Таблица 1.12 Производство и экспорт основных сельскохозяйственных культур (тыс. т)

Источник. Dos siglos de economía argentina (1810–2004). P. 268, 269, 616.

На этом благоприятном фоне правительство А. Ильии осуществило очередной (в истории Аргентины) поворот на 180 градусов и кардинальным образом изменило курс экономического развития. Выступая с подчеркнуто националистических позиций, Розовый дом аннулировал или существенно изменил договоренности с иностранными нефтяными компаниями (в частности, пересмотрел условия концессии месторождения «Серро Драгон»), разорвал соглашение stand by с МВФ, воспрепятствовал участию Всемирного банка в бизнесе отдельных аргентинских компаний. Как писал А. Феррер, эти шаги правительства означали «решительный разрыв с линией на сотрудничество с международным финансовым сообществом, которую… проводили три предыдущих администрации. Поэтому неудивительно, что в период 1963–1966 гг. последовало бегство капиталов, превысившее в среднем 100 млн дол. в год»80.

Вопреки столь ощутимому оттоку инвестиций аргентинские власти, используя средства от растущего экспорта, проводили экспансионистскую финансовую политику, наращивая денежную массу, увеличивая государственные расходы и повышая заработную плату. За один 1964 год предложение денег (денежный агрегат М3) возросло на 40 %, а реальная заработная плата между 1963 и 1965 гг. поднялась почти на 20 %. Более полная загрузка производственных мощностей позволила увеличить выпуск промышленной продукции на 15 % в 1964–1965 гг. и существенно снизить уровень безработицы: с 8,8 % в 1963 г. до 5 % в 1966 г.81

Правительство А. Ильии несколько выправило те перекосы в макроэкономической и социальной ситуации, которые образовались в связи с рецессией и политикой сдерживания роста заработной платы, проводимой в предшествующий период. Несмотря на рискованные и не вполне продуманные и обоснованные действия в отношении международного финансового капитала, курс радикалов в целом создавал условия для дальнейшего поступательного роста экономики и в будущем, при прочих благоприятных условиях (и с учетом необходимых коррекций), мог послужить основой для выработки долговременной стратегии хозяйственного развития. Но, как показали последующие события, будущего у правительства А. Ильии не было. В июне 1966 г. оно было свергнуто в результате очередного военного переворота.

Как признают многие исследователи, причины свержения правительства радикалов (и на этот раз) не имели прямого касательства к экономическим вопросам и лежали исключительно в политической сфере, отражая ожесточенную борьбу за власть между различными секторами вооруженных сил, основными партиями и группами влияния [14] . У многих тогда возникло сильное желание, перехватив управление страной, воспользоваться благоприятной внутренней и внешней конъюнктурой и «порулить» ситуацией, поставив под свой контроль главные финансовые потоки. Это объясняет и тот факт, что, придя к власти, военная хунта (ее возглавил генерал Хуан Карлос Онганиа) отнюдь не спешила предпринимать какие-либо резкие шаги в экономической области. Только в марте 1967 г. были сформулированы новые (вернее, старые) принципы хозяйственной политики, сделавшие понятной социальную и экономическую ориентацию правившего режима.

Очередное правительство де-факто, отражая интересы доминировавшей в тот момент группировки в вооруженных силах, определилось с главными (по его мнению) действующими лицами аргентинской экономики. На эту роль были «назначены»: иностранные компании, действовавшие в наиболее динамичных отраслях; ведущие государственные предприятия; финансовый сектор. Именно эти хозяйственные акторы, по замыслу режима, должны были стать и основными движителями экономики, и приоритетными получателями разного рода привилегий и льгот из рук государства. Действуя в таком духе, Розовый дом, например, восстановил статус-кво в отношениях с «Амоко», отменив ограничения, наложенные кабинетом А. Ильии. Однако на практике совместить разновекторные интересы трех различных сегментов аргентинского бизнес-сообщества оказалось непросто. В частности, правительство приняло меры в фискальной области (повышение налогов и отчислений на социальные нужды), которые привели к перераспределению доходов в пользу госсектора, что, вполне естественно, вызвало неудовольствие не только частного бизнеса, но и целого ряда профсоюзов, поскольку обернулось новым снижением жизненного уровня наемных работников.Военные оставались у власти до конца мая 1973 г. (почти семь лет) и за все это время не внесли в экономическую политику кардинальных изменений, в целом продолжая прежний курс, можно сказать, на «автопилоте». Может быть, поэтому в указанный период ВВП страны неуклонно увеличивался (см. табл. 1.13), хотя темпы роста не отличались равномерностью.

