Но с новыми проблемами приходят новые решения, и Тарик не заинтересован в том, чтобы цепляться за обычаи, если это означает утрату его подданных. Некоторые традиции нужно уважать, но тоже самое касается и здравого смысла. А здравый смысл говорит ему, что для того, чтобы победить своего противника чуму, ему придется сделать гораздо больше, чем обмениваться мнениями со своими учеными и проводить один совет за другим.

И до сих пор вклад Сепоры был неоценим. Совет Линготов — всего лишь один из примеров ее мудрости. Каждый день они собираются и отделяют ложь от истины, справедливость от несправедливости. Каждый день они выносят вердикты, а у Тарика каждый день остается больше времени на решение более важных вопросов, таких как добыча нефарита, поддержка хороших отношений с Парани, а также наблюдение за успехами, которые делает Сай в борьбе с Тихой Чумой.

Так как Сепора все еще отказывалась рассказать, где он может найти больше спектория — или у кого есть способность создавать его — он принял решение разобрать одну из новых пирамид и отдать обломки Саю в Лицей. Он знает, что Рашиди будет в ярости, и надеется, что Сепора ещё передумает перед возвращением советника. Но Рашиди должен вернуться со дня на день, а у королевства уже закончились последние остатки спектория. У него не было иного выбора, как разобрать пирамиду, а хранимые там тела мертвых перенести в соседнюю.

Хотя кроме приступа гнева ему от Рашиди ничего не угрожает, есть еще кое-что, чему он не обрадуется, когда вернётся его старый друг: разочарованию на его лице, когда он сообщит ему о пирамиде. Когда советник узнает, что Сепора могла предотвратить это, он откажется принимать её как помощницу, и, вероятно, потребует ее ареста.

И что Тарик ему ответит?

Он не может открыто признать, что его интерес к Сепоре более глубокий, чем можно увидеть по их общению. Рашиди подумает о нем, как о слабаке, даже если никогда не произнесет этого вслух. Король, которым управляет служанка.

Когда он наблюдает за Сепорой, как она приземляет Змея во внутреннем дворе, то осознает, что должен ещё больше сдерживать свои чувства. В конце концов, если бы Сепору действительно интересовала Теория, она не стала бы колебаться и раскрыла свой секретный источник спектория. Если бы она на самом деле не хотела видеть, как страдает его народ, она, несомненно, легко могла бы покончить с этим.

Но не покончила. Поэтому он должен постоянно держать этот факт в своем уме, даже если сердце с этим не согласно.

Сепора машет им со двора, и Сетос делает глоток из своего кубка.

— Она и вправду бесстрашная маленькая сорвиголова, не так ли? — говорит он.

— А чего ей бояться?

С Сепорой хорошо обращаются, она живет во дворце и у нее регулярно есть свободное время. У нее есть доступ к лучшим поварам королевства, слугам и с недавнего времени к его лучшему Целителю. В любом случае, она живет, как член королевской семьи, думает он сухо. И кто в этом виноват?

Сетос усмехается.

— Меня? Ей бояться нечего. Тебя? Похоже, скоро ты обременишь её скучными и долгими излияниями чувств. Ты же понимаешь, что можешь попытаться скрыть их. Ей необязательно узнавать, что ты хнычущий, томящийся от любви щенок.

Тарик хмурится.

— Почему ты не попытаешься скрыть свое высокомерие? Или ты полагаешь, что высокомерие — достойная черта?

— Я думаю, это лучше, чем быть щенком, — Сетос снова делает глоток из своего кубка, когда Сепора исчезает под навесом под ними. Она скоро появится в его дневных покоях, и Тарик не хочет, чтобы она стала свидетелем этого разговора.

Тарик поворачивается и идет к своему столу.

— Разве ты не слышал? Я должен жениться на принцессе Хемута. Я только сегодня утром получил корреспонденцию. Рашиди сообщает, что переговоры идут хорошо.

На сосем деле, его удивило то, что корреспонденция ожидала его в дневных покоях, поскольку каравану на дорогу до Хемута требуется, по крайней мере, десять дней. Рашиди, по-видимому, не тратил время впустую в своих переговорах. Как и король Хемута.

Сетос садится напротив него, закинув ноги на один из подлокотников стула. Когда он делает подобные вещи, становится явно, насколько Сетос ещё молод.

