Алексей слабо пожал плечами.

— Конечно, согласен. Только вот всё равно как-то неудобно. Стесню вас. Да и вообще…

Гертруда улыбнулась.

— Не тревожьтесь понапрасну. Нисколько не стесните, места в избушке ещё довольно изрядно… И всё же, сколь разительно упростился русский язык за два века. Иносказания, междометия, недосказанности, и тем не менее я вас как-то прекрасно понимаю. Удивительно.

— Ну на самом деле не так уж и поменялся, — оживился Алексей. — Просто я не самый удачный пример. Как говорит мой отец, это всё дурное влияние телевидения… Пардон, — заметил недоумение в глазах и кивнул на смартфон, — ну, похожая на эту штука, только сильно побольше. Показывает что-то вроде театра.

Гертруда благосклонно кивнула.

— Понимаю. Очень полезное изобретение. Только вот как театр может, оказать дурное влияние, ума не приложу.

Алексей смущённо усмехнулся.

— Ну как… Понимаете, фильмы, тьфу, театры тоже бывают разные…

— Ах, вот оно что! — оживилась Гертруда. — Кажется, начинаю догадываться. Что-то вроде дурной игры актёров, когда возмущённая публика начинает освистывать и забрасывать фигляров тухлыми яйцами?

— Да-да, что-то вроде этого, — невольно улыбнулся Алексей. — Точнее я бы даже не смог выразиться.

— Интересно-интересно. А не могли бы вы показать мне что-нибудь из современного искусства?

— Показать, — Алексей лихорадочно полистал музыкальные клипы. — Даже и не знаю. Вообще эта штука больше предназначена для разговоров, но кое-что можно…

Хорошо, что в своё время руки так и не дошли расчистить флэшку. Всякие приколы и попса явно не подойдут, а вот кое-что послушать можно. Классика, которую давным-давно накачал для мамы, пригодилась самым неожиданным образом.

Едва прозвучали первые ноты, Гертруда удивлённо вскрикнула:

— О боже! Вивальди! Невероятно! — восхищённо уставилась на смартфон. — Такая маленькая вещица, а заменяет целый оркестр! Кажется, я начинаю понимать, что вы имели в виду, говоря о совершенно иной жизни… А что здесь ещё имеется?

— Ну не знаю. Много чего, — замялся Алексей. — Да вы сами вот так листайте, — провёл по экрану. — Слушать здесь, — нажал кнопку. — Всё просто, попробуйте.

Гертруда увлечённо махнула по экрану. Изображение послушно перелистнулось.

— Глядите-ка, а действительно просто!

Современная техника освоилась со второй попытки. За окном незаметно сгустилась ночь…

— Алексей, — старческая рука осторожно потрясла плечо. — Алексей!

— Ещё чуть-чуть…

Кутаясь в старую медвежью шкуру, Алексей сонно пробормотал и перевернулся на другой бок.

— Алексей! Просыпайтесь. Ну вы и соня, право слово…

Алексей заспанно вскочил и уставился на Гертруду едва приоткрытым левым глазом.

— Да-да, что-то случилось?

Гертруда грустно улыбнулась.

— Нет, ничего. Помнится, Любояра вот так же не могла добудиться… Простите, что прервала ваш сон, но мне нужно сходить в деревню. В полдень церемония прощания с усопшими, сами понимаете…

— Понимаю, — Алексей лихорадочно потёр лицо и растерянно оглянулся на окошко.

Снаружи струился мутный свет.

— Во, утро уже… А который час?

— Скоро полдень. Не хотелось вас будить, но подумав, что вы будете несколько удивлены моим отсутствием, увы, пришлось. Завтрак, или скорее уже даже обед, на столе. Не стесняйтесь, располагайте собой как дома, — прихрамывая, старушка направилась к двери.

Прихватив клюку, повернулась.

— Да, и у меня к вам есть маленькая просьба. Если вас не затруднит, поддерживайте, пожалуйста, угли в печи хотя бы едва теплящимися. Там горшок с тёплой водой томится, порою бывает крайне необходима, да и разжечь огонь здесь просто целое бедствие. Люди за ним даже из деревни приходят. Кстати, той водой можете и умыться, но только будьте осторожны, не обожгитесь, — ободряюще улыбнулась и вышла.

— Спасибо! — запоздало спохватился Алексей вслед.

Ожесточённо растёр лицо и пошарил под топчаном в поисках берцев.