Таблица 1.13 Динамика макроэкономических показателей в 1964–1973 гг. (млн дол.)

Составлено по: Dos siglos de economía argentina (1810–2004). P. 173, 450, 527, 528, 546, 592, 593.

Определенных положительных сдвигов добился министр Адальберт Кригер Васена, который руководил экономикой с января 1967 по июнь 1969 г. Комбинируя некоторые ортодоксальные и гетеродоксальные макроэкономические решения, он в известной мере примирил националистов с либералами и сделал акцент на масштабных инфраструктурных и промышленных проектах: возведение гидроэлектростанций, расширение сети шоссейных дорог, строительство первой в Латинской Америке атомной электростанции «Атуча I». Отдельные наблюдатели даже называли проводимую в тот период политику «перонизм без Перона», что, разумеется, означало выдавать желаемое за действительное. Тем не менее известная преемственность (по отношению к десаррольистам) хозяйственного курса была очевидна и приносила свои позитивные плоды. 1964–1973 гг. в экономической истории Аргентины отмечены опережающими темпами развития промышленности (в среднем 1 % в год при росте ВВП на 5 %) и повышением доли индустриальных товаров в экспорте с 3 до 20 % при общем увеличении экспортных поставок более чем в 2 раза.

Оценивая результаты второй волны модернизации (см. табл. 1.14), отметим следующее. Во-первых, в значительной мере была решена фундаментальная задача – на базе импортозамещающей индустриализации произошла смена сложившейся в первой трети XX в. аграрно-экспортной модели экономического роста. В начале 1970-х гг. аргентинская экономика обрела новое лицо, превратилась в заметно более диверсифицированный и современный хозяйственный организм. Национальная индустрия заняла ведущее место в производственной структуре, отодвинув аграрный сектор на второй план. Во-вторых, модернизация была инициирована государством, которое пришло в экономику (в том числе в качестве предпринимателя) и осталось в ней на несколько десятилетий. В-третьих, существенно изменилось само аргентинское общество, его социальная структура. Ощутимо возросла роль профсоюзов, впервые получивших право политического голоса. Вместе с тем данный модернизационный проект (назовем его перонистско-десарролъистский) не был реализован в полной мере. Он натолкнулся на препятствия, отражавшие отсутствие внутриэлитного консенсуса и в конечном счете обернувшиеся рядом военных путчей и переворотов. Заработали технологии антимодернизационного торможения. Запущенная программа структурной перестройки не смогла воплотиться в осознанный общенациональный мегапроект развития на сколько-нибудь длительную историческую перспективу. Прерывистые попытки модернизации приносили определенные плоды, но были не в состоянии радикально изменить положение Аргентины в мировой экономике. Созданные промышленные отрасли (в силу своей относительной слабости и низкой конкурентоспособности) не сумели занять место аграрного сектора в структуре национального экспорта, и страна осталась в мировом разделении труда в роли преимущественно поставщика сельскохозяйственной продукции.Конечно, важное значение имел и тот факт, что в Аргентине, благодаря усилиям сначала перонистов, а затем десаррольистов, сформировалось государство с развитой системой социальной защиты населения, реальным широким доступом к бесплатному образованию, включая высшее, и продвинутым здравоохранением, охватывавшим практически всех граждан. Аргентинское общество отличалось сравнительно высокой (по латиноамериканским меркам) социальной мобильностью и наличием разнообразных и активных гражданских институтов. Однако все это не уберегло Аргентину от сильнейших политических и социально-экономических катаклизмов, перечеркнувших не слишком длительный период относительного процветания.