— Ах, самая редкая красотка из всех пяти королевств. И самая тщеславная. Ледяная принцесса, в прямом смысле этого слова, как мне кажется. Какая жалость, что ты вынужден взять такую холодную и неприветливую жену.

Тарик поднимает бровь.

— Ты не видел ее с тех пор, как мы были детьми. Неужели ты все еще обижаешься?

Принцесса Тюль была первой очаровавшей Сетоса женщиной. Он провел целый день, собирая цветы в саду, но, когда преподнёс подарок молодой принцессе, она была в ужасе и обвинила его в то, что он уничтожил красоту в ее естественной среде. Сетос был безутешен много дней.

Сетос морщит нос.

— Обида предполагает, что я о ней думаю, а это не так.

— Понимаю.

— Как бы там ни было, тебе следовало оставить Сепору в гареме, — протягивает Сетос. — Жена — для наследников, а наложница — для удовольствий.

— Какими бы забавными не были твои мерзкие комментарии, я вынужден попросить тебя оставить их на другой раз. В конце концов, меня ждёт много работы.

— По этой причине ты не навещаешь меня в Лицеи? Ты трижды приезжал встретиться с Саем, и ни разу не был у меня, чтобы мы могли вместе пообедать. Почему?

— Я прихожу как слуга короля, Сетос. Обед с принцем Теории вряд ли был бы уместен.

Сетоса это не убеждает.

— Ты мог бы притвориться, что принес мне известия от Его Королевского Величества. Правда, Тарик, будь оригинальней.

Тарик откидывается назад и смотрит на своего брата.

— Но ты хочешь видеть вовсе не меня, верно?

Уголок рта Сетоса приподнимается.

— Возможно, будь у тебя светлые волосы и серебристые глаза…

— Э-э, — произносит Сепора у дверей. Ее щеки пылают, а губы красные от адреналина. — Может мне прийти позже?

— О нет, — отвечает Сетос, вставая. — Моему брату это не понравится.

Тарик одаривает его убийственным взглядом, но наталкивается на равнодушное лицо Сетоса. Он выдвигает стул и жестом предлагает Сепоре занять его место.

— Пожалуйста, барышня, окажите мне честь.

Сепора закатывает глаза, и он смеётся.

— Я ничего не могу сделать, чтобы произвести на вас впечатление, верно Сепора?

— Боюсь, что вы уже произвели на меня неизгладимое впечатление, принц Сетос.

У него вытягивается лицо.

— Пожалуйста, зовите меня Маджай Сетос. Или просто Сетос. «Принц» звучит будто… я такой ручной. Будто весь день лентяйничаю и позволяю кормить себя виноградом.

В этот раз она смеётся. Тарик подавляет ревность, которую он испытывает из-за их легкого подшучивания. Но Сепора понимает, что у Сетоса есть явная цель. Она видит насквозь его мерзкие намерения и вполне способна противостоять им. Но, когда ее дразнит Тарик, ему кажется, что она с подозрением относится к его намерениям, считая, что он делает это только ради того, чтобы заставить ее раскрыть свой секрет.

Он знает, что Сепора не настолько бессердечна, чтобы скрывать эту информацию вечно. Если у них на самом деле закончится весь спекторий — для чего сначала придется разобрать все пирамиды в Теории — и люди снова начнут умирать, она скажет ему то, что он должен знать. Он уверен в этом.

По крайней мере, хочет быть в этом уверен.

— Сетос собирался уходить, — радостно сообщает Тарик.

Сетос бросает на него угрожающий взгляд, но Тарик почти незаметно качает головой. Если Сетос разоблачит его перед Сепорой, он заплатит высокую цену. По закону принц Теории не может жить нигде, кроме дворца. Тарик мог бы исправить это быстрее, чем Сетос успел бы закончить фразу. И тогда Сетос стал бы объектом шуток остальных Маджаев, которые «обходятся без удобств» в Лицее.

— Было удовольствием видеть вас на Змее, — говорит Сетос, поднося руку Сепоры к губам. — Как всегда.

— Я желаю вам хорошего дня, Маджай Сетос, — отвечает она, почти вырывая руку из его хватки, что заставляет его улыбнуться еще шире.