Орден Кармелитов. Мысль о том, что Диана выбрала этот монастырь, не давала покоя. В монастыре строгий устав, обязательное постоянное соблюдение строгого поста. Аскетическая жизнь вынуждает долгое время находиться в крошечных кельях в молитвах и размышлениях. Все это может губительно сказаться на здоровье Дианы.

Выйдя на тропу, ведущую на запад, к монастырю святой Тересы, я остановился. В вечернем воздухе чувствовался незнакомый запах. Мышцы непроизвольно напряглись, я тревожно огляделся, инстинктивно чувствуя угрозу. Запах свежий, кто-то прошел совсем недавно в сторону монастыря!

Диана! Ей может грозить опасность! Я вихрем бросился по следу.

Он стоял на монастырской стене и, сложив руки на груди, смотрел на окна келий, выходящих в сторону леса. Густой снегопад и сумерки скрывали его фигуру. Темный плащ широкими складками спускался с плеч, широкополая шляпа с изящным пером и шпага на поясе – он был похож на обычного человека, но запах, … теперь я знал, как пахнет вампир. Я прислушался, стараясь уловить его мысли, но в ответ – тишина, ничего, значит, мы не слышим друг друга.

Внезапно, он повернул голову в мою сторону, глубоко вдохнув, принюхался и стремглав бросился вниз. На вид ему было лет тридцать, по человеческим меркам, светлые волосы, красивые благородные черты лица, глаза черные, как мои, отливали красным. Губы на бледном лице выделялись ярко-красным цветом, что придавало им необыкновенную чувственность. Пригнувшись, он зарычал, его зубы обнажились в свирепом оскале. Я повторил его движения машинально, словно всегда знал, как это делается. Угрожающий, низкий рык поднялся из моей груди.

Вдруг вампир пригнулся к самой земле, оттолкнулся от нее руками и ногами и как-то неестественно, по-звериному, бросился на меня. От этого вида я замешкался, но лишь на мгновение.

Сцепившись, нанося друг другу удары и укусы, мы закружились в страшном, смертельном танце, снова и снова бросаясь в атаку.

Раны на его теле затягивались мгновенно, мои заметно медленней, но я не уступал ему. С дикой яростью он бился за свою территорию, я – за жизнь Дианы.

Стремительно отскочив в сторону, он неожиданно остановился и, оглядев меня, спросил:

– Кто ты, что тебе здесь нужно? Я охочусь в этом месте уже сотню лет, и здесь нет места для тебя.

Я молчал, не собираясь отвечать, только угрюмо следил за ним.

– Ты, я вижу, из новообращенных. Кто создал тебя? – опять спросил он уже вполне дружелюбно, – не нужно молчать, ты еще не приобщен, а это нужно сделать правильно, тебе нужен наставник. Видать, твой создатель об этом не побеспокоился.

– Мне не нужна помощь, и я не собираюсь ни к чему приобщаться! Мне противна сама мысль о существовании таких уродов, как мы! И это больше не твоя территория! – прорычал я в ответ.

– Почему? – искренне удивился он, – разве можно быть вампиром и не пить кровь людей? Не понимаю, как можно существовать на одной крови животных! – игнорируя мою враждебность, он спокойно прошел мимо меня и сел, прислонившись к стене. – Пойми, нельзя создать вампира и не нести за него ответственность, хотя бы первое время. Да и для создания должна быть веская причина, просто так это не делается.

– Видимо, делается, – мрачно ответил я.

– Так кто тебя создал и почему, или зачем? Это важно в первую очередь для тебя.

– Дженесса Мур, ей просто хотелось есть, проходя мимо, она закусила мной! – со злостью съязвил я.

– Дженни, конечно, кто же еще, – усмехнулся он, – но на этот раз, видимо, она ошиблась, – тихо добавил он.

– Ошиблась?! – я задохнулся от возмущения, – она тоже так сказала. Погубить мою жизнь, да что мою, еще многих она ввергла в пучину горя, и все потому, что ей просто захотелось перекусить!

– Ты не понимаешь, она суккуб, и она выпила бы тебя до капли, но потом, как бокал драгоценного вина! Но она укусила и все. А это не так просто! Вспомни свои ощущения, когда ты пьешь кровь. Разве что-то может тебя отвлечь в это время?

