– Так нам запрещено трогать лес, однако, – объяснил ей Микиш. – На растопку зимой мы вон сухостой собираем, но какой из него дом? Все ждали что новый граф распорядиться…– А коли ждать пришлось бы до второго пришествия так и сидели бы в землянках? – спросил сер Харальд.

Он до сих пор относился с пренебрежением к горожанам. Его раздражало не столько их происхождение, сколько отношение к жизни. Это закаленный в боях воин не мог понять, как можно всю жизнь плыть по течению, не смея поднять головы. Адель понимала отношение сера Харальда, но и мотивы горожан ей были понятны пожалуй лучше, чем кому бы то ни было. Она еще помнила бедную темную комнатушку матери и монастырь. Уж она то понимала, что такое обычный животный страх перед тем, кто сильнее.

«Ну, ладно. Раз это дар поданных своей герцогине значит и я должна им что-то подарить», – решила Адель и дала разрешение на вырубку части леса. А так же приказала спустить по реке несколько лодок к крупному городку расположенному вниз по реке. В них отправившейся вместе с мужчинами баронессе, уж ее то не проведешь, была вручена крупная сумма денег на покупку необходимых к зиме вещей. Поскольку на строительство дома для свиты и казармы было потрачено времени больше чем предполагалось, на сбор урожая пришлось выйти всем, включая солдат охраны. И даже некоторые рыцари с удовольствием помогали в поле.

– Я столько лет воевал и разрушал, что руки сами тянуться к земле, так и хочется взять нагретый солнцем золотой колос и прикоснуться к нему, вздыхая нежный запах будущего хлеба, – воскликнул сер Ютор, закатывая рукава.

Обратившись к рыцарям с просьбой помочь в уборке урожая, Аделаида ожидавшая отказ, была удивлена воодушевлением с который старые вояки принялись за дело. И пусть не все благородные лорды согласились идти в поле, но для каждого нашлась подходящая работа. Так Л-Иль с несколькими людьми предпочитали ходить на охоту, благодаря чему и свита герцогини и горожане были обеспечены свежим мясом. А узнав, что зимой крупная дичь уходит на другие пастбища и удачная охота скоро кончиться, приказал запасать мясо в прок. Осенью после сбора урожая по традиции был устроен шумный праздник. Сидя в кругу захмелевшей от пива и танцев толпы, в которой смешались и крестьяне и дворяне и горожане, Аделаида в первые в жизни почувствовала себя полноправной хозяйкой этого маленького уютного мирка.

– Знаешь, я бы хотела прожить здесь всю жизнь. – тихо пробормотала она сидящей рядом графине.

– Посмотрю что ты скажешь зимой, когда снег отрежет нас от остального мира, – усмехнулась пожилая женщина.

Адель часто длинными зимними вечерами вспоминала этот разговор и шумный веселый праздник. Сначала она просто отдыхала каждой клеточкой своего тела, впитывая покой, умиротворение и безопасность, но потом появилась скука и тоска. Адель старалась оставлять себе как можно меньше свободного времени, с радостью берясь за работу по дому. Сначала графиня с баронессой приходили в ужас, когда ее величество сама бралась начищать серебряный сервиз или садилась за штопку, но потом они поняли что молодой женщине, привыкшей находиться в гуще событий, просто необходимо хоть чем-то себя занять что бы не думать, не вспоминать, не тосковать. Но даже умаявшись за день Адель, ложась в холодную постель часами не могла уснуть. Раз за разом она вспоминала промозглый ноябрьский день. С утра лил дождь. Но в жарко натопленной комнате было душно. Адель заканчивала вышивку, когда в дверь заглянул часовой. Он сообщил что в город приехал монах в сопровождении нескольких солдат и просит встречи с герцогиней. Не избалованная гостями молодая женщина поспешила в общий зал. Эта просторная большая комната служила и столовой и местом для встреч, собраний и суда. Войдя в комнату высокий монах в поношенной рясе, но дорогих кожаных сапогах изящно поклонился королеве. Не поднимая капюшона он попросил всех выйти, сославшись на конфиденциальность послания, а когда его просьбу выполнили стремительно подошел к герцогине. Аделаида была удивлена его поведением и даже собралась позвать стражу, но монах вдруг откинул капюшон и на молодую женщину посмотрели голубые смеющиеся глаза Амандо. Почти две недели они, соблюдая все предосторожности, любили друг друга, проводя почти все дни вместе. Лишь три человека: графиня, Адель и Л-Иль знали, что под личиной монаха скрывается герцог Альба. Для все остальных объявили что герцогиня простудилась и не выходит из своих покоев, а графский посланник спешно покинул город. Две недели любви, страсти или полного тихой нежности покоя. О таком раньше они не могли и мечтать. Ис упоением наслаждались каждой минутой прожитой вместе.

