Бейли допила кофе, облокотилась о стол и продолжила:

— Итак, теперь есть полицейский, зверски убитый после того, как выступил против вас. Так зарождается страх. Они понимают, что будет безопаснее позволить вам заниматься своими делами, чем пытаться вас остановить. Год за годом, постепенно вы прибираете к рукам все полицейское управление. Новые парни, приходящие работать в органы, могут вообще не знать о твоем существовании, но знать о «Скорпионе». Ортис работал в полиции 30 лет, и видел только убитых полицейских. Маркос рассказал мне то же самое — а он работает 20 лет. Они не знают, кто такой Скорпион, но знают, на что он способен. Если бы я была местной, родилась и выросла здесь и пришла бы работать в полицию в 21 год, то не знаю, что бы я делала в таких обстоятельствах. Возможно, тоже решила бы «подставить другую щеку».

Марти покачала головой:

— Нет, я не верю, что ты бы смогла. Не в твоем это характере.

— Я бы тоже хотела думать, что поступила бы правильно, Марти, но кто может знать наверняка? Я здесь чужак, поэтому сразу заподозрила неладное. Но все эти полицейские, которые долгие годы находятся под этим контролем — каково им? — Бейли собрала пустые тарелки и отнесла в раковину. — Не все были готовы добровольно согласиться с этим. Очевидно, что некоторые выступили против. И погибли. А остальные были запуганы этим еще сильнее.

— Так значит, поэтому полицейские, лейтенант Марш, пытались нас убить? Из-за страха?

— Наверное.

— Или это сам Скорпион отдал приказ стрелять? Но зачем?

— Не знаю… Карлос Ромеро увидел что-то, что не следовало видеть. И что бы это ни было, они не хотят, чтобы мы об этом узнали.

— Но как мы узнаем? Карлос мертв.

Бейли взглянула на нее так, будто ухватила за хвост какую-то новую мысль:

— А может, дело не в этом… — сказала она. — Мы постоянно говорили об этом случае как о чем-то, имеющем ключевое значение. Но почему? — она повернулась и зашагала по комнате, чувствуя на себе пристальный взгляд Марти. — Может быть, мы слишком заняты этим делом, чтобы за ним увидеть картину в целом? — она остановилась, чувствуя, что начинает что-то понимать. — Подумай. Скорпион контролирует местную полицию. Когда ты приехала сюда и начала свое расследование, ты предположила, что Марш может быть полицейским прикрытием для коррупции. Появился риск постороннего вмешательства. А посторонние не стали бы играть по тем же правилам, что и местные жители.

— Ты тоже не местная. И нас обеих пытаются удержать от вмешательства в дела местной полиции — таким способом, чтобы отвлечь наше внимание?

— Именно так. Ведь мы могли бы обратиться к прессе. Или отправиться в Остин, встретиться с администрацией, отправить запрос генеральному прокурору на проведение расследования. Скорпион утратил бы контроль над ситуацией.

— Таким образом, устранив двух чужаков, они избавились от угрозы.

Бейли кивнула:

— И это может не иметь никакого отношения к Карлосу Ромеро.

Марти улыбнулась:

— Спекуляции и теории. Ну и куда они нас приведут?

— Может быть никуда. Наверное, мы все еще далеки от истины. Но я все же думаю, что здесь в любом случае речь идет о власти, деньгах и наркотиках.

Она взяла Марти за руку и вытянула из-за стола:

— Ок, хватит об этом. Давай устроим выходной.

— Что ты предлагаешь?

— Отправимся на остров. Сходим на пляж, отдохнем, устроим поздний обед, — она сделала паузу, увидев яркую улыбку на лице Марти. — Это значит «да»?

— С удовольствием!

Марти последовала примеру Кристен, сняв туфли и погрузив босые ноги в теплый песок. Здесь она чувствовала себя прекрасно: мягкий песок, плеск волн, легкий соленый ветерок, ласкающий кожу. Она повернулась лицом к ветру, наслаждаясь прикосновением солнечных лучей. Настоящий выходной, как и обещала Крис. Марти не думала, что они смогут развлечься, когда против них, казалось, ополчился весь мир. Но теперь она чувствовала себя хорошо, совершенно нормально. Они были всего лишь двумя из множества людей, пришедших на пляж. Двумя людьми, получающими удовольствие и от беседы друг с другом, и от пауз между разговорами. По дороге от дома до Порта Изабель они болтали как старые друзья. Марти чувствовала себя совершенно непринужденно в обществе Кристен, хотя иногда и задумывалась о причинах своей привязанности к ней. Она давно не чувствовала себя так комфортно рядом с другим человеком, и не хотела чтобы это стало ее ошибкой.

