— Не выдавай! — заскулил он, вцепившись в мои штаны.

— Выдам, обязательно выдам. И награду за тебя получу. По твоей вине я остался без денег, без плаща, без лука, без ножа… Кстати, где они?

— Здесь все! — обрадовался лавочник. Как стоял на коленях, так и пополз к сундуку, между полками. Откинул крышку, взял сверху мои вещи. — Все в целости и сохранности.

Другой бы на его месте давно избавился от улик, а он приберег, чтобы, значит, продать. Скряга.

Он протянул мне плащ, лук, колчан со стрелами, нож и пустой мешок.

— И вот еще, — Ойкес застенчиво сунул мне в ладонь три золотых. — Не выдавай меня стражникам…

— Скажи еще, что ты больше не будешь, — усмехнулся я.

— Я больше не буду. Честно.

Деньги я взял.

— Я задержусь в Хосте на пару дней. Если объявится человек, желающий купить артефакт, скажи ему, что я остановлюсь в трактире «Усталый путник». И давай без глупостей. Если меня еще раз кто-нибудь попытается убить…

— Клянусь самым дорогим, что у меня есть… — выпучив от усердия глаза, заверил меня Ойкес.

— Ночным горшком что ли? — не сдержался я от сарказма. — Смотри у меня. Я предупрежу надежного человека, и если со мной что-нибудь случится — он сообщит о твоих подвигах городской страже.

Врал, конечно, но кто об этом знает, кроме меня.

Я совсем уж было собрался уходить, но тут вспомнил еще кое-что.

— Кстати, а кто был тот человек, который табачком баловался?

— Кто? — не понял меня Ойкес.

Ну да, они же, неписи, понятия не имеют, что такое табачок.

— Тот человек, — поправился я, — который в прошлый раз сидел на табурете.

Ойкес поморщился, шевеля извилинами.

— А… Это Венгил. Стра… хм… уважаемый человек, — шепотом произнес лавочник.

— Местный?

— Да как сказать… Живет здесь уже с год, наверное.

— Чем занимается?

— Да как сказать… — замялся Ойкес.

— Ну, говори, не выдам.

Он затравленно осмотрелся, словно боялся обнаружить этого самого Венгила за стеллажами, а потом чуть ли не на ухо мне зашептал:

— Я не знаю, кто он. И никто не знает. Только все разбойники и воры в округе ему подчиняются и долей с добычи делятся.

— И об этом, конечно, тоже никто не знает, — подначил я его.

— Почему же! Многие в курсе.

— Так и гнали бы его из города, раз в курсе.

— Хотели было, — вздохнул Ойкес. — Нашлись храбрецы.

— И что?

— Что-что, нет их более. Кто сам умер, кто сгинул без следа. Боятся его у нас в Хосте, вот и не трогают.

И это фаверцы — бесстрашные сердца.

— А еще говорят, у этого Венила есть могущественный покровитель. Я сам его не видел, люди видели. Когда Венгила прижали, в Хост явился человек в маске, нагнал страху на наших старейшин и исчез. Вот с тех пор Венгила никто и не трогает.

Любопытный персонаж — этот Венгил. Надо бы с ним познакомиться. Может, что интересное расскажет. Или хотя бы сигаретами угостит.

— А где он живет?

— Кто?

— Венгил ваш.

— Он не наш. Скорей уж ваш, — парировал Ойкес и, поморщивщись, добавил:- Проклятый… А живет он, знамо где, — неподалеку от торговой площади, дом у него там. Спроси любого — покажут.

Теперь, кажется, все. В лавке Ойкеса мне нечего было делать, пора и честь знать.

Не мешало бы встретиться с этим Венгилом, да, боюсь, непростой у нас с ним получится разговор. Как бы опять во что не вляпаться. Прежде чем соваться в логово к волку, нужно все хорошо обдумать. Хватит ломиться головой сквозь каменные стены.

Не прощаясь, я покинул подсобку. На выходе из лавки я столкнулся с человеком, ворвавшимся в помещение, словно ураган. Едва не сбив меня с ног, он даже не извинился, быстрым шагом приблизился к прилавку и обратился к Ойкесу без предисловий:

— Артефакт нашелся? Где он?

Быстро же он появился.

Мне пришлось задержаться.

Незнакомец был примерно одного со мной возраста, среднего роста, субтильный на вид. Аккуратно остриженные русые волосы, проницательный взгляд голубых глаз, бородка-испанка. Одет неброско, но добротно. Самоуверен, порывист в движениях.