– Старый негодяй, мой тесть, уехал ко двору твоего брата и вернется лишь через несколько месяцев, – объяснил Амандо герцогине.

– А твоя жена? – не удержавшись спросила Адель.

– Я сказал ей что перед зимой необходимо проверить дальние угодья и встретиться с некоторыми вассалами.

– Она поверила?

– Я редко даю ей повод усомниться в моих словах, к тому же в отличие от своего отца, она никогда не посмеет задавать мне лишние вопросы.

Прикусив язык, Адель тоже вопросов больше не задавала. Она просто окунулась с головой в водоворот страсти, все остальное ее перестало интересовать. Однажды ночью герцог уехал, а молодая женщина еще долго вспоминала каждый миг проведенный вместе. Через месяц после отъезда Амандо прибыл небольшой отряд, сопровождающий крытую повозку. Заметив на плащах рыцарей герб графа Леонского, Адель бросила все дела и бегом пустилась к двери.– Неужели герцог Альба снова смог ускользнуть от вездесущего тестя, – рассуждала она вбегая в зал, но вовремя остановилась.

Амандо, отправляясь на тайное свидание никогда бы не одел на своих людей герб жены. Чинно спустившись с крыльца сиятельная герцогиня в окружении двух дам стала ждать, когда отряд проберется сквозь узкие улочки города и остановиться возле высокого крыльца. Однако увидев, кто вылез из крытой повозки, женщины не смогли сдержать радостного возгласа. И было от чего. Закутанная с ног до головы в теплый, подбитый мехом плащ, крохотная фигурка была ни кем иным как Лили. А если быть точнее вдовствующей виконтессой Трено.

Когда прошли первые, самые волнительные минуты встречи, женщины посадили маленькую Лили, а эту тоненькую миниатюрную молодую девушку язык не поворачивался назвать по-другому, к камину. Выпив несколько кружек горячего чая она начала свой небольшой рассказ. В подробностях поведала как прибыла ко двору короля Гунальда. Как не ласково встретила ее королева. Как почти месяц прожила у подруги, так как места при дворе для нее не было и о том как лишь по счастливой случайности узнала об отъезде графа Леонского и о письме, которое король поручил ему передать Аделаиде.

– Я сама напросилась быть курьером к вам, ваше величество и граф с заметным облегчением отдал мне письмо от короля к вам, – призналась Лили.

– Да уж, представляю, как клял нас граф представляя, что из-за нас ему придется еще день провести в дороге, – поддакнула баронесса.

– Я думаю в его возрасте у нас тоже страсть к путешествиям поубавится, – улыбнулась Адель.

Взяв послание короля она в задумчивости отошла к окну, оставив болтающих женщин у камина. Лили ни словом не обмолвилась о том, что ей пришлось пережить в доме свекра. Но по тому, что эта кроткая тихая девушка решилась на самостоятельный побег, одна, без ребенка, без средств к существованию, можно было судить о тех ужасных месяцах проведенных в доме покойного мужа. Аделаиде было ее жаль, ведь Лили как и все они была лишь жертвой обстоятельств. Пробежав глазами письмо брата герцогиня нахмурилась. Гунальд в весьма резко форме, так на него не похожей, сообщал сестре о нескольких влиятельных претендентах, желавших получить ее руку. Похоже брат снова решил разжиться на ее счет и затевал новую игру в которой счастье сестры было лишь разменной монетой. Похоже с каждым годом их прежняя взаимная привязанность таяла как дым. Но думать об новом браке не хотелось. И дело было даже не в страхе перед незнакомым мужчиной, а в боязни навсегда утратить тот маленький островок счастья, который был ей нежданно приобретен. Лишь час назад Лили передала ей послание от Амандо с обещанием о скорой встрече. Теперь все мысли молодой женщины были заняты лишь ожиданием этого события. Адель и думать не хотела о каких-то женихах, ведь она любила, была любима, а все остальное в мире ее просто не волновало. В ответе который молодая женщина послала брату было сказано о том, что королева Аквитанская сердечно благодарила короля за заботу о ее благополучие, но увы ее моральные качества и христианская веротерпимость не позволяли ей в столь короткий после смерти мужа срок задумываться о новом браке. Адель придумала еще десяток поводов для отказа, ссылаясь на здоровье, погоду и многое другое. Она надеялась что вежливый, даже подобострастный тон письма остудит гнев брата, ну а в крайнем случае, если брака не удастся избежать пройдет несколько месяцев прежде чем ответ короля к ней вернется.