменить пропитанную потом одежду не было. И я, развернувшись, избегая вездесущих любопытных взглядов, выскользнул в прохладу тенистого парка. Добравшись кружной дорожкой до купален, замер прислушиваясь. Услышав капризный голос Гайса, который требовал оставить его одного и отославшего прислугу я улыбнулся. Кто бы мне сказал, что Гайс умеет так играть, изображая из себя капризного наложника, никогда бы не поверил.