- Кажется, миссис Робинсон не заметила ничего неладного. Странно, а? Она правдивая женщина, как вы считаете, Гастингс?

 - Да она само совершенство!

 - Evidemment!² . Вы даже неспособны ответить на вопрос. Опишите ее хотя бы.

 - Ну... она высока и прекрасна, замечательные каштановые волосы...

 - Всегда у вас была склонность к каштановым волосам,— проворчал Пуаро.— Продолжайте.

 - Голубые глаза, великолепное сложение и... Ну вот и все, пожалуй,— заключил я, запнувшись.

 - А ее муж?

 - Просто приятный молодой человек — ничего примеча­тельного.

 - Брюнет или блондин?

 - Не помню даже. Ни то ни се — совершенно заурядный тип.

Пуаро кивнул.

 - Да, таких обыкновенных мужчин сотни, но все же вы про­явили больше симпатии и доброжелательности, когда описывали женщину. Вам что-нибудь известно об этой паре? Паркер хорошо их знает?

 - Полагаю, он недавно познакомился с ними. Но неужели вы можете хоть на миг заподозрить?..

Пуаро поднял руку.

 - Tout doucement, mon amie³ !  Разве я сказал, что у меня есть какие-либо подозрения? Нет ничего, что могло бы пролить свет на всю эту историю, за исключением разве что имени этой леди, а Гастингс?

 - Ее зовут Стелла,— сказал я сухо,— но я не вижу...

 - А Стелла — значит «звезда»? Так? Великолепно!

 - Ну и что же, черт подери!

 - А то, что звезды излучают свет! Voila!⁴ Ну успокойтесь, Гастингс. Да снимите же эту маску оскорбленного достоинства. Давайте-ка лучше отправимся в этот Монтегю, может, хоть что- нибудь разузнаем.

Я охотно последовал за ним. Это прекрасное здание занимало целый квартал. Облаченный в ливрею самодовольный привратник появился на пороге. Пуаро обратился к нему:

- Pardon, не могли бы вы сказать, проживают ли здесь мистер и миссис Робинсон?

- Немногословный привратник был угрюм и, по-видимому, скло­нен к подозрительности. Он пристально посмотрел на нас и про­ворчал:

- Номер четвертый, третий этаж.

- Благодарю вас. А давно они здесь живут?

- Шесть месяцев.

- Я изумленно рванулся вперед, даже затылком ощущая дьяволь­скую усмешку Пуаро.

- Невозможно!— вскричал я.— Вы несомненно ошибаетесь!

- Шесть месяцев.

- Вы уверены? Такая высокая прекрасная леди, у нее кашта­новые волосы и...

- Ну,— сказал привратник.— Приехали на Михайлов день⁵, точно. Как раз полгода назад.

- Он потерял интерес к нам и медленно отступил в холл. Я вышел вслед за Пуаро на улицу.

- Eh bien⁶, Гастингс?— язвительно спросил мой друг.— Вы и теперь уверены, что очаровательные женщины всегда говорят только правду?

Я не ответил.

Пуаро направился в сторону Бромптон-роуд прежде, чем я успел спросить его, что он собирается делать и куда мы теперь идем.

- К домовому агенту, Гастингс. Очень надеюсь снять квартиру в Монтегю. Если не ошибаюсь, вскоре там произойдут любопытные события.

Нам сопутствовала удача. На пятом этаже сдавалась меблиро­ванная квартира стоимостью пять гиней в неделю. Пуаро сразу снял ее на месяц. Уже на улице он пресек мои возражения.

- Пока еще я зарабатываю. Почему бы мне не исполнить свою прихоть? Кстати, Гастингс, у вас есть револьвер?

- Да, где-то был,— ответил я, слегка взволнованный его сло­вами.— Вы думаете...

- Что он вам понадобится? Весьма возможно. Вижу, такая перспектива вас увлекает. Всегда вам были по душе эффектные романтические ситуации.

Следующий день мы встретили в нашем временном жилище. Квартира была хорошо обставлена. В здании она располагалась так же, как и снятая Робинсонами, только двумя этажами выше.

Через день после нашего вселения было воскресенье. После обеда Пуаро оставил входную дверь приоткрытой и подозвал меня, когда откуда-то снизу послышался хлопок двери.

- Взгляните в пролет. Это и есть ваши друзья? Только ос­торожнее, чтоб они вас не увидели.

Я выглянул на лестницу.

