— Я сожалею, Ваше Величество. Я думал, спекторий будет решением. Но это, в лучшем случае, временно, потому что у нас его мало.

Временно. Если только у них не будет постоянного запаса. Он бросает на Сепору взгляд. Она уже смотрит на него, выдвинув веред подбородок. Они не смогли убедить её.

— Есть еще много пирамид, которые можно разобрать и распределить, — говорит она.

— Да, — соглашается Тарик. — Есть. А где вы предлагаете хранить нам тела наших мертвых любимых людей? Закопать их в раскаленном песке, чтобы они могли гнить вечно?

— Это не идеально, но в королевстве достаточно спектория для Сая, чтобы он и дальше мог его вводить, пока мы ищем другое решение…

— Не идеально? Что не идеально, так это то, что мы в одно мгновенье потеряем наших мертвых и живых, если не остановим чуму, — говорит Тарик. — Нет, моя милая, это противоположность идеалу.

Рот Сепоры закрывается. Он ещё никогда не называл ее «моей милой», и он не подразумевал это как сарказм. Но, Гордость Пирамид, где она была всю ночь? На тренировке она провела только часть вечера. Куда Сетос похитил ее, когда они закончили тренировку? Сетос, должно быть, догадался, что Тарик будет следить за ними, а если кто и знает, как ускользнуть от нежелательных шпионов, так это его младший брат, который всегда что-то замышляет.

Тарик хочет знать, была ли она с ним всю ночь, и в то же время не хочет задавать этот вопрос. Потому что он распознает правду независимо от ее ответа. А правда ему может не понравиться.

Нет, он возненавидит ее.

Сепора несколько раз моргает, и Тарику кажется, что она вот-вот расплачется. Сожаление переполняет его грудь. Он вымещает на ней свою ревность и осознает это. Он ведет себя как дурак.

— Прошу меня извинить, Сепора, — мягко говорит он. — Я только хотел…

— Нет.

Втягивая воздух сквозь зубы, Сай смотрит на Сепору.

— Нет? — повторяет Тарик, и слово на языке кажется таким чужим. Как легко привыкаешь к тому, что всегда получаешь желаемое. Слово «нет» ему говорят не часто.

— Нет, — снова говорит Сепора. — Я не приму ваши извинения.

Сай быстро встает и бросает инжир на поднос.

— Я забыл, что у меня ещё есть ужасно срочные дела в Лицеи, Ваше Величество. Вы не возражаете, если я покину вас?

Ах, Сай, но ущерб уже нанесен, независимо от того, уйдёте вы сейчас или нет.

Тарик не выпускает Сепору из виду.

— Да, конечно, Сай. Я не буду отрывать вас от работы.

Сай мудр не по годам, раз стремится избежать того, что сейчас произойдет. Сепора бросила ему вызов перед одним из его подданных. Это серьезный проступок, который он не может игнорировать. И не хочет. Сепора зашла слишком далеко.

Едва Сай закрывает за собой дверь, Тарик поднимается на ноги и идёт к ней. Надо признать, что она делает шаг назад. Но только один. Он покрывает расстояние между ними, пока их носы почти не соприкасаются. Она не отводит взгляд.

— Где вы были прошлой ночью? — выпаливает он.

Это не то, что он хотел сказать. Он хотел потребовать объяснение ее неповиновению или что-то аналогично важное. К черту все, он не может вспомнить, почему пересек комнату, только то, что должен был ее пересечь.

— Где вы были прошлой ночью? — парирует она, ее дыхание касается его губ. Слабый запах орхидей пленяет его.

— Какое у вас есть право спрашивать меня о таком? — говорит он, когда приходит в себя.

— То же самое право, что и у вас.

— Вы — служанка. Я — король. Возможно, вы не понимаете правила этикета. Вероятно, я дал вам слишком много свободы…

— Не смейте говорить мне об этикете и свободе! — она тыкает пальцем в его голую грудь, смазывает золотую краску. — Вы отвергли просьбу Сетоса обучать меня. Почему?

