— Простите меня, моя госпожа, — прохрипел Тит, сам не понимая, что говорит.

Она ударила его так сильно, что чуть шею не свернула. Потом еще раз, теперь уже слева, по другой щеке.

Когда Тит покачнулся, Хельгира прорычала:

— Можешь встать, и следуйте за мной, все четверо.

Звук ее голоса ошеломил Тита. Он помнил голос Хельгиры, высокий и острый. Но возвышавшаяся над ним женщина говорила намного ниже, почти грубо.

Перед ним стояла не Хельгира. Это была Фэрфакс.

Письмо от леди Уинтервейл властителю Державы, датированное началом его самого первого семестра в Итоне, гласило:

«Ваше светлейшее высочество,

С радостью и одновременно с грустью приветствую Вас в Англии. Мне не следовало сюда приезжать, да и Вам тоже. Но раз уж мы здесь, то должны извлечь пользу из этого опыта.

Мы, изгнанники, вынуждены отказываться от многих традиций, чем, возможно, и объясняется то воодушевление, с которым я пыталась заполучить место в Итоне для моего сына, Лиандра. Вы, быть может, его не помните, но он помнит свое детство в Державе и очень стремится стать Вашим компаньоном в школе, коим был мой дядя для Вашего дедушки, а леди Калиста — для Вашей мамы.

Я всегда очень любила Вашу матушку — многие, многие люди очень ее любили. Невозможно было остаться равнодушным к доброте принцессы и глубине ее искренности. Смерть ее потрясла меня до глубины души. Невыносимо сознавать, что теперь, что бы я или еще кто-нибудь ни делали, она все равно не вернется.

Но я вижу в Вашем высочестве искорку того величия, которого ей самой так и не выпало возможности явить миру. Я молюсь, чтобы Лиандр смог Вам помочь, ему остро необходима цель в жизни, и он страстно стремится проявить себя. А пока надеюсь, что в доме миссис Долиш вы станете добрыми друзьями и преданными компаньонами.

Этот пансион не многим лучше лачуги, но порой перемены, которые могут преобразовать мир, приходят из самых неожиданных мест.

Ваша покорная слуга,

Плейона Уинтервейл.

P.S. Перед смертью барон Уинтервейл заказал на десятилетие Лиандра воздушный шар, совсем забыв, как сын боится высоты. Если Ваше высочество пожелает, аппарат можно найти в Каретном дворе Виндзорского замка — мы с бароном часто бывали в гостях в доме английской королевы, и его похороны проходили тоже там.

Возможно, Ваше высочество сочтет воздушный шар забавным. Прошу считать его подарком от той, кто никогда не прекращает скорбеть о смерти Вашей матушки».

Оглядев округу Виндзорского замка, кишащую агентами Атлантиды, Иоланта повернулась к учителю Хейвуду:

— Думаю, у меня получится. На счет три: раз, два, три.

Затем чиркнула спичкой, и та тут же разгорелась. Одновременно Хейвуд принялся работать ручным насосом, перегоняя керосин из двух банок в бак над головой. Взвилось пламя, подавая горячий воздух в отверстие в оболочке воздушного шара. Аэростат поднялся чуть выше.

— Хорошо. Давай потренируемся еще пару раз.

Так они и сделали. Потом поменялись ролями, чтобы спичку зажигал учитель Хейвуд. Когда он наконец освоился с этими немагическими палочками для огня, путешественники позволили шару медленно подниматься, пока сами закрепляли содержимое гондолы.

Высоко над равниной Солсбери, более чем в сотне верст на запад от Виндзорского замка, Хейвуд заметил, что со стороны Иоланты как-то слишком оптимистично думать, будто леди Уинтервейл поможет им попасть в Державу.

— На кого бы в первую очередь обратила внимание Атлантида? — спросил он. — Я был в схожей ситуации, и вряд ли за последние шесть месяцев их методы изменились. Они подвергнут ее допросу под сывороткой правды, и она расскажет обо всех случаях взаимодействия с тобой, в том числе о месте вашей последней встречи. И раз вокруг Итона все еще внескачковая зона, думаешь, они не станут так же бдительно следить за комнатой в Виндзорском замке, особенно после того, как упустили тебя в пустыне?