- Эти... они,— прошептал я, от волнения запинаясь.

- Хорошо. Подождем еще.

Через полчаса вышла молодая женщина в сверкающем и перели­вающемся платье. Пуаро казался удовлетворенным, когда на цыпоч­ках вернулся в квартиру.

- C’est са⁷. После хозяев — прислуга. Теперь в квартире ни­кого не должно быть.

- Ну и что нам делать?— с трудом проговорил я.

Пуаро поспешил в столовую и подтянул канат угольного подъем­ника.

- Мы близки к тому, чтоб начать копаться в грязном белье,— пояснил он бодро.— Нас никто не заметит. Воскресный концерт, воскресный послеобеденный отдых, наконец, воскресная дремота после воскресного английского ростбифа — все это отвлечет вни­мание от делишек Эркюля Пуаро. Вперед, мой друг.

Он ступил в грубую деревянную коробку подъемника, я нере­шительно последовал за ним.

- Мы что, собираемся вломиться в квартиру?— опасливо спросил я.

Ответ Пуаро был не слишком утешительным:

- Не уверен, что именно сегодня.

Перебирая канат, мы медленно спустились до третьего этажа. Увидев, что деревянная дверца в буфетную не заперта, Пуаро удовлетворенно вскрикнул.

- Вы видите? Напрасно они, уходя, не запирают эти двери. Ведь кто угодно может подняться или спуститься, как мы. Оста­вайся они здесь — еще бы ладно, да и то не всегда. По крайней мере, не в то время, когда мы принимаем все меры предосто­рожности.

Говоря это, он вытащил из кармана какие-то инструменты и  присел. Нужно было устроить так, чтобы засов открывался из лифта. Вся операция отняла не больше трех минут, после чего он спрятал инструменты и мы вернулись в свои владения.

В понедельник Пуаро отсутствовал весь день и, когда вернулся к вечеру, с довольным видом рухнул в свое кресло.

- Не хотите ли выслушать одну историю, Гастингс? Историю, которая развлечет вас, поскольку напоминает ваши любимые кино­фильмы?

- Начинайте,— засмеялся я.— Надеюсь, это не очередной взлет вашей фантазии.

- Она достаточно правдива. Инспектор Джеп из Скотленд- Ярда поручится за ее подлинность, поскольку он с самого начала занимался этим делом. Слушайте же, Гастингс. Немногим более полугода назад некто выкрал из одного американского прави­тельственного учреждения важные документы. Это были планы обо­ронительных сооружений наиболее значительных военно-морских баз, и они могли бы заинтересовать какое-нибудь иностранное правительство — Японии, например. Подозрение пало на молодого человека по имени Луиджи Вальдрано, итальянца по происхож­дению, который был каким-то мелким служащим в этом учреждении и исчез в тот же день, что и планы. Украл он их или нет — только двумя днями позже его застрелили в нью-йоркском Ист-Сайде.

Бумаг при нем не оказалось. Далее, незадолго перед этим Луиджи Вальдрано видели с некой мисс Эльзой Хардт, молодой певичкой. Она появилась недавно и жила со своим братом в Вашингтоне. О прошлом мисс Хардт ничего не было известно, а после смерти Луиджи Вальдрано она исчезла. Есть основания предполагать, что в действительности это международная шпионка высокого класса, совершившая множество грязных дел под различ­ными именами. Американская Секретная служба старалась во что бы то ни стало выследить ее, а также держала в поле зре­ния некоторых подозрительных японцев, живущих в Вашингтоне. Было очевидно, что, когда Эльза Хардт сочтет себя в безопасности, она может вступить с этими японцами в переговоры. Один из них две недели назад внезапно выехал в Англию. Перед лицом этих фактов можно было предположить, что Эльза Хардт находится здесь.— Пуаро помедлил, а затем сухо прибавил:— Описание Эльзы Хардт таково: рост пять футов семь дюймов, волосы рыжеватые, прекрасное сложение, особых примет нет.

- Миссис Робинсон! — еле выдавил я.

- Не лишено вероятности, — поправил Пуаро.— Также я выяс­нил, что смуглый мужчина, по виду иностранец, сегодня утром интересовался жильцами четвертого номера. Так что, mon amie, опасаюсь, что на сегодняшнюю ночь вам придется отказаться от сладких сновидений и разделить со мною бодрствование в этой квартире внизу — и с вашим превосходным револьвером, ес­тественно!