У него отвисает челюсть. Она знает о просьбе брата и о том, что он отказал в ней всего несколько минут назад? И что еще хуже, она согласна проводить с Сетосом больше времени? Девушка, которая не желала быть вещью в гареме короля, которая порицала того самого принца Теории за то, что он поставил её в такое непристойное положение? Что сделал его брат, чтобы она так быстро передумала? Что он сделал всего за несколько часов, чего я не мог сделать за несколько недель? От ярости у него сжимаются внутренности. Он отступает на шаг, чтобы справиться со своим гневом.

— Что такого особенного в Сетосе, что вы хотели бы проводить с ним каждую свободную минуту?

— С каких пор вас волнует, как я провожу своё свободное время?

Грудь Тарика сжимается от ее слов. Но она продолжает:

— Вы ведь осознаёте, как благоразумно будет обучиться боевому искусству. К тому же, ваш брат не так плох, как я когда-то думала.

Чем больше времени она будет проводить с Сетосом, тем больше вероятность, что она поддастся его обаянию, его мастерству в соблазнении женщин. Только через мой забальзамированный труп.

— Ответ — нет.

— Почему?

— Оставьте это, Сепора.

— Я заслуживаю ответа. Почему вы не позволяете мне найти своё счастье?

— Счастья? В чем я вам отказывал? — недоверчиво говорит он. — Я рисковал своей репутацией, чтобы дать вам то, что вы хотели. Всё, о чем вы просили, я дал вам. Вас должны были выпороть больше раз, чем у меня пальцев на одной руке!

— Значит вы отменили одно наказание и дали другое!

— Вы ведете себя иррационально. Вы ведь понимаете истинные намерения Сетоса. Видимо, вы понятия не имеете о его натуре.

Она скрещивает руки.

— Вы — Лингот. Вы заметили что-то неладное? В сообщении, что он посла вам? Он что-то исказил?

Он мог бы солгать. Ему очень этого хочется. Сепора — не Лингот, и он легко может сказать ей, что с просьбой Сетоса что-то не так. Но он не сделает этого. Сетос считает, что Сепоре необходимо обучение и что они «понравились» друг другу. Он вздыхает.

— Нет. Сообщение было написано искренне.

— Значит это улажено.

— Когда вернется Рашиди, вы ему понадобитесь. Вы даже ещё не начали осознавать весь объем своих обязанностей.

Да, это вполне правдиво. Хотя Рашиди предпочел бы позволить ей проводить все время с Сетосом, чем полагаться на нее, как на помощницу.

— Рашиди меня ненавидит.

— Иногда он чрезмерно раздражителен.

— Ну хорошо. Я попрошу разрешения у Рашиди.

Чёрт. Рашиди даст разрешение быстрее, чем смог бы отправить ее обратно в гарем.

— Рашиди не в праве это решать.

По крайней мере, больше нет. Он снимает головной убор и проводит рукой по волосам.

— Значит, значит вам нравится Сетос? За несколько часов он изменил ваше мнение о нем?

Она делает шаг назад. Осознание поражает его, словно стрела. Он выбрал правильную линию допроса, чтобы загнать ее в угол и освободиться из него самому.

— Он же вам нравится, верно? — настаивает он.

— Да, — говорит она, выпячивая подбородок.

— Ложь, — он подходит к ней. Она пытается отступить, но он хватает ее за руку и удерживает на месте. — Скажите мне, что он нравится вам так же, как нравитесь ему вы. Убедите меня, Сепора.

— Он — хороший человек.

— Ему пятнадцать. Едва мужчина. Почему? Почему он? — он притягивает ее ближе. Ее дыхание становится учащенным и поверхностным. Этот разговор истощает их обоих, подталкивает к краю, который они не могут позволить себе переступить.

— Скажите, вы любите принцессу Хемута? — спрашивает она с отчаянием в голосе. — Скажите, что хотите жениться на ней.

Принцесса Хемута? Какое это имеет отношение к делу?

— Я не скажу этого. Я не могу.

Он никогда не сможет это вымолвить. И это никогда не будет правдой.

— Но вы все-таки женитесь на ней.

Ей это не нравится. Настолько, что ее губы дрожат, когда она говорит. На самом деле дело всё в этом? Она хочет скрыть свою ревность разоблачив его собственную? Надежда охватывает его, расправляя крылья.

Сепора ревнует к другой женщине. Просто смешно. Он должен покончить с этим безумием. Он должен освободить их обоих от этого напряжения.

— Та, кого я хочу, не принцесса Тюль, Сепора.