Дезурбанистические тенденции, развитие которых было связано в предшествовавший период с идеями города-сада Э. Хоуарда, в межвоенные годы не только не ослабевают, но и завоевывают новых сторонников. В реальном строительстве (города-сады: УЭЛЬВИН в Англии, Мезон Бланш во Франции, Споржилов в Чехословакии и многие другие) вырабатывались разнообразные приемы свободной планировки и застройки небольших городов, проверялись различные теоретические концепции. Так, например, в Редборне (США) впервые была осуществлена идея разобщения пешеходных и транспортных потоков, ставшая в дальнейшем одним из важных принципов современного градостроительства.
В то же время выясняются многие органические пороки развития городов-садов в капиталистических условиях. Большинство из них либо превращаются в города-спальни, что ведет к дальнейшему увеличению неизбежных транспортных поездок населения, либо превращаются в колонии вилл зажиточных буржуа и не решают проблемы расселения основной массы трудящихся.
Тем не менее идеи дезурбанизма занимали умы многих видных теоретиков и практиков архитектуры, выливаясь порой в утопически окрашенное отрицание городов вообще. Так, в 1920 г. немецкий архитектор Бруно Таут в своей книге «Распад городов» предложил перейти на рассредоточенное расселение в небольших поселках, насчитывающих всего 500—600 человек. Выдвинутая им крылатая фраза «Земля — хорошая квартира» становится в это время ведущим лозунгом дезурбанистической теории.
Своего рода манифестом дезурбанизма явилась книга Ф. Л. Райта «Исчезающий город» (1930), в которой он предлагал проект идеального города Бродакр-Сити, где на каждую семью приходится по акру территории, главным занятием является земледелие, а основой взаимоотношений — личный автомобиль. Подобные взгляды, характерные и сегодня для многих американских архитекторов, отчетливо выражены в тезисе В. Грюэна: «У нас есть машина, и мы должны ездить со скоростью 100 км в час, у нас есть телевизоры, и поэтому мы можем жить далеко друг от друга. Мы не нуждаемся больше в городе и должны избрать новую форму человеческого поселения, где непосредственные личные отношения будут заменены искусственными». В этом высказывании Грюэна наглядно переплетаются равно характерные для капитализма дух эгоистического замкнутого индивидуализма и тяга к механизированной стандартизации жизни и быта. Дезурбанизм как течение капиталистического градостроительства тесно связан с идеологией реформизма, с мыслью о возможности преодоления социальных противоречий и установления «классового мира» средствами рациональной планировки поселений.
Однако не только перечисленные идеи определили 20—30-е гг. нашего столетия как новую фазу развития городов. Если во все прошлые эпохи город рос постепенно от центра к периферии, причем соответственно снижалась и плотность населения, то теперь начинают наблюдаться и противоположные тенденции. Кроме отдельных городов возникают группы взаимосвязанных между собой населенных пунктов, тяготеющих к тому или иному крупному промышленному центру,— так называемые конюрбации. Сложились конюрбации Большого Лондона, Большого Парижа, Большой Праги, Нью-Йорка, Токио и многие другие. В Европе рост населения конюрбации в 15—20 раз превышал темпы роста собственно крупных городов, образующих их ядро. Особенно наглядно эта тенденция видна на примере старых городских центров, которые постепенно лишались постоянного населения, превращаясь в деловое Сити, место сосредоточения банковских контор, торговых предприятий и деловых представительств. Безусловно, этот функциональный и социально-политический процесс оказывал сильнейшее влияние на художественный облик городов, на характер их центральных и окраинных ансамблей.
Развитие конюрбации явилось одной из первых причин, приведших к возникновению новой области градостроительства — территориального планирования. Первые шаги в этом направлении были сделаны в Англии (районная планировка Донкастера) и в Германии (районная планировка Рура). В 20—30-х гг, были разработаны проекты планировки пригородных зон таких крупных городов, как Париж, Лондон, Копенгаген и др. Широкую известность получил план Большого Нью-Йорка, охватывающий территорию в 150 тысяч гектаров с населением более 10 миллионов человек.
Разработка схем районной планировки постепенно вылилась в самостоятельную область градостроительства, приобретавшую все более крупный размах и важное значение. Признавая ведущее экономическое, демографическое и социально-общественное значение территориального планирования, следует вместе с тем подчеркнуть, что его рождение ознаменовало собой появление и новой обширнейшей области пространственного искусства, почти неизвестной до 20 в. Речь идет об эстетической организации крупных пространств, о связанной с нею ландшафтной архитектуре, что стало особенно насущным делом в условиях быстрого освоения ранее пустовавших территорий, роста внегородского автомобильного транспорта и туризма, угрозы частичной или полной утраты сохранившихся природных богатств: водоемов, лесных массивов, живописных долин, каньонов, пещер, берегов рек, озер и морей. Районная планировка с самого начала включала в круг своих интересов такие вопросы, как начертание и выбор трасс автомобильных, туристических и прогулочных дорог (в том числе с учетом раскрывающихся с них ландшафтов), размещение пансионатов, кемпингов и мотелей в природных условиях, определенное регулирование высоты и характера застройки различных мест планируемого района и т. д. Иначе говоря, была выдвинута идея не только экономического, но и эстетического преобразования ландшафта, сознательного формирования «суперансамблей», композиция которых разворачивается на многокилометровом пространстве и основывается на синтезе природы и создаваемых человеком архитектурных, инженерных и транспортных сооружений.
В числе первых достижений в этой области эстетической деятельности человека, теснейшим образом связанной с техникой и экономикой, следует отметить специальные туристические дороги Германии, частичное осуществление проекта планировки Парижского района и значительные работы, проведенные в Америке по созданию национальных лесов и парков. Большое влияние на развитие прогрессивных градостроительных идей на Западе оказали в 20-е и 30-е гг. поиски советскими архитекторами новых форм социалистического расселения, а также успехи советской архитектуры в создании новых жилых комплексов с сетью коммунально-бытового обслуживания (так называемых «соцгородов»), в строительстве новых городов на востоке страны (Магнитогорск, Кузнецк и др.)» в разработке научно обоснованных проектов районной планировки (Апшеронский полуостров, Большая Уфа, Южный берег Крыма). Появляются градостроительные проекты, где делаются попытки решения социальных проблем с учетом опыта строительства рабочих поселков и советского опыта. Наиболее интересным из них является проект «Лучезарного города» Ле Корбюзье (1930), в котором делается попытка по-новому организовать быт городских жителей.
В целом проекты районной планировки наталкивались чаще всего на практическую невозможность преодолеть противоречившие им частнособственнические интересы. Трудность, а порой и практическая бесперспективность районной планировки в условиях капитализма определяется также отсутствием планового развития хозяйства, без которого можно говорить лишь о некоторой регулирующей роли территориальных планов, но не о их реальной ценности как практического инструмента для научно обоснованного размещения промышленности и населенных мест в пределах экономического района, а также для достижения целостных и гармонических пространственных ансамблей на обширных территориях.
Жизнь опрокинула многие замыслы и схемы и показала неосуществимость в капиталистических условиях проектов коренной реконструкции крупных городов и создания новых в социальном отношении типов поселений. Поэтому архитекторы Запада начинают искать путей не коренной реконструкции, а частичного исправления старых городов.
Начиная с середины 20-х гг., особенно в Европе, осуществляется довольно широкое жилищное строительство. Напуганная победой Великой Октябрьской революции в России и революционными выступлениями рабочего класса Западной Европы, буржуазия была вынуждена в эти годы пойти на некоторые уступки в жилищном вопросе.