Отвечая на его вопрос, Ойкес молча кивнул в мою сторону.

Незнакомец обернулся, нарочито придирчиво оценил меня взглядом.

— Проклятый? — уточнил он.

— От Проклятого слышу, — ответил я. И, думаю, не ошибся. Было в этом человеке что-то неуловимо знакомое, можно сказать, родное.

— Тем лучше, — кивнул незнакомец. — Артефакт у тебя?

— А мы уже на ты? — Нет, я не нарывался на неприятности. Просто хотелось сразу расставить все на свои места. Незнакомец сходу попытался задавить меня своим превосходством. Не на того напал.

— Мне некогда, — поморщился он. — Я итак потерял много времени. Так что давай сразу перейдем к делу. Мне нужен этот артефакт. И я получу его, так или иначе. Уж поверь мне, — он как-то недобро усмехнулся. — Во избежание недоразумений предлагаю тебе то же, что в свое время предлагал ему, — он кивнул на Ойкеса. — триста корон…

Я пристально посмотрел на лавочника. Ай, да Ойкес! Ай, да сукин сын!

— Это огромные деньги, тем более для тебя, — закончил незнакомец с нескрываемым пренебрежением.

Я очень не люблю, когда со мной пытаются говорить, как с быдлом. Так и хочется позабыть о своих жизненных принципах. И плевать, что внутренний голос подсказывал мне: этот парень умеет за себя постоять.

Что мне оставалось в такой ситуации? Я развернулся и направился к выходу.

Незнакомец встал на моем пути — я даже не заметил, как это он так быстро переместился. Ох, не прост этот парень, ой, как не прост.

— Я бы мог убить тебя, лишь пошевелив пальцем, — злобно прошипел он мне в лицо. — Но я все еще пытаюсь решить дело миром. Чего ты выёживаешься? Хочешь показать, какой ты крутой и независимый? Или пытаешься набить себе цену?

— Нет, — покачал я головой. — Я просто стараюсь оставаться человеком, даже оказавшись в полной ж..е.

То ли мои слова, то ли тон, в котором они были произнесены, смутили незнакомца. Он виновато отпустил глаза, поморщился, тяжело вздохнул.

— Ладно, извини, если обидел. — Такое впечатление, словно передо мной стоял совсем другой человек. — В последнее время приходится иметь дело с такими отбросами, что… Извини.

Ведь может, когда захочет.

— Принято, — ответил я. Что ж, в какой-то мере я мог его понять. Этот мир стал поистине брутальным, и зачастую нормальные слова не доходят до его обитателей. Поэтому многие предпочитают сначала бить, а уж потом объяснять — за что.

— Меня зовут Аристер, — представился, наконец, незнакомец.

— Ильс.

— Послушай, Ильс, мне на самом деле нужен этот артефакт. Очень нужен.

— Что в нем такого?

— Какая разница? — болезненно поморщился он, готовый снова сорваться на истеричный тон. Но, молодец, сдержался. — Я плачу триста золотых монет. Если хочешь, добавлю еще десять за то, чтобы не отвечать на твой вопрос. Он мне нужен — и это все, что тебе следует знать. Триста корон — сумасшедшие деньги. Больше меня тебе все равно никто не предложит. И я тоже не смогу дать больше, потому что больше у меня нет. Так что давай договоримся и разбежимся.

Он был, конечно, в своем праве. И мои требования на этом фоне выглядели, мягко говоря, непорядочно. Но я упрямо молчал и сверлил его своим невозмутимым взглядом.

— Хорошо, — сдался он. — Я скажу. Это ключ.

— От дверцы в каморке папы Карло? — усмехнулся я. — А за дверкой что?

— Какая разница, что за дверкой?! — раздраженно воскликнул Аристер.

— Если разумный на вид человек с легкостью готов расстаться с тремя сотнями, значит, рассчитывает на что-то большее, — резонно отметил я.

— Если и так, то что? Какой тебе от этого прок? В этом мире я единственный, кто знает, какую дверь можно открыть этим ключом.

— Какой прок от этих знаний, когда нет ключа? — справедливо заметил я.

Даже не знаю, чего я к нему прицепился? Триста золотых — это больше, чем я рассчитывал получить. Да больше и не надо! Мне хватило бы надолго. Может, это была моя маленькая месть за его высокомерность? Мелко? Да, но я не мог удержаться.