Марти снова села и стала наблюдать за Кристен, пытающейся сформулировать свои вопросы. Она ждала.

— И у вас в колледже не было такого симпатичного парня, от которого бы падали в обморок все девочки, включая тебя? Я имею в виду что-то типа: «Ах, он такой красавчик!», а не «О, я должна с ним переспать!»

— Конечно, я всегда замечала, что некоторые люди внешне очень привлекательны. Но я не испытывала к ним физического влечения. Ты это имеешь в виду?

— Наверное, это было что-то вроде того, как например, обычная женщина может посмотреть на лесбиянку и признать, что та довольно привлекательна, но при этом не испытывать желания с ней переспать.

— Точно.

— Но ведь ты занималась любовью?

Марти засмеялась:

— Да. Я же говорила, что пыталась. Несколько раз. Ну… не то чтобы несколько, но достаточно для того, чтобы понять, что это не то, чего я хочу, не то, в чем я нуждаюсь и не то, без чего я не могла бы обойтись.

Кристен слегка наклонилась к ней:

— Так у тебя никогда не было оргазма?

Марти засмеялась:

— Я не уверена, что мы достаточно близко знакомы, чтобы обсуждать такие вещи.

— Ты права. Извини, я просто…

— Ну хорошо, однажды у меня был оргазм.

— Однажды? И…?

— Что — «и…»? Я была одна в этот момент.

— Но… ой, — сказала Кристен, и Марти удивилась тому, как та покраснела. — То есть, ты имеешь в виду…

— Ну да.

Крис кивнула:

— Ты права. Мы действительно недостаточно близко знакомы для такой беседы.

— Извини, я не должна была быть такой резкой…

— Нет, это мне не стоило быть такой любопытной.

Наверное, Марти нужно было просто свернуть разговор, но почему-то ей стало важно, чтобы Кристен действительно поняла это. Поняла ее.

— И получается, что для тебя это вообще недостижимо, так?

— Нет, не совсем. В каком-то смысле я могу иметь отношения. У меня в жизни были моменты, когда я встречала кого-то и думала: вот, у этого человека есть тот самый животный магнетизм, или что-то такое, и если я буду смотреть на него, то… И ничего, — ответила она. — Нет даже крошечной искры. Не думаю, что есть хоть кто-то, кто мог бы хоть когда-нибудь зажечь меня, — она покачала головой.

— Вау. Даже представить не могу, каково это, так жить — без человеческих контактов.

— Да, но это потому, что ты сама испытывала чувства, ты знаешь, какие они. И ты знаешь, в чем нуждаешься. А я… просто не могла бы пойти по этому пути. Никогда. Поцелуй для меня — не более чувственная вещь, чем рукопожатие. Если кто-то прикоснется к моей груди — это все равно, как если бы он погладил мой локоть, у меня была бы такая же реакция. Меня ничто не стимулирует, — сказала Марти равнодушно, думая, что эта беседа уже слишком затянулась. Она всегда избегала обсуждения сексуальных проблем и своей неспособности возбудиться, и понимала, что это звучит ужасно болезненно и сухо.

— То есть, ты смирилась с фактом, что проживешь жизнь, не имея сексуальных отношений?

— Да. Но Крис, учитывай, что невозможно скучать по тому, чего никогда не имел. Ты не можешь желать того, чего не можешь воспринять. Так что это меня уже не беспокоит, — «но раньше беспокоило», — подумала она.

— Но раньше беспокоило?

— Да. Я чувствовала себя не совсем нормальной. Поэтому и обратилась к врачам. И прежде чем ты спросишь — да, я прошла обследование. Я думала, что это просто гормональная проблема, что мне их не хватает, — усмехнулась она. — Но со здоровьем у меня оказалось все в порядке. — Она отставила бутылку с пивом, у нее пропало настроение его допивать. — Я знаю, что людям трудно это понять, поэтому я обычно стараюсь не привлекать внимания к этому вопросу. Просто так сложилось, понимаешь.

— Даже не знаю, что на это сказать: «Сочувствую», или «Тебе повезло». Зато тебе не придется иметь дело со всеми этими неприятностями, которые неизбежны при сексуальных отношениях. — Кристен продолжила уже без улыбки. — Извини, я не считаю, что это смешно. Правда, не хотела задеть.

