Наиболее полно и последовательно общественно-политические идеи Боккалини и его национально-освободительные идеалы изложены в незаконченных и пока еще недостаточно оцененных «Комментариях к Корнелию Тациту», книге, над которой писатель работал с 1602 г. и которую сам он считал главным трудом своей жизни. В ней он следовал методу политического реализма Макиавелли, который, как ему казалось, состоял в том, чтобы возбуждать стремление к свободе, обнажая подлинное лицо самодержцев и показывая их истинные стремления. Мелкодержавный итальянский абсолютизм описывался в «Комментариях» с внешней объективностью, под которой клокотало негодование сатирика. Картина получилась зловещая и мрачная. В «Комментариях» оправдывалось тираноубийство. Автор восхищался Лоренцино де Медичи и грозил итальянским князьям, во владениях которых укоренились «полнейшее рабство и беспросветная беда», гневом проснувшегося народа: «Горе государям, когда народ поймет свою силу!»
Но Боккалини был еще дальше от народа, чем гуманисты итальянского Возрождения. В отличие от автора «Рассуждений о первой декаде Тита Ливия» он опасался политической активности масс. Вооруженная борьба против ненавистного ему абсолютизма представлялась Боккалини несвоевременной и исторически бесперспективной. Поэтому он всячески предостерегал народ от «демагогов», подстрекавших его на якобы бессмысленные бунты. Считая отсутствие политических свобод неизбежным следствием культурной отсталости и дикости народа, Боккалини возлагал все свои надежды на литературу, на постепенное просвещение общества. «Там, где обитают невежды, — говорил он, — существуют царства и монархии, там же, где имеется литература и здравствуют великие умы, устанавливаются республики».
Это делает понятным то упорство, с которым Боккалини-сатирик боролся против современной ему реакционной культуры. И это же во многом объясняет те барочные формы, в которые облекалась его бурлескная сатира. В начале XVII в. время для Просвещения еще не приспело. Отсутствие поддержки не только в народе, но и в разгромленной буржуазии порождало у передовой итальянской интеллигенции (даже в Венеции) чувство одиночества, которое нередко трансформировалось в исторический пессимизм и, как это ни парадоксально, в своего рода консерватизм. Этико-политические идеалы Возрождения обернулись в XVII в. иллюзиями. В Европе неуклонно укреплялись абсолютистские государства, и Боккалини при всей его гуманистической вере в слово почти панически страшился будущего.
Противоречия, характерные для Боккалини, оказываются типичными и для многих других политических писателей Италии, связанных в начале XVII в. с республиканской Венецией, в частности для наиболее интересного из них, Лодовико Цукколо. Обратной стороной бурлескной иронии и гротеска «Известий Парнаса» оказывалась педантичная серьезность так называемого утопического романа «Республика Евандрия» (1625).
Общественно-политические идеалы, запечатленные в «Комментариях к Корнелию Тациту», не могли оказать решающего воздействия на сознание итальянской интеллигенции XVII в., так как правительство Венеции, приобретя «Комментарии» у сыновей Боккалини, сделало все возможное, чтобы помешать их опубликованию в Италии (они были напечатаны лишь в 1669 г. в Женеве), но национально-освободительная, антииспанская тема «Известий Парнаса» получила довольно большое развитие в итальянской политической поэзии и публицистике первой половины XVII в., тяготевшей главным образом к Пьемонту. Тут Боккалини создал традицию.
В первой половине XVII в. савойский герцог Карл Эммануил I оказался единственным итальянским государем, решившимся оказывать вооруженное сопротивление Испании. Пьемонтские войска одержали над испанцами несколько не слишком внушительных побед, но этого оказалось достаточно, чтобы пробудить патриотические мечты у лучшей части итальянской интеллигенции и заставить ее смотреть на Турин как на возможный центр национально-освободительного движения, вдохновляемого сверху.
Хорошо понимая выгоды репутации «защитника свободы всей Италии», Карл Эммануил ревностно поддерживал и инспирировал патриотическую литературу, используя ее в интересах собственной политики. Он даже сам выступил в роли продолжателя Боккалини, написав в форме «парнасского известия» антииспанскую сатиру «Дон Хуан де Мендоза требует на Парнасе у Аполлона триумфа за победы, одержанные им в Пьемонте». В духе сатир Боккалини было написано еще несколько антииспанских памфлетов, авторство которых до сих пор не установлено.
