Для «МГМ» классический роман Вальтера Скотта виделся красочной, зрелищной лентой с изысканными декорациями, средневековыми костюмами и самым многочисленным актерским составом за последние времена.

У Элизабет не было особого желания ни сниматься в этой картине, ни ехать в Англию. Она заявила, что там все ее ненавидят, а без Стенли Донена она будет чувствовать себя в полном одиночестве. Элизабет не догадывалась, что студия вместе с Сарой прилагала все усилия, чтобы только прекратить этот роман.

Продюсером «Айвенго» был Пандро Берман — тот самый, который был продюсером лент «Нэшнл Велвет» и «Отец невесты». Он вспоминает, как Элизабет громко топала ногами и встряхивала кудрями, пытаясь остаться дома. «Затем она заставила своего врача позвонить нам, чтобы он сказал, что у нее колит и в начальной стадии — язва, — и вообще, она едва начинает выздоравливать после нервного срыва. Мы убедили врача, что отлично о ней позаботимся и не будем слишком нагружать ее.

Как только мы оказались в Лондоне, съемки пошли довольно гладко, однако нам никак не удавалось добиться от Элизабет хорошей игры. Она никак не могла сработаться с режиссером Ричардом Торпом. Ему отлично удавались зрелищные сцены, а вот с Лиз у него не было абсолютно никакого взаимопонимания, он не умел подольстить ей, чтобы добиться от нее того, что ему было нужно.

Он как-то пришел ко мне и сказал, что ему не удается добиться от нее даже мало-мальски сносной игры — это бросалось в глаза уже при просмотрах отснятого материала, — однако я моментально принял решение продолжать съемки. Я сказал ему, чтобы он снимал дальше, стараясь по возможности добиваться лучшего результата. Затем, когда работа была закончена и мы вернулись в Штаты, я был вынужден отправиться к Лилиан Берне, преподавательнице актерского мастерства, с просьбой хоть что-нибудь сделать с Лиз. Я объяснил ей, что мы не можем оставить на звуковой дорожке ни единого слова из сказанного ею в Лондоне. И бедной Лилиан пришлось несладко — изо дня в день натаскивать Элизабет. Затем нам пришлось все заново переделать — мы заставили Элизабет произнести все от первой до последней реплики уже в Голливуде, на студии, то есть она продублировала самое себя.

Она была далеко не блестящей актрисой, чтобы правильно сделать все с первого раза. Возможно, такой «женский» режиссер, как Джордж Кьюкор, и сумел бы добиться от нее всего сразу, но в этом-то все и дело. Режиссер вынужден чего-то добиваться. В отличие от настоящих актрис, Элизабет не способна на спонтанное и естественное перевоплощение. В одиночку ей это просто не под силу».

Во время съемок «Айвенго» Элизабет заботило не столько ее участие в создании фильма, сколько ежевечернее переодевание ради Майкла Уайлдинга. Этот тридцатидевятилетний кинокумир британских девчонок вскоре стал значить для нее нечто большее, нежели просто гид по лондонским ресторанам и ночным заведениям. Элизабет уже встречалась с ним раньше, во время съемок фильма «Конспиратор», когда она еще носила на шее золотой футбольный мячик, подаренный ей Гленном Дэвисом. Тогда она из кожи вон лезла, чтобы добиться его расположения.

«Когда она вернулась домой, мы только и слышали: «Майкл Уайлдинг то», «Майкл Уайлдйнг это», — вспоминает Марджори Диллон. Элегантного, умудренного жизнью Уайлдинга тогда искренне забавляли усилия Элизабет привлечь к себе его внимание. Вот что как-то он сказал Стюарту Грейнджеру: «Вместо того, чтобы попросить официантку принести соль, эта киска Тейлор, виляя бедрами, идет через весь зал, чтобы самой принести ее из кухни. А затем вихляющей походкой возвращается к себе на место —мимо моего стола».

Когда Элизабет прибыла в Лондон на съемки «Айвенго», Майкл Уайлдинг в первый же вечер пригласил ее вместе с Пегги посидеть в каком-нибудь ресторанчике.

