Case study
«Данон» Экспансия этой французской монополии – типичный пример деятельности ТНК по расширению своего присутствия на аргентинском рынке. В конце 1994 г. «Данон» приобрел 50 % акций одной из ведущих национальных компаний – производителей печенья и других пищевых продуктов (кофе, шоколад и т. д.) – «Багли», поставив под свой контроль этого многолетнего лидера отрасли (на его долю приходилось 30%о совокупного оборота). Следующим шагом стало создание «Даноном» смешанного предприятия с другим лидером аргентинской пищевкусовой промышленности – фирмой «Ла Серенисима». Таким образом, французский гигант утвердился на рынке молочных продуктов (йогурты, сыр, десерты). Впоследствии «Данон» приобрел 50 % акций компании, занимавшейся дистрибуцией продукции «Ла Серенисима». И наконец, «Данон» за 135 млн дол. приобрел у местной промышленной группы «Картельоне» производственную структуру, выпускающую минеральную воду «Вильявисенсио» – одну из самых востребованных на аргентинском рынке. В итоге французский пищевой концерн создал в Аргентине весьма диверсифицированную производственную и сбытовую сеть, войдя в число крупнейших игроков местного АПК. Главными в бизнес-стратегии «Данона» были два момента: а) приобретение важных местных производителей, имевших длительную траекторию развития и признанные коммерческие бренды; б) организация выпуска и реализации на аргентинском рынке таких же товаров, какие компания коммерциализирует в десятках других стран мира.
Важным элементом коммерческой стратегии ведущих компаний АПК (как иностранных, так и местных) в 1990-е гг. стало ускорение процесса вертикальной интеграции, т. е. объединение в рамках одного юридического лица нескольких бизнес-структур, занятых на разных этапах производственного процесса. Для большей наглядности обратимся к двум конкретным примерам. Первый пример. Аргентинская национальная группа «Аркор» (крупнейший производитель широкой гаммы пищевых товаров) приобрела фирмы, выпускающие различные виды упаковок, и специальные дистрибуторские структуры, а в 1996 г. присоединила к себе крупную компанию, производящую сахар – главное сырье для своей конечной продукции. Таким образом, была выстроена полная производственно-сбытовая цепочка. Именно такого рода интеграция позволила «Аркор» из небольшой семейной фирмы превратиться в международную корпорацию, занимающую сильные позиции в Бразилии и Чили. Только в период 1991–1995 гг. «Аркор» «выбросила» на рынок 300 новых продуктов, полностью сменила упаковку продаваемых товаров и создала около 100 собственных торговых брендов. К концу десятилетия компания производила и сбывала на внутреннем и внешнем рынках свыше 1500 наименований пищевкусовых изделий, что сделало ее лидером отрасли в странах МЕРКОСУР209.
Второй пример. Международная корпорация «Каргилл» традиционно занималась экспортом зерновых культур, играя весьма заметную роль трейдера на мировых рынках. В 1990-е гг. эта ТНК мощно внедрилась в сектор переработки зерна в муку, применив «апробированную» стратегию разорения более слабых (в основном – национальных) конкурентов. Так, только в провинции Кордова во второй половине 1990-х гг. корпорация довела до банкротства 10 местных мукомольных предприятий. Механизм давления был предельно прост: пользуясь своим огромным финансовым превосходством, «Каргилл» резко сбивала цены на конечную продукцию (муку) и тем самым делала производство более слабых конкурентов нерентабельным. В сентябре 1999 г. «Каргилл» совместно с другой ТНК, «Молинос», создала крупнейшую в стране мукомольную компанию «Трагалиа», которая захватила 35 % внутреннего рынка муки210.
Вместе с процессом концентрации капитала и производства (и тесно переплетаясь с ним, как видно из приведенных примеров) вертикальная интеграция в аграрных отраслях в 1990-е гг. объективно содействовала эффективному проникновению – чаще всего через филиалы ТНК – достижений научно-технического прогресса во все звенья продовольственной цепочки. Отражая сложившиеся в конкретных условиях аргентинской экономики механизмы функционирования всей национальной агросистемы, вертикальная интеграция хозяйствующих субъектов в значительной степени способствовала повышению продуктивности сельскохозяйственного производства, но, разумеется, не была свободна от определенных издержек.