Да, уж действительно соня. Вот что значит, двое суток толком не спал. И вчера ещё здорово засиделись. Смартфон разрядился почти наполовину. Ха, попробуй теперь заряди. Хотя куда с ним теперь? Разве только что в качестве ностальгии. Батарея максимум ещё два дня проживёт, а дальше можно и подзарядиться. И ждать-то всего ничего, какую-то жалкую тысячу лет. Ерунда, подумаешь. Всего-навсего Мафусаилом заделаться. Бороду вон уже почти отрастил. Да уж, весёлая жизнь настала, однако…

Зябко поёживаясь, добрёл до печи и, опасливо попробовав пальцем горячую крышку, с натугой отодвинул в сторону и оценивающе заглянул в пышущий жаром зев.

Толстые дубовые чурбаки зловеще подмигнули багровым огнём.

Нормально, часа на два-три хватит. А вот умыться бы тёплой водичкой действительно не мешало бы. Да и до пояса неплохо. Ещё пару таких деньков, и стафилококк точно сожрёт. Чудесное будет зрелище. Восхитительное. Весь в фурункулах, как гоблин в бородавках. Ха, медик! Сапожник без сапог. Никакими травками тогда точно не обойдёшься.

М-да-с, вот тебе и остался на хозяйстве. Печально. Как бы не спалить тут всё сдуру. И как только Филиска этот горшок вчера доставала? Да так ловко, раз и всё. Даже не обожглась вообще. Эх, ё-моё, сюда бы хоть какую-нибудь простенькую микроволновку… Да, ерунда, справимся. Человек двадцать первого века — это звучит гордо.

С сомнением повертев ухват, приноровился и, щурясь от жара, с натугой поддел горшок. Закусив губу, вытащил на приступок.

— Вот так, и всего делов, — с облегчением прислонил ухват к стене. — Ф-у-у, круто здесь. Хороший такой душик. Прежде чем помыться, сделай горшок, зачерпни водички и сожги кубометр леса, а уж опосля…

Оглядев ряд дубовых бадеек, выбрал поменьше и зачерпнул кипятка. Разбавил холодной водой и, прихватив полотенце, вышел за порог.

Сквозь осеннюю хмарь едва проглядывало тусклое солнце.

Поёжившись от холода, искренне восхитился.

— Славная осень. Здоровый, ядрёный воздух усталые силы бодрит… Ага, а то как же, бодрит, ещё как бодрит! Курорт прямо, Сейшелы-Багамы!

Подбадривая себя перед предстоящим испытанием, пару раз выдохнул и, зажмурившись, опрокинул на себя ушат.

— Охо-хо-хо, мать моя!

Подскочив как ужаленный, ошалело растёрся полотенцем и метнулся в избу. Наспех вытерев голову, облачился в термобельё и уселся у печи, постукивая зубами от холода.

— Х-х-хорошо иметь домик в деревне… Да ну к чёрту такое моржевание! Наверняка у них тут какая-нибудь баня есть. Ведь сами же они где-то моются…

Отогревшись, забросил в огонь пару дровишек и уселся за стол. Откинул с заботливо укутанной тарелки полотенце и, умиротворённо вздохнув, принялся за еду.

— Да-с, надо что-то делать. Всё-таки правильно она вчера говорила. Жить как-то надо.

Гостеприимство гостеприимством, но, понятное дело, еда сама на деревьях не растёт. И долго сидеть на шее у хлебосольной старушки тоже как-то неудобно. Можно сказать, даже стыдно. Здоровенный лоб, двадцать лет в обед. А почему собственно сидеть? Для начала хотя бы по хозяйству помочь можно. Вклиниваться в местный быт как-то надо, похоже, застрял здесь капитально. Она ведь сама из врождённой вежливости ничего не скажет, фрейлина, не абы кто. Как там отец говорит? Белая кость? Точно. Она самая. Хоть в Средневековье, хоть в двадцать первом веке.

Воодушевлённый идеей, наскоро вымыл посуду, и, прихватив ружьё, выскочил за порог. Прикосновение к металлу неприятно отозвалось в руке.

— Что за ерунда? — озадаченно остановился и дохнул в ладони. — Замёрз, что ли? Как дед старый. Хоть перчатки надевай. Дожил.

В порядке эксперимента снова ухватился за ствол. Во рту почувствовалось слабое холодящее жжение. Как будто снова очутился в далёком детстве и, по авторитетному наущению Серёги, разобрал радиоуправляемую машинку и попробовал на язык клеммы батарейки в девять вольт.

— Бред какой-то.