В начало XVII в. между Италией и Испанией вспыхнула самая настоящая идеологическая война, в которой приняли участие некоторые крупные писатели, в частности знаменитый испанский романист и поэт Фр. Кеведо, опубликовавший «Парнасские вести», в которых с язвительной иронией рассказывалось, «до какой нищеты и жалкости докатились Венецианская республика и герцог Савойский», и от имени Аполлона предлагалось учредить специальные лечебницы для обанкротившихся государей. Памфлет Кеведо породил в Италии сразу несколько антииспанских сатир: «Примечания и заявления», «Примерное наказание клеветников», «Добавления к Парнасским вестям» и др. Большинство из них сочинил некий Валерио Фульвио Савойено, долгое время отождествлявшийся (но, по-видимому, ошибочно) с поэтом Фульвио Тести.
Крупным событием в итальянской политической, национально-освободительной литературе начала XVII в. стали прозаические произведения Алессандро Тассони: две изданные анонимно «Филиппики» (1614—1615), в которых зло высмеивался испанский король Филипп IV, и «Ответ Соччино» (1617), содержавший достойную отповедь генуэзскому литератору, пытавшемуся доказать «законность» притязаний Испании на итальянские земли.
В этом «Ответе» Тассони, обрушиваясь на иноземных поработителей Италии, выражал восхищение герцогом Савойи за то, что тот «оказал честь нации, доблестно выступив против тех, кто пытался попирать и угнетать ее».
Ни Тассони, ни авторы анонимных антииспанских «Известий» не были демократами. Они полагали, что освободить Италию от чужеземного ига сможет лишь союз государей, возглавленный Карлом Эммануилом. Но это не превращало их в представителей официальной литературы. На какой-то момент антииспанская политика Туринского двора действительно сделалась воплощением национально-освободительных надежд всего итальянского общества, во всяком случае на Севере, и поэтому даже в прославляющих Карла Эммануила произведениях, как правило, отражалось национальное сознание — общественное недовольство не только испанскими властями, но и всей той политической системой, которую навязывала Италии феодальная реакция. Не случайно почти все произведения в поддержку антииспанской политики Карла Эммануила издавались подпольно, нелегально распространялись во всей Италии и нередко, как то случилось, например, с «Филиппинами» Тассони, вызывали ярость властей не только в Мадриде и Риме, но и в придворных кругах Турина.
ИТАЛЬЯНСКИЙ КЛАССИЦИЗМ XVII в. И ТВОРЧЕСТВО ГАЛИЛЕЯ(Хлодовский Р.И.)
Классицизм возник в Италии одновременно с барокко, но на совсем иной социальной почве. Поэтически, а также идеологически он противостоял барокко, особенно барокко аристократическому. На рубеже XVI и XVII вв. классицизм в Италии складывался в борьбе как с идеологией Контрреформации, так и с эстетическими принципами маньеризма. Его общественную основу составляли средние слои горожан, связанные с промышленным производством, и потому, в отличие от феодального и нового дворянства XVII в., жизненно заинтересованные в развитии техники, а следовательно, и в научном, рациональном познании действительности. Маньеризму и формалистическому новаторству аристократического барокко итальянский классицизм XVII в. противопоставлял верность литературным традициям классического Ренессанса.
Однако было бы неправильно пытаться рассматривать итальянский классицизм XVII в. только как некое продолжение Ренессанса и на этом основании видеть в классицистах начала XVII столетия своего рода запоздалых представителей культуры итальянского Возрождения. Как и барокко, итальянский классицизм XVII в. был отделен от классической поры Возрождения кризисом ренессансной идеологии. Он сформировался уже после того, как общественные, политические и в значительной мере нравственные идеалы итальянского Возрождения обнаружили всю свою трагическую несовместимость с общественно-политической действительностью Нового времени. Это существенно повлияло как на проблематику итальянского классицизма, так и на его стиль. В условиях развернутого наступления феодально-католической реакции продолжателем гуманистических и литературных традиций Возрождения выступала в сеичентистской Италии не столько гуманитарная, сколько научно-техническая интеллигенция, которая вносила в литературу и свою собственную методологию, и свое собственное, механистическое миропонимание. Общественные и собственно литературные функции этой интеллигенции на протяжении XVII столетия в Италии все время суживались (и это во многом объясняет как эволюцию итальянского классицизма, так и его отличия от классицизма французского), но именно научно-техническая интеллигенция Флоренции и Венеции выдвинула на рубеже XVI и XVII вв. титаническую фигуру Галилея.