Действительно, во время охоты и в минуты, когда зубы вонзаются в тело жертвы, разум покидает меня. Все растворяется в ощущении единения с жертвой. В этот момент окружающий мир исчезает, все чувства сливаются в один неимоверный поток наслаждения, и внутри моего сознания проявляется вся сущность того животного, чью кровь я пью. И ничто не может отвлечь меня в такие минуты от жертвы, таких сил, возможно, просто не существует.

– Как же ей это удалось? Как она смогла отпустить меня, едва прокусив шею? Зачем?!

– Вот и я думаю – зачем? Пока не знаю, но очень хотел бы узнать.

– Почему она сказала, что ошиблась? Что это может значить? И ты тоже так сказал.

– У нее всегда ко всему свой подход и часто совсем непонятный – женская логика, знаешь ли, – опять усмехнулся он, увильнув от ответа. – Как тебя зовут? Я Арман.

Поняв, что он мне пока не опасен, я сел поодаль и буркнул:

– Мишель.

– Когда это произошло? Как ты реагируешь на людей? – Спокойно, как своего давнего друга, спросил он.

– В августе и сначала было трудно, сейчас легче, – ответил я, внезапно осознав, что могу узнать у него о Дженессе Мур.

– В августе? – удивился он, – и за это время на твоем пути не попалась ни одна из твоих женщин? Как ты терпишь?!

Я промолчал, не намереваясь с ним откровенничать.

– Ты знаешь, что такое инкуб? Думаю – да, – сам себе ответил он. – Мы предпочитаем женскую кровь. Но, суть не в том, чтобы просто насытиться, а в том, чтобы почти ожить, на недолгое время, конечно. Этим мы отличаемся от других вампиров.

– Разве есть еще и другие вампиры? – удивился я.

– Да, нас несколько видов. Вампиры разумные – самый древний род, они живут обособленно в горах Индии. Это родина всех вампиров. Дети Ракшасасома и Веталасы, они очень могущественны, у них много способностей, недоступных другим вампирам. Потом идем мы, дети Чепиди – помощницы Кали, у нас тоже есть кое-какие способности, о них ты уже знаешь, полагаю. За нами идут простые вампиры, рожденные Дакини – они питаются традиционно, без особых изысков. Им все равно, кто их жертва – мужчина, женщина или ребенок. Ниже всех стоят вампиры-зомби, это о них ходят страшные рассказы о растерзанных младенцах и вырезанных деревнях, у них совсем слабый интеллект. Они порождение Писачас. По поверьям, сойдясь с людьми, в основном цыганами, через сотни лет, вампиры обрели больше человеческих черт, чем наши Индийские предки и теперь могут передвигаться в дневное время. Некоторые из нас так освоились в человеческом мире, что даже могут жить среди людей.

– Ты сказал, что мы можем ожить. Как это сделать? – продолжил я расспросы.

– Это не совсем то, о чем ты думаешь. Ну вот, представь: ты тайно входишь в комнату женщины, только твоей женщины, а лучше всего невинной, юной девушки.

– Что значит только твоей женщины?

– Мы же не можем реагировать на всех женщин одинаково. Твоя – значит, женщина, запах которой вызовет в тебе особое, непреодолимое влечение и желание, – пояснил Арман, и продолжил, – так вот, ты стоишь в ее комнате, но она не видит тебя, даже не догадывается о твоем присутствии. Ее мысли далеки от плотских утех, но вот ты показываешься ей, она трепещет от страха – в тебе пробуждается инстинкт охотника. Ее запах пьянит, кружит голову. Ты начинаешь с ней игру, полную нежности, она не в силах тебе противиться, но в ее головке все же бродят мысли о творящемся сейчас грехе – это завораживает. Когда нежности перерастают в дальнейшие действия, она просит пощады, умоляет отпустить, но это только подстегивает, побуждая к более изощренным ласкам. И вот уже изнемогая, дрожа от немыслимых ощущений, она просит пощады, отдыха, но ты только входишь в азарт и поэтому твои нежнейшие пытки только усиливаются, принося тебе удовольствие. Когда ее силы на исходе и от немыслимых ощущений ее рассудок находится на грани безумия, она, не в силах перенести еще хоть мгновение, просит о милости – смерти. И ты склоняешься к ее изящной шейке, находишь нить, что свяжет вас, и даришь ей последний, самый сладкий, самый упоительный поцелуй – поцелуй вампира. С каждым глотком она отдает тебе жизнь, с каждым глотком ты даришь ей смерть! Ее кровь, наполняя тебя живительным теплом, пробуждает забытые чувства, ощущения. Именно в этот момент ты почти жив, почти человек!