— Не стоит извинений. Как я и говорила, я обычно это ни с кем не обсуждаю. И ты права — я действительно много путешествую. И при этом на самом деле сложно наладить длительные отношения. Хоть дружеские, хоть любовные, — она пожала плечами. — Я не думаю, что для душевного спокойствия мне обязательно необходимо одиночество. Когда нужно — я готова отойти в сторону, когда нужно — я могу быть достаточно общительной. И это все тоже идет из моего детства. Я не из тех, кто стремится закрыться от людей в своей раковине. Но в то же время общение всегда было для меня чем-то поверхностным. Я никогда не верила тому, что говорят люди. Никогда никому не доверяла. Это не значит, что мои чувства к друзьям были фальшивыми или лживыми. Просто они были поверхностными, не слишком глубокими. А проникнуть мне в душу я не позволяю никому, — сказала она искренне, все что было у нее на сердце.

— Но со стороны ты не кажешься одинокой, — возразила Крис.

— Нет, конечно. У меня очень насыщенная жизнь. Карьера на взлете. Я знакомлюсь с замечательными людьми, — она указала на Крис. — С тобой, например. Я чувствую, мы уже не чужие друг другу, — улыбнулась Марти. — И надеюсь, тебя это не смутит — мне очень легко и приятно общаться с тобой. Так и должно быть. Ведь я поделилась с тобой своей самой интимной тайной.

— О, нет… пожалуйста, не считай, что меня это напрягает. Я ценю твою откровенность, то что доверила мне свою тайну. И мне тоже очень комфортно общаться с тобой.

— Спасибо.

Кристен встала:

— Итак, наверное, нам пора готовить ужин?

Бейли стояла на террасе, рассеянно слушая, как Марти звенит посудой на кухне, наводя порядок после ужина. Еда была восхитительной и простой. Всего лишь стейки и печеная картошка. И легкая беззаботная беседа.

Она стояла возле дома, наслаждаясь прекрасным тихим вечером, через час после захода солнца. Именно в апреле и мае она больше всего любила бывать на побережье. Днем еще не настолько жарко, чтобы нельзя было прогуляться, а ночью не слишком холодно, даже когда дует свежий бриз с залива. Да, это время года было почти прекрасным. Низкая влажность, свежий воздух, чистое небо и никаких комаров. Она посмотрела вверх и увидела тусклый блеск звезд и луны — огни Браунсвилля были слишком яркими и мешали увидеть ночное небо. Несмотря на причину, из-за которой они оказались здесь, Бейли могла признаться себе, что получала от этого удовольствие. Отдых на заливе напомнил ей о юности, о счастливых временах. Тех временах, когда они приезжали сюда всей семьей и проводили на воде почти бесконечное лето. Старый летний домик был единственным, что оставалось у нее в запасе, и ее почти убило то, что его пришлось продать. Но когда ее мать ушла, она сомневалась, что захочет когда-нибудь еще сюда приехать. Слишком много воспоминаний.

— Эй!

Бейли повернулась, поискав глазами окликнувшую ее Марти. Она подошла и протянула ей стакан вина:

— Думаю, тебе понравится.

— Спасибо. Я просто задумалась о том, как здесь здорово, — ответила Бейли и отпила глоток.

— Да, прекрасный вечер, — Марти подошла к краю террасы и положила руки на перила, придерживая свой стакан пальцами. — Я только здесь поняла, что люблю воду. Она так успокаивает. Умиротворяет, — она оглянулась на Бейли. — Я никогда еще не проводила столько времени у воды. Несколько раз я была в Лос-Анжелесе, но никогда не ходила на пляж. На восточном побережье — я однажды побывала в Южной Каролине, но в тот день, когда я была в Миртл-Бич, лил дождь.

— Я жила у воды только здесь, на побережье залива, — ответила Бейли. — Но я люблю воду. Я часами могу сидеть здесь, глядя на волны, слушать их, чувствовать их запах, — она придвинулась и встала у перил рядом с Марти. — Жаль, что нам не удалось выйти в море, — продолжила она. — Может, тебе не стоит торопиться с отъездом, чтобы успеть побывать на острове Падре.

Марти отвернулась от воды: