Глава 14

ДЖОШ

Это официально — я самый большой осёл в мире. Каждый раз, закрывая глаза, все, что я видел, — пораженное лицо Риган. Казалось, мои слова ее так ранили — как будто причинили ей физическую боль. Я провел рукой по лицу, борясь с головной болью, которая нарастала с момента нашей ссоры. Я вел себя как придурок. Мудак, который не мог справиться со своим собственным дерьмом, и в конечном итоге набросился на человека, который пытался ему помочь.

Я мог себе только представлять разговор Риган с Элли. Как они будут сочувствовать тому, каким я был говнюком, каким был невозможным, упрямым и ребячливым. Потому что так и было. Я знал это и все же не мог остановиться. Как будто я был поездом, срывающимся с рельсов, который старается не врезаться в людей и терпит неудачу.

Мой телефон лежал на диване рядом со мной, я ждал звонка Элли. Ждал криков и праведного гнева за то, как я обошелся с ее подругой. Нужно быть таким придурком, чтобы поступить столь подло по отношению к милому человеку вроде Риган. Потому что даже уходя, она продолжала быть вежливой. Доброй. Понимающей.

— Я хорошо провела время, — сказала она.

После всего того, что я ей наговорил, после того, какими горькими были мои слова, она смогла сказать комплимент. И мое разочарование, казалось, не испугало ее. Причинило боль — да, определенно. Но она не отступила. Она стояла лицом к лицу со мной и говорила, что моя нынешняя жизнь не задалась. За месяцы, прошедшие с тех пор, как случилось все это дерьмо, никто не сказал мне это в лицо. Никто, кроме моей сестры, но она была моей семьей, а это означало, что я не мог ненавидеть ее, что бы она ни сделала. Но Риган не была членом моей семьи. Даже не была мне другом. Но осмелилась сказать мне то, чего не знал никто другой. Она бросила вызов моему упрямству и жалости к себе. И она сделала это по-доброму. С изяществом и мягкостью. Но в этом была и жесткость. Она была сильнее меня, это уж точно.

Зазвонил телефон, и я схватил трубку. Но это была не Элли. Это была моя племянница Эмили. Наверное, единственный человек в мире, благодаря которому я мог смеяться. С момента переезда в Нью-Йорк, я ужасно скучал по ней. Мы провели вместе уйму времени, когда я еще был в Небраске, поскольку она, по-видимому, была единственным человеком, который не возражал против того, чтобы я был большим гребаным брюзгой девяносто процентов времени. В основном потому, что она еще ребенок, и пока день заканчивается диснеевским мультиком и сладостями, жизнь чертовски хороша.

Я нажал кнопку «принять», чтобы ответить на ее звонок в FaceTime, и улыбнулся, когда ее щербатая улыбка заполнила экран моего телефона.

— Дядя Джош! — она послала большой поцелуй в камеру.

— Привет, Эми-бин, — я послал ей ответный поцелуй. — Что нового, дорогая?

— Очень много нового! — сказала она, слишком юная, чтобы понять мой подкол про «дорогую». — У меня сегодня новое платье.

Она отодвинула телефон — вероятно, мамин — назад, чтобы показать, что на ней было одно из тех платьев в духе Диснеевских принцесс. Это, однако, не было похоже на другие — на нем не было никаких рюш или блесток.

— Какая это принцесса? — спросил я.

— Это Моана! — сказала она мне, и по тону ее голоса можно было понятно, что для меня большое упущение не знать этого. — И она не принцесса.

— О, простите, — серьезно сказал я ей. Очевидно, то, что я отсутствовал всего несколько месяцев, серьезно сказалось на моих познаниях в Диснеевских канонах.

— Я сегодня разговаривала с тетей Элли, — сказала она мне. — Она знает, кто такая Моана.

Я вздохнул. Каким-то образом Элли все еще удавалось набирать очки родственника-любимчика, даже находясь в медовом месяце. С другой стороны, Элли и Эмили были похожи как две капли воды. Настолько похожи, что это даже нервировало — насколько упертыми они могут быть.

— Даже не сомневаюсь, — сказал я ей.

— Я слышала, как она разговаривала с мамой, — Эмили состроила рожицу, исказив свои очаровательные черты в преувеличенно хмурую гримасу. — Они сказали, что беспокоятся о тебе.

Проклятые назойливые сестры.

— Не переживай, — сказал я Эмили, ненавидя себя за то, что лгу ей. Но какой шестилетний ребенок захочет услышать, что взрослый мужчина не может наладить свою гребаную жизнь?

— Я сказала им, что ты похож на Иа! — сообщила она мне. — И что ты потерял свой хвост.

— Иа? — спросил я, ломая голову над тем, о каком персонаже она говорит. — Осел?

Здорово. Прямо как из «Сна в летнюю ночь». Очевидно, мне было суждено быть ослом, в независимости от истории.

Эмили кивнула.

— Он потерял свой хвост, и ему было грустно. Если ты найдешь свой хвост, то тебе станет лучше.

— Хорошая идея, — сказал я. — И как же Иа нашел свой хвост?

— Он попросил о помощи, — серьезно сказала Эмили.

Это меня сильно задело. Неужели все так плохо, что даже моя племянница знает, что мне нужна помощь? Я сказал себе, что это просто случайность. Что она умна и обладает интуицией. Когда она повзрослеет, станет стихийным бедствием. А сейчас она уже обвела вокруг пальца полдюжины людей. Даже меня.

