Я жил своей жизнью, исподтишка наблюдал за знакомыми и совсем незнакомыми парнями, а потом по ночам они приходили ко мне во снах, которые называют мокрыми. Я не слишком задумывался о настоящих отношениях, потому мне девятнадцать, и я девственник. Нет, не верно. Мне девятнадцать, и я никогда не целовался. И это ответ на ваш третий вопрос.

Если быть очень внимательным, то при каждой поездке в метро можно отыскать одного-единственного странного парня, который окажется безумно притягательным. Я обычно так и делал. Находил жертву на одну поездку и фантазировал о нем. И в большем я не нуждался. До Него не нуждался.

Моя Пустота оказался одним из тех парней, которых я вылавливал взглядом в метро. Яркий цвет его волос тут же бросился мне в глаза, потому я последовал за ним в вагон и, сев в дальний угол, начал за ним наблюдать. Тогда я еще не знал, во что это выльется, не понимал, что очередной парень в моих фантазиях станет единственным. Он поглотил меня. Он овладел мною. Он стал той пустотой, что пришла ко мне вместе с ним. Пустотой одиночества, которую до него я не ощущал. И это ответ на ваш первый вопрос.

А сейчас я уже не представляю своей жизни без него. Без его легкой улыбки, что иногда проскальзывает на губах, без его татуировок, которых с момента нашего одностороннего «знакомства» стало больше. Смешно, правда. Живете вы, живете. Думаете об учебе, о девчонке, что не дала прошлым вечером, о прокисшем компоте или о новом концерте. И даже не подозреваете, что в этот самый момент кто-то живет и дышит вами. Только вами. Только тобой.

Я настолько поглощен созерцанием его, что не сразу замечаю, как он поднимает глаза, и наши взгляды вновь сталкиваются. Как и раньше. Далеко не в первый раз. Вряд ли он запоминает меня, зато я запоминаю.

Чувствую, как все мое тело покрывают мурашки. Поспешно отвожу взгляд, а затем ругаю себя за опрометчивость. Теперь ему это покажется подозрительным, и он решит, что на него пялится какой-то грязный педик. Я даже готов к тому, что он поднимется со своего места и отсядет, но Моя Пустота продолжает слушать музыку, а внимание его вновь переключается на экран телефона. Мысленно выдыхаю. Все нормально. Он ничего не понял.

Следующая остановка моя. Нет, наша. Я не знаю, где он живет. Никогда не преследую его. С моим выходом из метро придуманное мной право на него словно исчезает, и потому я угрюмо плетусь домой, изнутри пожираемый мыслями о Моей Пустоте.

У меня самая обыкновенная семья. Мама готовит ужин, отец смотрит теннис. Я прохожу в свою комнату, усаживаюсь за компьютер и провожу за ним весь вечер. Как в тумане. Опять. Без него всегда так. Будто я по-настоящему живу только в те недолгие пятнадцать минут, которые могу лицезреть его наяву. Тогда как все остальное время пребываю в полудреме, грезя о нем. И мне нравится так жить. Действительно нравится.

Ложусь спать ближе к часу ночи. Обнимаю одеяло, утыкаюсь в него носом и представляю, что обнимаю Мою Пустоту. И мне становится так хорошо, что я почти мгновенно засыпаю.

Большинство из вас ненавидят утро. А я люблю. Люблю и жду, потому что знаю, что вновь увижу его. У него учеба. Он редко пропускает, чему я всегда очень рад. Я уже на станции. В ожидании копны ярко-алых волос, которую всегда легко найти в толпе. Я вглядываюсь в усталые лица, натыкаюсь на зевки и слышу тихие утренние причитания. Его нет, и меня это напрягает. Поезд, на котором мы обычно уезжаем вместе на учебу – как жаль, что я учусь в другом университете – уходит, а я продолжаю ждать. Еще через пять минут на станцию, наконец, вбегает Моя Пустота, запыхавшийся, растрепанный. Боже, да он проспал! Впервые за всё то время, что я за ним наблюдаю, а наблюдаю я без малого десять месяцев. Волосы всклокоченные, на висках проступили капельки пота, а рубашка застегнута криво. Интересно, почему так получилось? Не услышал будильника? Или, быть может, не смог подняться вовремя после бурной ночи?