«Я совершенно искренне полагал, что ей скучно», — объяснил он позднее. После этого они каждый вечер проводили вместе. Месяца через полтора Элизабет заявила, что не мыслит себе без него жизни. Майкл Уайлдинг, как и Стенли Донен до него, был женат, но жил с женой раздельно. Элизабет умоляла его подать на развод и жениться на ней. Уверенная в том, что Уайлдинг ответит согласием, она купила себе кольцо с огромным сапфиром, стала носить его на левой руке и объявила всему миру, что обручена со знаменитым английским актером.

«Я наконец-то сделала ему предложение, — призналась она. — Он олицетворяет собой все то, что восхищает меня в мужчине. Таких, как он, я еще не встречала. Мы уже признались друг другу, что давно любим друг друга. Но он сказал, что я слишком молода и, может быть, еще передумаю. Когда я стала возражать, Майкл сказал, что нам следует подождать».

Уайлдинг на время усмирил Элизабет, а сам продолжал ухаживать за своей обожаемой Марлен Дитрих, которая была на восемь лет его старше.

«Майкл обычно провожал Марлен до косметического салона и терпеливо дожидался, пока ей помоют голову, причешут, сделают маникюр и педикюр, — вспоминает Шейла Грэхем. — Он был без ума от Марлен и предан ей душой и телом, но она не из тех, кому не терпится выскочить замуж».

Элизабет же, наоборот, только об этом и мечтала — она задалась целью превратить своего очаровательного, капризного спутника в мужа. Но тот упорно сопротивлялся. Британский продюсер Герберт Уилкокс вспоминает, что Майкл оказался перед серьезной дилеммой: «Он одновременно был влюблен и в Марлен Дитрих, и в Элизабет Тейлор. И тогда я ему сказал: «Послушай, Майкл, если ты сам не в состоянии принять решение, боюсь, я ничем не могу тебе помочь».

Элизабет же упирала на то, что в свои девятнадцать лет она способна подарить Майклу детей, которых у него никогда не было, — то есть нечто такое, на что ее сорокасемилетняя соперница не была способна.

«Элизабет такая добрая и ласковая, — вспоминал Уайлдинг. — Люди забывают, через что она прошла совсем недавно. Естественно, ей хочется выйти замуж за человека, который бы любил ее и защищал, и этот некто — так уж распорядилась судьба — для нее — я».

В сентябре фильм «Айвенго» был готов к прокату, и Элизабет, щеголяя кольцом с сапфиром и бриллиантами, купленным ею же самой, вылетела в Нью-Йорк. Там она немедленно позвонила Монтгомери Клифту, и они начали встречаться каждый день. Парочка с готовностью расцветала улыбками, когда фоторепортеры, щелкая блицами, наперегонки спешили запечатлеть их присутствие то в клубе «Le Pavillion», то в «21» или «Voisin».

«Признайся, Бесси Мей, быть знаменитым — ужасно приятная штука!» — радостно восклицал Клифт.

Элизабет с Клифтом наслаждались хвалебными отзывами о картине «Место под солнцем». Клифт превозносился в них как «образец актерского мастерства и прочувствованной игры», в то время как об Элизабет говорилось, что это «высшее достижение за всю ее кинокарьеру».

«Вэрайети» писала, что сыгранная Элизабет в этой картине роль «значительно превосходит все остальные, сыгранные ею ранее. Можно сказать, что искусные, крепко держащие бразды правления руки Стивенса заслуживают похвалы за свершенное благодаря им чудо».

А вот что писал в «Холидей» обозреватель Эл Каин: «Стивене дал Элизабет Тейлор такую роль, Где псе то дурацкое самолюбование и жеманство, от которых нас мутило в ее предыдущих работах, получили заслуженное право на существование. Высокомерие, неестественность, неуклюжесть — то есть все то, что безнадежно портило большинство ее юношеских ролей, — теперь не только не раздражают, но и, наоборот, являются неотъемлемой частью образа Богатой Стервы образца 1951 года».

Шелли Винтере удостоилась своей первой номинации на «Оскар», а Монти — второй. Однако именно Джордж Стивене удостоился награды американской киноакадемии как лучший режиссер, Эдит Хед — за лучшие костюмы, Майкл Уилсон и Гарри Браун — за лучший сценарий, Уильям Меллор — за лучшую кинематографию, Франц Ваксман — за лучшую музыку к фильму, и Уильям Хорнбек — за лучший монтаж. Лента «Место под солнцем» уступила в номинации «лучший фильм года» картине «Американец в Париже», однако удостоилась этого звания со стороны Национального Комитета по Кинематографии.