«Забавно было видеть, что делали лошади. Иные ржали, когда их седлали, иные тотчас ложились и катались по земле, между тем как другие стояли, упершись в землю ногами и опустив вниз голову, с выражением злости и упрямства».

«Занимательно также было смотреть, как гаучосы разъезжали в разных направлениях и старались ввести лошадей назад в кораль, и это было всего труднее, потому что бедные животные были так напуганы, что не хотели возвращаться. Лошади скакали и вертелись вокруг, а гаучосы их хлестали. Наконец они их привели назад совершенно укрощенными. Седла и узды были сняты и молодые лошади вошли в кораль, чтоб присоединиться к своим товарищам. Привели еще лошадей, и так как гаучосы недолго ездили на каждой из них, то при мне объездили таким образом до сорока лошадей, пока прибыл мой экипаж».

Хотя лошади наделены большой силою, но они так кротки и смирны, что редко употребляют ее во вред человека. Напротив того лошадь охотно переносит всякие труды и даже подвергается смерти для пользы тех, которые ласково с нею обходятся.

Несмотря на столь хорошее расположение лошадей, есть примеры их мстительности и злопамятства.

Один Английский Баронет имел прекрасную охотничью лошадь, которая, можно сказать, не знала усталости и доставляла ему много удовольствия быстротою и легкостью своего бега. Вы конечно полагаете, что Баронет чрезвычайно пекся о такой драгоценной лошади, и что он давал ей довольно времени для отдыха, когда возвращался с охоты; напротив того он был так жесток, что захотел испытать, можно ли утомить это прекрасное животное. И так однажды после продолжительной утренней охоты, он тотчас после обеда велел опять оседлать свою лошадь и поскакал на ней по горам Девонширского Графства, где он жил. Когда он возвратился домой, то бедная лошадь, казалось, была чрезвычайно утомлена и с трудом могла дойти до конюшни. Конюх, который очень любил ее и был чувствительнее своего господина, не мог удержаться от слез, видя жалостное состояние своей любимицы; она был покрыта пеной и ноги ее дрожали от усталости.

На другой день Баронет по обыкновению пошел в конюшню. Едва он вошел, как лошадь, сделав страшный прыжок, бросилась на него, и если б конюх не подоспел на помощь, то Баронет дорого бы заплатил за свою жестокость.

Прошедшего года, близ города Отена, во Франции, случилось происшествие, которое я расскажу в доказательство сколько искусства и присутствия духа охотника, столько и ловкости, проворства и отважности его лошади.

Г. М., один из жителей Отена, страстный любитель охоты, имеет свору английских собак, чрезвычайно быстрых и сильных. Они приучены ходить на кабанов, которых в краю том водится довольно много. Завидев добычу, эти собаки пускаются с такою быстротой, что редкая лошадь может за ними следовать. Но у г. М. есть верховая лошадь, которая не только не отстает от собак, но часто их обгоняет, и он обыкновенно на ней выезжает на охоту. Все оружие его состоит при этом случае из одного охотничьего ножа, карабинами вооружены только его прислужники.

Выехав с своею свитою на охоту 12 октября прошедшего года, г. М. напал на след большого кабана.

Несколько собак, которые были спущены прежде других, помчались с такою скоростью, что остальным догнать их было невозможно тем более, что вдруг поднялся очень сильный ветер, который остановил не только собак, но и самих охотников. Один г. М. не был удержан этим препятствием; он поскакал во всю прыть, и перепрыгивая с удивительною быстротою через овраги, тыны и ручьи, вскоре догнал собак, которые уже осадили зверя. Утомленный продолжительным бегом, кабан защищался с яростью; когда г. М. прискакал на место битвы, шесть собак были уже частью убиты, частью изувечены так, что не могли сражаться. Пять остальных храбро дрались посреди поля, на котором кабан остановился. Как скоро он завидел нового неприятеля, то с бешенством на него бросился. Лошадь одним прыжком уклонилась от удара; но охотник, выхватив нож, снова направил ее на кабана, который не показывал ни малейшей боязни. Приблизившись к нему, г. М. стал так, чтоб зверь пришелся у него с правой руки, и в ту минуту, как тот бросился, чтоб ударить его в ногу, он поднял ее, нагнулся, и в один миг до рукояти вонзил нож в ребра кабана. Зверь высоко привскакнул от боли, кинулся в сторону и пустился бежать с ножом в боку. Но прежде того, он в ту минуту, как сам получил рану, успел ударом клыка распороть ногу лошади от колена до ляжки, вершков на восемнадцать.