От этой мысли мне становится не по себе. Нет, я не буду об этом думать. Логично предположить, что у такого, как он, обязательно кто-то есть. Не может не быть. Ведь он такой… такой яркий. Такой пленительный. Такой непохожий.

Слова влюбленного идиота, я знаю. И все же, у него кто-то есть. И все же, я знать об этом не хочу.

Следую за ним в вагон, усаживаюсь на свое любимое место у дверей в хвосте и поглядываю на него. Он хлопает по карманам, что-то ищет, но безрезультатно. Наушники, точно. Сегодня их нет. Забыл, пока собирался впопыхах? Так мило. Вытаскивает телефон и начинает в нем копаться.

Противную девочку слева от меня мне хочется ударить, потому что она своими грязными сандалиями обтирается о мои джинсы. И меня бесит даже не то, что она меня пачкает, а, скорее, ее прикосновения. Справа спит студент. Он раскачивается в такт поезду, а когда тот внезапно резко тормозит, что в метро бывает не так уж и часто, его голова падает мне на плечо. Не совсем осознавая, что делаю, я вскрикиваю и вскакиваю на ноги. Как неприятно. Взгляды окружающих людей направлены на меня. Не люблю лишнего внимания. Даже Моя Пустота поднимает на меня глаза. Студент же, проснувшийся от моих воплей, вытирает капающую с подбородка слюну и бормочет извинения. Поздно. Я уже опозорился. Я уже привлек ненужное внимание. Поезд останавливается, и я выскакиваю из вагона, хотя станция не моя. Сегодня я на учебу уже не пойду. Мне надо успокоиться.

Сажусь на противоположный поезд и уезжаю домой. Родители на работе, потому я могу без зазрения совести пореветь у себя в комнате. Вы спросите, почему? Вы скажете, тебе же девятнадцать, ты мужчина, а ведешь себя как… И остановитесь, поняв, что не можете найти мне сравнения, которое бы меня не оскорбило. Ведь я веду себя не как ребенок и не как девчонка. Как псих. Наверное, я и есть псих. Кто-то захотел бы узнать, что же такое повлекло за собой мой страх перед прикосновениями. Любители драматизма предположили бы, что я пережил в детстве нечто кошмарное, другие бы всю вину сложили на плечи моих родителей. Романтики бы наверняка решили, что виной всему является безответная любовь. Но дело в том, что Моя Пустота - моя Первая и единственная любовь, тогда как прикосновения мне не нравились никогда. Просто так. Без причины. Разве что эта нелюбовь с годами обострилась. Не люблю, и все.

Весь день я лежу на кровати и смотрю в потолок, размышляя по поводу своей жизни, анализируя каждое действие, каждый поступок. И к своему прискорбию осознаю, как жалок. Я довольствуюсь малым не потому что меня все устраивает, как я постоянно твержу себе и окружающим. Нет. Просто я трус. Я боюсь, что меня отошьют, я боюсь оказаться в дураках, я боюсь опозориться. Но больше всего я боюсь, что мне не понравятся его прикосновения. Ведь тогда все его очарование, все то волшебство, что я создал вокруг Моей Пустоты, испарится.

На следующий день я топчусь на станции, как всегда скрываясь от людей под глубоким капюшоном и пытаясь набраться смелости. Смелости для чего? Смелости подойти к нему. Подойти и познакомиться. Боже, звучит так по-идиотски. Что же я ему скажу? Привет, я наблюдаю за тобой уже одиннадцатый месяц? Гадость. Впервые, увидев среди серой массы его колоритную алую шевелюру, я не рад его приходу. Нет, мне хочется убежать.

Подходит поезд, я как всегда следую за ним в вагон, с удивительной для себя решимостью плюхаюсь на место напротив него и даже, кажется, успеваю открыть рот, когда слышу скромное: