— Нет, если вы их попросите.

И Синтия вынуждена была согласиться. Роберт ясно дал понять, что именно она станет хозяйкой вечера. Ей пришлось писать письма, размышляя, что скажут знакомые, когда обнаружат, что она приглашает друзей в свой старый дом, чтобы познакомить их с новым владельцем и его дочерью. Ее тайные страхи высказала Сара.

— Они скажут, что ты с ним заигрываешь, моя дорогая! — заявила она. — Но зачем беспокоиться? Конечно же они все явятся, чтобы взглянуть на него хотя бы из любопытства!

— Надеюсь, они ничего подобного не скажут, — возразила Синтия с раздражением, быть может, излишним оттого, что Сара говорила правду.

— Ну, если они этого не скажут, — пожала плечами подруга, — значит, они сильно отличаются от прочих жителей Земли!

Почему она поставила себя в такое положение? — гадала Синтия. Казалось, Роберт Шелфорд околдовал ее, опутал какой-то паутиной.

Она прекрасно понимала его желание: Микаэлу нужно поддержать, ее нужно сопровождать. Но почему именно она должна этим заниматься?

Но когда Синтия увидела вновь Бетч-Вейл, она была готова простить Роберту Шелфорду почти все — настолько поместье стало прекрасным. Такое могли сделать только большие деньги.

Бетч-Вейл стал именно таким, каким она мечтала его видеть, представляя себя и Питера его владельцами. Вот только они никогда бы не смогли себе позволить так его отреставрировать.

Довольно странно, но встреча с родным домом оказалась не такой болезненной, как она ожидала. Роберт Шелфорд не казался уже захватчиком, и, вопреки всем ее страхам, воспоминания о Питере больше не преследовали ее.

Она оказалась занята по горло. Нужно было так много обсудить и так много сделать. И получилось так, что ей пришлось почти постоянно находиться в Бетч-Вейле.

Она долго сражалась за свое спокойствие и уединение, но потерпела поражение и теперь чувствовала, что ей уже безразлично, что будет с ней дальше.

Роберт не ограничивал ее ни в чем.

— Тратьте сколько хотите, — сказал он. — Отдавайте любые приказания. Я прошу только, чтобы был полный успех. — Он посмотрел на Микаэлу: — Она должна не упустить свой шанс!

И на его лице появилось выражение, которое Синтия не поняла. У Микаэлы, этой чрезвычайно счастливой юной леди, и так были все шансы на успех. Интересно, что представляла собой ее мать? Была ли она счастлива с Робертом? Как долго они жили вместе?

Синтия догадывалась, что существовала какая-то тайна в прошлом девушки. Сама она говорила о нем так, что создавалось впечатление, будто оно было у нее скучным и несчастным, о матери же упоминала сдержанно, осторожно выбирая слова.

Роберт никогда не упоминал жену, и Синтия объясняла это несчастливой женитьбой.

За два дня до бала Микаэла, описывая в деталях платье, которое она собиралась надеть, небрежно спросила:

— А что будет на вас, мисс Морроу?

— Я еще не думала об этом, — призналась Синтия. — У меня есть несколько старых вечерних платьев. Они лежат где-то упакованные. Нужно не забыть достать их завтра.

Они сидели в большой библиотеке. Синтия в сотый раз проверяла списки приглашенных. Роберт, стоявший у окна, внезапно повернулся и подошел к столу.

— Вы хотите сказать, что не приготовили ничего специально для такого особого случая? — спросил он.

Синтия подняла на него глаза и засмеялась.

— У меня не было времени подумать об этом, — ответила она. — Но разве имеет значение, во что буду одета я? Все будут смотреть на Микаэлу.

— Иногда я сомневаюсь, женщина ли вы вообще!

Роберт произнес последнюю фразу тихо, глубоко заглядывая ей в глаза, и Синтия, испытав странную неловкость, поспешно отвернулась.

— Я не опозорю вас! — произнесла она, и ее голос прозвучал необычно даже для ее собственных ушей.

— Вы никогда бы этого не сделали, — не повышая тона, сказал Роберт.

Микаэла, потеряв интерес к разговору, который больше не касался ее самой, вышла в сад. Синтия понимала, что находится наедине с Робертом, не отрывавшим от нее взгляда.