Между тем кабан бежал все далее. Встретив плетень, он перепрыгнул через него, что удивительно тем более, что кабаны не умея высоко прыгать, обыкновенно пробиваются сквозь изгороди и плетни, хотя б они были и очень плотно сделаны. Лошадь г. М. не отставала он зверя, и несмотря на свою рану, с такою же легкостью как прежде, вслед за ним перескочила через плетень. Дикий вепрь прислонился к нему и в этом выгодном положении отбивался от собак, которых присутствие хозяина еще более ободряло.

Г-ну М. хотелось одержать совершенную победу и окончить бой, столь удачно начатый; но для этого должно было взять назад оружие. Что ж он сделал? Он подъехал вдоль по плетню и когда уже был недалеко от кабана, то вдруг пустился во весь дух, и дав шпоры лошади, перепрыгнул через кабана. В мгновение этого прыжка г. М., придерживаясь за гриву своей лошади, вырвал нож и сделал это так быстро, что кабан не успел его ранить. Потом он вновь вступил в бой и наконец нанес смертельный удар своему противнику.

Через час после того лошадь г. М. не могла уже опираться на раненую ногу, кровь лилась из нее чрезвычайно сильно и рана была так глубока, что не прежде, как чрез три месяца отважный конь сделался по– прежнему ретив и весел. Лошадь эта известна в Париже, где она выиграла значительный скаковой приз.

Бог по своей милости предоставил на пользу нашу всех животных, но повелел обращаться с ними милостиво и сказал, что благочестивый человек, то есть тот, кто старается быть приятным Богу, должен быть милосерден к своему скоту. Но люди часто забывают эту заповедь и жестокосердно поступают с полезнейшими для них тварями. К числу таких принадлежит осел, терпение, кротость и верность которого заслуживали бы лучшего обращения.

Осел прилежно работает и довольствуется самою грубою пищею, он ест жесткую траву, репейник и подорожник, но он очень разборчив на питье и не станет пить воды, которая течет не из самого чистого источника. Он очень боится замочить ноги и даже когда тяжело нагружен, сворачивает с дороги, чтоб миновать грязь.

Обыкновенно ослов считают упрямыми животными, но я полагаю, что их упрямство происходит частью от худого с ними обращения.

Один старик, несколько лет тому назад продававший в Лондоне овощи, имел осла, который подвозил его корзины к дверям покупателей. У старика было обыкновение давать ему всякий раз, как он останавливался у какого-нибудь дома, клочок сена, несколько зелени или кусок хлеба, чтоб освежить и наградить его. Старик не нуждался ни в кнуте, ни в палке, чтоб понукать его, Джени слушался одних слов. Случилось, что один человек, который часто замечал, как ласково обращался с ослом старик, спросил его, упрямится ли его осел. «О нет, сударь», – ответил добрый старик, – «он готов на все и всегда меня слушается. Иногда он бывает весел и игрив. Однажды он ушел от меня, более пятидесяти человек не могли поймать его. Наконец он сам возвратился, и подбежав ко мне, остановился и положил голову мне на грудь».

Мул есть животное, занимающее средину между конскою и ослиною породою. Мулы чрезвычайно полезны в гористых странах, потому что они сходят с самых крутых гор, не оступаясь и не спотыкаясь. Их употребляют жители Альпов, тех высоких гор, которые находятся в Швейцарии и в Италии, также жители Андских или Кордильерских гор, проходящих по южной Америке, и жители Пиринейских гор в Испании. Мулы удивительным образом взбираются на крутизны и спускаются с них по краям пропастей чрезвычайно глубоких. Пролегающие по ним тропинки бывает иногда так круты, что человек не мог бы по ним ходить и непременно упал бы в пропасть; но когда мул приходит к такому месту, то тотчас останавливается, и так понимает опасность, что не тронется с места даже и тогда, если седок будет столь неосторожен, что ударит его шпорами.