Подождав пока удалится последний из прислуги, я скользнул в ласковые объятия Гайса и Шамиля. Наслаждаясь их нехитрой лаской и жарким шепотом, мы делились последними продвижениями в нашем плане.

- Шамилю удалось достать видеокамеру, которая будет моментально передавать изображения на компьютер, записывать и обрабатывает его осталось установить. Ты действительно этого хочешь, Львенок? - Гайс с тоской взглянул в мои глаза.

- Гайс. - понимая, чем рискуют они я обнял его. - Вы и так неизмеримо много делаете для меня, если вы решите остановиться сейчас я пойму.

-Нет! – голос Шамиля прервал меня. - Это шанс для всех нас. – и он, прижав меня к себе, выдохнул в макушку,- Жить без свободы не имеет смысла, но жить без вас хуже.

Гайс задумчиво молчал.

- Нежный, о чем ты задумался? - взгляд Шамиля, горевший шальным огнем, смягчался, когда он посмотрел на Гайса.

- Я боюсь. – Гайс виновато отпустил голову. – Я не понимаю, о чем вы говорите. Я не знал ни дня свободы, к которой вы так рветесь. Но я сделаю все ради вас.

- Гайс. - Шамиль сжал руку Гайса. - Нужно уходить. Львенок. - хитро скользнув по моей фигуре, глаза Шамиля блеснули. - Ты становишься похож на острые грани своих кинжалов. Прекрасен и опасен.

Я отвернулся, пытаясь подавить внутреннюю дрожь. Кому нужна моя красота? Красота, сделавшая меня игрушкой, лишившая остатков гордости? Теперь я отказываюсь от нее, выбирая опасность. Гайс, скользнувший ко мне обнял за плечи и прошептал, утыкаясь в шею:

- Хамдан скучает. Подумай, Львенок, что тебе на самом деле нужно?

Я сжал руки Нежнейшего в невыразимой тоске. Я не смогу забыть Хамдана, но оставаться в отведенной мне роли тоже не могу. Я для него лишь красивая желанная игрушка, которую наказывают за малейшее неповиновение, задвигая в дальний ящик. Оставшись один, я стянул с себя одежду и погрузился в прохладные воды купальни. Пытаясь водой смыть горький осадок оставшийся от последнего вопроса Гайса. Почему-то риск задуманного дела не вызывал во мне таких сильных эмоций. Я как-будто отгородился от намеченного плана, воплощая его с механической последовательностью. Трезво анализируя результат и обдумывая следующий шаг, тщательно выверяя каждое сказанное слово. Но стоило Гайсу вскользь упомянуть о Хамдане, как меня затопил шквал эмоций, сметая все на своем пути, смещая мои ценности со своих мест.

Я, вынырнув на поверхность, увидел что у края стоит Хамдан. Замерев под пронзительным взглядом серых глаз, я растерялся. Вдоль позвоночника привычной волной возбуждения пробежали мурашки. И тут же в голове заплясали подленькие уничижительные мыслишки о том, что мое тело давно не приводят в порядок заботливые руки евнуха и моя кожа потеряла свою атласность, покрыта ссадинами и синяками полученными на тренировках; что мои волосы давно не стриженные, сейчас мокрым спутанным клубком лежал на спине. Я мысленно отвесил себе оплеуху и, задрав подбородок, нагло ухмыляясь стал выбираться из купальни.

- Простите, жаркий день и я не удержался. – мои покаянные слова совсем не вязались с моим хамоватым тоном.

Хамдан, пожав плечами, развернувшись ушел. Я, закусив губу, смотрел ему в след, стараясь не завыть от отчаяния.

Хотелось сорвавшись с места кинуться за ним следом, и умолять … умолять о прощении. Хотелось, чтобы в его глаза вернулась та страсть, которая кипела там раньше. Ненавижу себя за это!

***

Хамдан замер на краю купальни. Посреди, раскинув ноги и руки, дрейфовал Львенок. Он жадно скользил взглядом по изгибам его обнаженного тела. Он ревновал к воде, ласкающую эту белоснежную кожу и ласково расплетающей эту спутанную огненную гривку.