Да, ее тело ожило, как никогда прежде. Чувства были обострены, ум прояснился, а пробудившееся либидо переполняло ее энергией — Марти едва сдерживалась, чтобы не начать прыгать и кричать, чтобы обратить на себя внимание. Она быстро взглянула на Крис, которая выглядела совершенно расслабленной, с безмятежной улыбкой на лице. Без сомнений, Крис нуждалась в этом перерыве, который они себе устроили.

— Расскажи про свою семью, — обратилась к ней Марти.

— Забавно, я как раз думала о них, — Крис наклонилась, подняла сломанный панцирь морского ежа, повертела его в руках и уронила обратно на песок. — У моей матери была огромная коллекция морских ежей и ракушек. Она складывала их в банки и плошки по всему дому. Раз в неделю она будила нас до рассвета, и мы ехали на остров — чтобы опередить толпу и успеть собрать все самое лучшее. А потом она готовила нам завтрак. Блинчики. В то время мы всегда ели блинчики.

— Брат был старше тебя?

— Да. Но мы с ним очень дружили. Особенно летом, когда нас не отвлекала школа и компании друзей. Когда он окончил школу, то уже не мог проводить здесь все лето, как я. А я провела здесь свое последнее лето перед поступлением в колледж.

— Ленивые летние деньки?

— О да. Солнечные ванны, водные мотоциклы… и снова солнечные ванны.

— А что твой отец? Ты о нем не рассказывала.

Крис пожала плечами:

— Пожалуй, это вошло у меня в привычку. После похорон для нас было просто невыносимо — говорить о них, — она быстро взглянула на Марти. — Да, я помню, ты говорила, что это неправильно. Но мы с матерью остались совсем одни, и справлялись с горем как умели.

— Вы были близки с отцом?

— Да. С ним мы проводили меньше времени, чем с матерью, но все же мы были действительно близки. Он брал двухнедельный отпуск каждое лето, чтобы провести его здесь, с семьей. И в такие дни мы ходили с ним на рыбалку, — Бейли рассмеялась. — Я люблю есть рыбу, но ненавижу ее ловить. Но он настаивал, что сможет вырастить из меня рыбака. В общем, в течение двух недель каждое лето, расталкивая этих жутких болотных цапель, мы выходили в залив рыбачить.

— И как, успешно?

— Обычно да. Помню, сохранились даже фотографии с подтверждениями.

Они обе помолчали, глядя на залив, где волны обрушивались на берег. Пеликаны и крачки ныряли в волны прибоя, добывая себе обед, а сотни мелких куликов то отбегали на пляж от волны, то преследовали отступающую воду, ловко вытаскивая из песка кусочки пищи.

— Я не могу представить себя без этих воспоминаний, — неожиданно сказала Крис. — Твои детские воспоминания болезненны… но все же это лучше, чем ничего.

Марти кивнула:

— Согласна. Ведь это тот жизненный опыт, который формирует нас, делает из нас те личности, которыми мы становимся. Конечно, такой идиллии как лето на пляже у меня не было. Я ничего не знала, кроме жизни на ферме в Айове. Переезды из семьи в семью — это была моя жизнь. Это сделало меня сильной, научило полагаться только на себя и ни на кого другого, выработало стойкость. Хотела бы я, чтобы у меня было обычное детство, постоянная семья? Конечно. — Марти встала, чтобы пройтись, и Крис последовала за ней. — Но что потом? Выйти замуж за фермерского сына? Работать на собственной ферме вместе с мужем и тремя-четырьмя детьми?

Крис засмеялась:

— Боже, и это единственная альтернатива?

Марти игриво хлопнула ее по руке:

— Да, скорее всего, судьба сложилась бы именно так.

— И никаких зацепок, чтобы попасть на телевидение?