В его сомнениях был смысл. Но у кого еще на этой стороне Иоланта могла просить помощи? Она обратилась к дневнику принцессы Ариадны, но тщетно. А затем в отчаянии перечитала письмо леди Уинтервейл к Титу, которому прежде не придала значения.

И сразу в глаза бросилась одна деталь — место погребения барона, что лишь подтвердило подозрения учителя Хейвуда. Даже если леди Уинтервейл выпустили из-под ареста на похороны сына, она не стала бы проводить его соборование в малоизвестной церквушке, как следовало из заметки в «Таймс», особенно учитывая, что погребальный костер ее мужа горел посреди замка английской королевы.

Лишь когда Иоланта в очередной раз беспокойно металась по лаборатории, ее вдруг осенило, что можно хотя бы проверить, сохранился ли в Виндзорском замке воздушный шар. Когда маги устраивают тайники среди немагов, вещи остаются нетронутыми, пока за ними не явится владелец — либо другой маг, точно знающий расположение этих предметов. Тит ни разу не упоминал о катании на воздушном шаре, поэтому был шанс, что аэростат, заказанный бароном Уинтервейлом для сына, по-прежнему хранится в каретнике Виндзора.

Так и оказалось. Иола с учителем сплели серию превратных заклинаний и заставили персонал замка перенести воздушный шар и весь сопутствующий инвентарь на железнодорожную станцию и загрузить в багажный вагон. Заодно Иоланта нашла лакея, знавшего о гостиной, где она привыкла встречаться с леди Уинтервейл. Примерно через пару часов после того, как поезд с Иолантой и учителем Хейвудом покинул Виндзор и центральный вокзал Итона, лакей отнес в ту комнату небольшой каменный бюст.

Принц использовал подобный трюк в пансионе миссис Долиш: после отбоя, если Тит отсутствовал, скульптура могла отвечать вместо него. Иоланта обнаружила схожий бюст в лаборатории и решила его задействовать: пусть, пока они с Хейвудом летят на воздушном шаре, атланты сосредоточат все внимание на Итоне, вместо того, чтобы расширить область поиска.

Надежно закрепив в гондоле груз, Иола натянула пару гогглов, которые шли в комплекте с воздушным шаром, а другую пару протянула учителю.

— Готовы?

— Готов!

Она собрала бешеный поток воздуха и погнала шар в сторону Атлантики.

Прикрыв глаза, Иоланта сидела в углу гондолы и сжимала в руке захваченные из лаборатории карманные часы. Они очень походили на те, что носил с собой Тит, и исправно отстукивали время. Но что еще важнее, прибор также показывал направление движения, высоту и скорость. В какой-то момент Иола разогнала шар до двухсот восьмидесяти верст в час, но это оказалось слишком большой нагрузкой даже для магически усиленной сетки, что опутывала гондолу, да и для нее самой тоже. В итоге пришлось сбавить до двухсот двадцати.

Закутанный в огромную шубу Хейвуд, чьи глаза за толстыми стеклами защитных очков стали почти неразличимыми, без устали бегал от одного борта к другому, время от времени бормоча под нос заклинание дальнозоркости.

Они находились где-то в четырех сотнях верст на юго-запад от мыса Лендс-Энд, когда учитель, не оборачиваясь, закричал:

— Я что-то вижу!

Иоланта выдохнула и постепенно, но не слишком мешкая, отпустила собранные воздушные потоки. Шар, реагируя на перемену, начал двигаться на север.

— Вы уверены, что заклинание неповторимости все еще действует?

— Да.

Эти чары на Иолу наложили еще в детстве, благодаря чему ее изображение вне Горнила нельзя было зафиксировать и передать. Покуда заклинание действовало, узнать Иоланту могли лишь те, кто лично с ней встречался.

— Боже мой, что это? — закричал Хейвуд. — Только взгляните, мисс Франклин!

Представление началось, и хоть враг пока находился на некотором расстоянии, вдруг кто-то из приближающихся умел читать по губам?