Этот мальчик острым кинжалом с первого взгляда насквозь пронзил душу Хамдана. Но его непокорность и дерзость ошпарили гордость Хамдана. Он дал ему все. Любой его каприз, любое его желание готовы были выполнить, повинуясь одному взмаху его ресниц. Но мальчишка отбросил этот дар, как нечто ненужное. Он, дерзко задирая подбородок, огрызался, кидая слова не менее острые, чем его кинжалы. Этот Львенок играл сердцем Хамдана и был абсолютно не приручаемый. Хамдана не вводили в заблуждение его минутная покорность, ни пылкость в любви и приступы нежности. Он понимал, что это только очередная прихоть его Львенка. Он не понимал его абсолютно, не понимал систему ценностей в мире Львенка. После очередной дерзости решил наказать его и отдалил от себя. Но Львенок, как оказалось, совсем не огорчился ни минуты, не старался приложить усилия, чтобы искупить свою вину. И сердце Хамдана полоснула жгучая обида.

Вот и сейчас вопреки всему его Львенок, раскинувшись в голубых водах купальни, словно драгоценная жемчужина, манил белизной своей кожи. Увидев его, он, блеснув белозубой улыбкой, снова надерзил ему. Хамдан сжав губы в упрямую полоску, подавляя горячее желание прикоснуться к своему сокровищу, ушел. Его разрывало от намешенных в душе чувств обиды за равнодушие Львенка, восхищения его дерзостью, желанием усмирить эту дерзость и почти благоговением перед его красотой. Впервые мужчина не понимал, что делать.

========== 11 ==========

Сделав ложный выпад, я сбил наставника с ног и прижал к его горлу острие кинжала. Да! Волна почти предоргазменного удовольствия затопила меня. Как это сладко, ощущать поверженного противника.

Я ласково провел по его шее острием кинжала, заметив как дернулся кадык мужчины, подняв на него взгляд, встретился с пылающим страстью взглядом. Нервно облизав губы, я списал все на непривычное воздержание.

Раньше я купался в чувственном и сладком удовольствии любви, сейчас же я урывал маленькие кусочки ласки при встречах с Гайсом и Шамилем. Подав руку наставнику, я помог ему подняться и с почтительным поклоном поблагодарил его за урок.

- Джарван, сегодня, ты победил. - привычно глухой голос наставника просел еще больше. – Кроме твоих сай, у тебя есть еще одно оружие, которое подобно яду, проникает в противника, делая его слабее. Не оберни его против себя.

Я вопросительно взглянул на наставника, желая потребовать объяснения, но раздавшиеся вдруг одиночные аплодисменты разорвали тишину тренировочного зала. Обернувшись к незваному зрителю, я с удивлением увидел девушку. Высокая, с царственной осанкой и гривой огненных волос, заплетенных в немыслимое количество косичек.

Она надменно осматривала меня, презрительно усмехаясь. Наставник тут же отвернувшись, стараясь не смотреть на бесстыдно открытое лицо девушки, покинул зал.

- Вот ты какой, Львенок .- девушка подошла ко мне.

- Какой есть, а ты пришла полюбоваться на меня? Ну что ж я за просмотр денег не беру. - кто это догадаться было не сложно. Единственный человек, который мог позволить себе такую красоту был Хамдан.

- Любопытство - мой порок. Единственный порок! - девушка встала в пол оборота, давая рассмотреть безупречные черты ее лица и оценить прелесть белоснежной кожи.

Мое сердце побитым щенком скулило в груди, но я улыбался. Хамдан быстро нашел мне замену, более совершенную, и я не сомневаюсь, что замена пришлась ему по вкусу, судя по богатству браслетов, скользивших на тонких запястьях девушки. Вскинув голову и одарив ее еще раз белозубой улыбкой, я поведал девушке:

- Я оценил, ты прекрасна. Но не для того человека стараешься.

- Ты холодный, так же как твои кинжалы! Что мог Хамдан найти в тебе? - девушка явно была взбешена.

Мое горло перехватило болезненным спазмом от волны воспоминаний о Хамдане и ночей, проведенных с ним. Не было в тех ночах и грамма холодности. Я таял от нежности и сгорал в огне его страсти, обессиливая к утру. Но к ночи снова с нетерпением желая этого огня. И я не в силах вымолвить и слова, пожав плечами, отвернулся.

Почему меня нельзя оставить в покое? Что я им всем сделал? Его жены, наложницы, прислуга, все как-будто упивались моей немилостью, а я ведь даже не видел их до последнего момента ни разу.

Надо поторопить Гайса и Шамиля, появление этой огненной красавицы тут поставило точку в бесчисленных днях моих душевных метаний.