Одним из самых болезненных социально-экономических последствий процессов концентрации и вертикальной интеграции в сельском хозяйстве Аргентины стало разорение значительного числа преимущественно мелких хозяйств и сокращение общей занятости в аграрном секторе. В 1988–1999 гг. суммарное количество сельхозхозяйств сократилось на 24,2 %. При этом если взять хозяйства размером до 5 га, то здесь падение численности было намного больше – 38 %, а в сегменте от 5,1 до 10 га – 44,1 %. Одновременно беспрецедентно возрос удельный вес и количество крупнейших агропредприятий. Так, число хозяйств размером 1000–2500 га возросло на 38,7 %211.Анализируя главные тенденции и характерные особенности развития аргентинского агробизнеса в 1990-е гг., нельзя не учитывать и такой фундаментальный фактор, как конъюнктура мировых рынков и динамика международных цен на продовольственные товары (см. табл. 5.6).
Таблица 5.6 Динамика цен мирового рынка продовольственных товаров в 1992–2000 гг. (1992 г. = 100)
Источник . FAO Food Prices and Stocks Monitor. – hww.fao.org/es/esc/esce/ ESCB/monitor/monitore.htm
Как видим, агрегированный индекс цен на продовольствие на международных рынках имел ярко выраженную повышательную тенденцию вплоть до 1996 г., после чего начал быстро снижаться. Что это означало для аргентинских производителей? Как отмечали Мигель Теубаль и Хавьер Родригес, речь шла о существенном изменении макроэкономического положения в неблагоприятную сторону. Падение мировых цен на продовольствие больно ударило по его экспортерам и к началу нового века «сделало ситуацию невыносимой»212.
Изменение (в худшую сторону) международной конъюнктуры продовольственных товаров явилось одним из факторов, породивших рецессию и экономический кризис в Аргентине на рубеже XX и XXI вв.
Перестройка в промышленности: деиндустриализация или «созидательное разрушение»?
Промышленное развитие Аргентины в эпоху рыночных реформ, как и целый ряд других экономических и финансовых сюжетов, рассматриваемых в данной книге, – тема, остающаяся остро дискуссионной вплоть до настоящего времени. Причем следует признать, что в основе имеющихся научных и политических разногласий и столкновений экспертных мнений лежат действительно неоднозначные результаты 1990-х гг. для судеб аргентинской индустрии.
В дореформенный период избыточная зарегулированность промышленной деятельности своим следствием имела торможение производственной активности частного сектора, ограничение масштабов его операций и сравнительно вялое внедрение новых технологических процессов и научно-технических достижений. Существовавшие институты и механизмы промышленной политики были мало эффективны и инновационно инертны, а сам индустриальный сектор нуждался в постоянной опеке со стороны государства. Эти негативные явления остро дали о себе знать в «потерянное десятилетие» 1980-х гг., когда критическая масса накопившихся проблем породила глубокий структурный кризис. Неудивительно, что к началу 1990-х гг. в аргентинском обществе сложился консенсус по вопросу необходимости либерализации промышленной политики и предоставления большей свободы действий частному сектору, как местному, так и иностранному.
В годы реформ контроль властных структур за осуществлением промышленной политики был существенно ослаблен. Благодаря процессу приватизации резко сократился список отраслей экономики с доминирующим (или преобладающим) участием государственного капитала и расширилось поле для предпринимательской активности частных компаний. В промышленности развернулся процесс вытеснения с рынка неконкурентоспособных и инертных предприятий новыми, более динамичными и агрессивными фирмами, многие из которых контролировались транснациональным капиталом. Достаточно сравнить списки крупнейших аргентинских компаний за 1990 и 2000 гг., чтобы убедиться в том, что за период рыночных преобразований состав бизнес-лидеров обновился более чем на 60 %.