— Ну, Эми-бин, если найдешь мой хвост, дай знать, хорошо? — я помахал ей рукой. — Мне пора идти.

— Ладно! — она помахала в ответ, чуть не уронив при этом телефон. — Я люблю тебя!

— Я тоже тебя люблю, — сказал я и повесил трубку.

Откинув голову на подушки, я сделал большой глоток пива. Обычно от разговоров с Эмили мне становилось легче. Но теперь стало очевидно — мое дерьмовое настроение настолько плохое, что даже шестилетние дети за тысячи миль замечают это. Я вздохнул.

И правда Иа.

Я снова посмотрел на свой телефон. Было не понятно, почему до сих пор не было вестей от Элли. Прошло уже несколько часов с тех пор, как Риган уехала. С тех пор, как она тихо закрыла за собой дверь и оставила меня в моей одинокой, пустой квартире. Оставила меня сидеть перед телевизором и пить пиво. Одного. С пустотой внутри.

Я сжал кулак и опустил его на подушку рядом с собой. Я был таким придурком.

Но, может быть, я смогу это исправить. Я должен извиниться перед Риган, это очевидно. Я схватил свой телефон и стал прокручивать список контактов, пытаясь найти ее номер. Но мой палец замер, прежде чем я успел позвонить ей. Говорить это по телефону неправильно. И я определенно не мог сделать это в сообщении.

Нет. Такая оплошность требовала личного извинения. Риган этого заслуживала.

РИГАН

От меня почти весь день не было толка. Завтра начинались прослушивания, и я должна была подготовить роли и найти того, кто будет следить за приходом актеров, но вместо этого пялилась на сценарий и думала о том, как ужасно облажалась.

Худшее во всей этой истории с Джошем — я была почти уверена, что добилась прогресса. Что он чувствовал себя немного лучше, немного менее безнадежно, немного менее грустно. Но я надавила на него, слишком сильно и слишком рано, и теперь свела к нулю весь тот прогресс, которого мне удалось добиться.

Я знала, что должна позвонить Элли. Сказать ей, что Джош знал, о чем она спрашивала, и что в данный момент он не очень доволен мной. Но я не звонила. Я говорила себе, что это потому, что мне не хотелось беспокоить ее во время медового месяца, но это было только частью правды. Я была расстроена тем, что испортила ее план.

Обычно меня отвлекала работа, но даже Шекспир не мог выкинуть образ Джоша из моей головы, где он указал на себя, показывая, что его сломали. Навсегда. Я немного знала, каково это. Именно так мои родители заставляли меня чувствовать себя годами. И никто никогда не должен себя так чувствовать.

— Ты пробовала Лиз? — спросила Джоанна, отвлекая меня от грустных мыслей.

Я сидела на диване в ее кабинете, а она сидела за столом, просматривая список контактов.

— Лиз? — я попыталась вспомнить, кто это, потому что имя звучало знакомо.

— Лиз, подруга Элли, — уточнила Джоанна. — Она была на свадьбе.

— Я думала, ее нет в городе, — сказала я, вспомнив милую южную красавицу, которой удалось появиться только на свадьбе.

По-видимому, она была одной из причин, по которой Элли и Шейн встретились. Она тоже была актрисой.

— Думаю, что-то случилось с ее шоу.

Джоанна приложила палец к виску, очевидно думая. Ее большой мозг, кажется, хранил безумно большое количество информации, но иногда ей требовалось время, чтобы разобраться в ней.

— Она что-то упомянула на свадьбе о том, что некоторое время будет здесь.

Она подняла трубку.

— Я могу позвонить ей.

— Хорошая идея, — сказал я. — Буду рада видеть ее на прослушивании.

Джоанна кивнула, приложив телефон к уху.

— Лиз? Привет, это Джоанна Миллет. Мы познакомились на свадьбе Элли.

Джоанна кивнула.

— У меня все хорошо, ты как? Хорошо, хорошо. Слушай, я вспомнила, как ты говорила, что собираешься побыть некоторое время в городе, а мы как раз отчаянно нуждаемся в ком-то, кто прогонит диалоги на завтрашнем прослушивании.

Она замолчала.

— Замечательно, — сказала Джоанна. — Я пришлю информацию. И роли, если тебе интересно прослушивание, — последовала еще одна пауза, на этот раз длиннее. — Понятно. Я полностью понимаю. Еще раз спасибо.

Она повесила трубку.

— Она доступна? — спрашиваю я, надеясь, что мы сможем вычеркнуть пункт из нашего списка дел.

Джоанна кивнула.

— Да, но, видимо, она больше не выступает профессионально.

— Правда? — я была удивлена. Судя по тому, что я слышала от Элли, Лиз была довольно талантлива и наделала шума в выступлениях за городом, где она снималась. — Что-то случилось?

Джоанна пожала плечами.

— Я не стала совать нос не в свои дела.

Ну да. Джоанна была не из тех, кто проявляет чрезмерное любопытство. Или задает вопросы личного характера. Или узнает о чьей-то личной жизни вообще. Я знала, людей сбивало с толку, что мы были близкими подругами, но еще мне было известно, что под холодной, сдержанной внешностью Джоанны скрывался добрый верный друг. Просто круг ее друзей был невероятно узким.