— Не могу понять, почему не ответили Даунширсы, — смущенно пробормотала она. — Дорис сказала миссис Хассли, что будет, но не дала формального согласия. — Синтия говорила все это лишь для того, чтобы не молчать.

— Что с вами? — спросил Роберт.

— Я не хотела бы обсуждать мою персону, — сказала она. Ее голос был еле-еле слышен, как будто слова доставляли ей муку.

— Почему? — Вопрос прозвучал почти резко. И поскольку ответа на него не последовало, Роберт задал новый вопрос: — Вы полагаете, будто я не знаю, что вы несчастны?

— Остается лишь сожалеть об этом, — просто ответила она.

— Только не вам, — почти грубо возразил Роберт. — Вы так прекрасны, так очаровательны, что это кажется невероятным!

Синтия изумленно посмотрела на него. Он странно улыбался.

— Вы на самом деле не знаете, что очень красивы? — спросил он. — И очень желанны?

Синтия вспыхнула, краска залила ее щеки.

— Пожалуйста, мистер Шелфорд!

— Почему вы боитесь меня слушать? Ни одна женщина не откажется от комплиментов в свой адрес!

Синтия встала.

— Вы не должны говорить со мной в таком духе!

Я не желаю слушать ничего подобного! Я готова помогать вам, но…

— Но боитесь очнуться, боитесь просто жить!

Он подошел ближе, и Синтия не могла опять не почувствовать его магнетизм, силу и энергию, которые уже не раз заставляли ее трепетать.

— Я… я… — запиналась она. — Я не могу этого объяснить…

— Вы имеете в виду, не хотите!

— Ладно, не хочу.

Теперь она смотрела на него с раздражением и вызовом.

— Отлично! Вот такой вы мне больше нравитесь! Оказывается, вы можете злиться. И вы не так спокойны и благоразумны, даже если предпочли скрыться от жизни.

Она пристально смотрела на него, и то, о чем он говорил, казалось, начало медленно просачиваться в ее разум. Да, это правда, именно это она и делает — прячется.

Для ответа ей потребовалось все мужество, которое у нее было.

— Возможно, вы правы, но у меня есть свои причины не доверять жизни. Очень веские причины… И давайте оставим этот разговор.

— Нет, не оставим. Вы молоды, вы красивы. Почему вы ведете себя так, будто уже наполовину мертвы? Мне хотелось бы научить вас, что значит жить, разбудить вас, заставить постигнуть настоящий смысл жизни!

В его голосе теперь звучали нотки, пугавшие ее. Повернувшись к нему, она окинула его отчаянным взглядом загнанного зверя.

— Мистер Шелфорд, если вы не замолчите, я покину этот дом и никогда в него не вернусь! Предупреждаю вас!

Синтия заставила себя выдержать его ответный взгляд, но, как всегда, Роберт свел ее усилия на нет. Он улыбнулся.

— Что за маленькая трусишка! — воскликнул он. Теперь в его голосе звучала ласка.

И прежде чем она смогла воспротивиться, он взял ее руку и поднес к своим губам. На мгновение она почувствовала тепло его губ на своей коже, затем он повернулся и покинул комнату.

Синтия удивленно глядела ему вслед. Она была сердита, очень сердита, но ярость не была преобладающей в хаосе чувств, нахлынувших на нее. Подойдя к окну, она с грустью посмотрела на сад, умышленно выискивая там приметы, питавшие ее воспоминания. Пруд с лилиями, в котором они с Питером, еще детьми, пытались поймать золотую рыбку; греческий павильон в конце лужайки для игры в шары, где они так часто встречались и целовались, когда сгущались сумерки. Вон скамейка на террасе, где обсуждалось переустройство Бетч-Вейла, когда поместье станет их собственным…

«О, Питер! О, Питер!» — плакало сердце Синтии, но эхо прошлого уже не было таким болезненным.

Дверь библиотеки открылась. Синтия напряглась. Но это оказалась всего лишь Сара.

— Вот сообщение, которое только что передали по телефону, — сказала она и протянула лист бумаги.

Прочитав его, Синтия тихонько охнула.

— В чем дело? — заинтересовалась Сара.

— Халлемы приняли приглашение и спрашивают, не могут ли они прихватить с собой сэра Хьюго Мортена, — ответила Синтия.