— У него прикрыт штрих-код или…

— Штрих-кода нет, — Джордан указал на изображение на экране. — Видишь? Ты можешь видеть его левую руку прямо там. Ты замечаешь какой-нибудь штрих-код, Миднайт?

Ник нахмурился, снова сосредоточившись на руке мужчины.

Джордан прав.

Бледная внутренняя сторона его странно мускулистого предплечья была совершенно чистой.

Иисусе. Это абсолютно неслыханно.

Ещё более странно то, что внешняя сторона той же руки, вплоть до плеча, покрыта яркими татуировками. Рука справа, насколько мог видеть Ник, совершенно лишена украшений. На ней не было ни единого рисунка — ни на шее, ни на лице, официального или нет.

Ник задумался, что же находится на тех участках кожи, которые покрывают толстовка и брюки.

— Может, это протезы? — сказал Ник.

Когда Джордан не ответил, Ник взглянул на него.

— На руке. Мог ли он скрыть штрих-код?

Джордан слегка нахмурился, потом пожал плечами.

— Полагаю, это возможно. Я не знаю, почему он не замазал все свои чернила, если на то пошло. Или почему он носит рубашку без рукавов, если только не хочет заявить всем на свете, что у него нет регистрационного номера.

Ник задумался, поджав губы.

Затем он кивнул. Он не мог не согласиться с логикой Джордана.

Сама одежда была чертовски странной. Дело не только в том, что это было ужасно ретро-старомодным, но Джордан прав. Зачем утруждать себя протезированием, когда рубашка с длинными рукавами сделала бы своё дело?

Рубашка, по крайней мере, справилась бы с камерами, если бы не с патрулями сканеров.

И наоборот, зачем кому-то без регистрации носить что-то без рукавов? Парень даже не стал дожидаться темноты. Он сделал это средь бела дня, совершив акт вандализма на частной собственности. Если он был где-нибудь в мире за последние двадцать или около того лет, он должен знать, что его, вероятно, записывают.

В эти дни весь мир находился под наблюдением.

В таком густонаселённом городе, как Нью-Йорк, где всё ещё было достаточно денег и достаточно вампиров, чтобы заставить людей нервничать, это было практически само собой разумеющимся.

— Вам удалось проследить за ним? — спросил Ник. — Когда он ушёл? Вы видели, куда он пошёл?

Джордан поднял на него глаза, поджимая губы.

— Мы работаем над этим, Миднайт, — сказал он холодным голосом.

Сделав вид, что смотрит на часы, он посмотрел Нику в лицо.

— Разве ты не уходишь отсюда? — сказал он, и его голос был резким. — Солнце встаёт, Миднайт. Разве ты не превращаешься в камень, когда становится светло? Я думал, именно поэтому они заставляют таких, как ты, работать только по ночам.

Ник нахмурился, потом невольно взглянул на часы на стене рабочего помещения.

Он забыл проверить время.

Примерно с семи вечера ему пришлось обойти три места преступления до того, что случилось в переулке.

Было уже почти шесть утра.

И снова Джордан не ошибся.

Вместо того чтобы тратить время на пустые слова, Ник коротко склонил голову, обращаясь ко всем присутствующим — даже не задумываясь о том, откуда взялась эта повадка и что именно он имел в виду — и отошёл от стола. Он не сводил глаз с Джордана, который смотрел ему вслед, пока тот не оказался в добрых шести футах от того места, где они все сгрудились.

Повернувшись на пятках, Ник направился к лифту, который должен доставить его на нижние этажи здания.

Несмотря на время, он ещё не мог уйти.

От него требовалось каждый вечер регистрироваться в участке, давать устный отчёт, а затем проходить медосмотр, чтобы убедиться, что он не кормился, пока был на работе.

В конце концов, он был Миднайтом.