Бейли была поражена столь явной угрозой в его голосе и злобой в его глазах. Похоже, Марти Эдвардс со своим расследованием влезла куда-то, куда не следовало.

— Да, конечно, если вы считаете нужным. Я не настолько загружена расследованием дел, или чем-либо вообще.

— Отлично, Бейли. И если ты сделаешь все правильно, то это, возможно, станет для тебя входным билетом, чтобы подобраться поближе к тому, о чем мы уже говорили.

Она натужно улыбнулась, надеясь, что ей удалось изобразить энтузиазм.

— Да, сэр. Это было бы замечательно. Что вы хотите, чтобы я сделала?

— Будь максимально любезна. Сопровождай ее всюду, куда она захочет отправиться. Получи от нее конфиденциальную информацию, Бейли. Я хочу знать, что она задумала. Я хочу знать, почему ее интересует этот случай, — продолжал он, поглаживая коробку. — Возможно, она действительно, как и сказала, пишет книгу. Тем лучше для нее. Просто найди все что сможешь, и держи меня в курсе, Бейли!

— Да, сэр, я сделаю это.

— Хорошая девочка. Может быть, в конце концов, у тебя действительно неплохое будущее.

Бейли постаралась сохранять равнодушие на лице еще некоторое время, помня, что камеры были включены. «Да, осёл, я хорошая девочка».

Марти сидела на кровати, обложившись подушками, и работала на ноутбуке. Расшифровывала набросанные в блокноте примечания. Она также перечитала те заметки, которые загрузила несколькими днями ранее, свои впечатления после разговора с сестрой Карлоса Кесарой. И как ни пыталась, ее воображения не хватало на то, чтобы вписать Карлоса в банду. Это был просто не его профиль. Но все же полиция, основываясь только на показаниях Хавьера Торреса, сделала заключение, что Карлос не только был членом банды, но и был убит неизвестным врагом из конкурирующей группировки. Дело закрыто.

Марти смахнула рукой волосы со лба и снова перечитала показания Торреса. По его словам, Карлос ежедневно общался с «Los Rebeldes», немногочисленной группировкой, которая пыталась захватить юго-восточную часть Браунсвилля. Марти покачала головой. Если верить показаниям его учителя, Карлос каждый день ходил в школу. Был ответственным и прилежным. Посещал спортивную секцию. А после школы — шел на работу, как рассказала его сестра. Все это было бы невозможным в случае его «ежедневного участия в делах банды».

На взгляд постороннего человека, десять лет спустя, все это выглядело так, будто полиция искала любой повод закрыть дело, не расследуя его. И пометить его как «бандитские разборки» было самым легким путем. Который приводил к другому вопросу: зачем?

Марти отложила ноутбук на кровать, устроилась поудобнее и отправила свои мысли в погоню за теми вопросами, которые требовалось прояснить. Интересно, те два следователя, которые проводили допросы, еще работают? И если да, то позволит ли лейтенант Марш побеседовать с ними? «Скорее всего нет», — сказала она своему пустому гостиничному номеру.

Возможно, детектив Бейли поможет пролить свет на некоторые обстоятельства. Она была вполне доброжелательна. Но в той комнате для допросов Марти не решилась к ней обратиться.

Она пристально всмотрелась через всю комнату в маленький столик, на котором лежала визитная карточка детектива. Можно бы ей позвонить, но было уже поздно, и это выглядело бы невежливо. Возможно, после их завтрашней часовой встречи удастся застать ее один на один и задать несколько вопросов. А еще лучше — пригласить ее пообедать.

Марти привыкла флиртовать с мужчинами, чтобы получать нужные ответы. И она не видела никаких причин, чтобы не поступить так и в случае с детективом Бейли. Конечно, будь она во власти стереотипов, она бы так не поступила, но она мыслила иначе. Правда, в Бейли не было никакой маскулинности. Ее темные волосы были длиннее, чем у Марти, до плеч. Ее лицо было привлекательным от природы, Марти заметила на нем лишь легкие следы косметики. Однако лесбиянок среди женщин-полицейских было достаточно много — это Марти выяснила еще в прошлом году, когда исследовала проблемы дискриминации на рабочем месте.

Таким образом, она могла бы попытаться проявить свое очарование и заставить Бейли согласиться на совместный обед. В конце концов, возможно, ей завтра стоит надеть юбку.

Бейли подняла телефонную трубку, не отрываясь от чтения онлайн-газеты.

— Доброе утро, детектив Бейли! Это Марти Эдвардс.

Это отвлекло внимание Бейли от компьютера.

— Доброе утро, мисс Эдвардс.

— Пожалуйста, называйте меня Марти. Надеюсь, я вас не очень отвлекаю?

Бейли оглядела почти пустой кабинет их бригады.

— Нет, конечно. Я в вашем полном распоряжении, как договаривались.

— Я собираюсь заглянуть в «Старбакс» — здесь, на углу. Может быть, захватить что-нибудь для вас?

Бейли заглянула в свою чашку с паршивым пойлом и улыбнулась.

— Хотите предложить мне взятку в виде чашки настоящего кофе?

— Да, — засмеялась Марти. — Так или иначе, я уже здесь, и это самое меньшее, что я могу вам предложить как своей «сиделке».

— В таком случае спасибо. Я согласна.

— Что вы предпочитаете?

— Мне нравится слишком многое, чтобы говорить о предпочтениях. Как насчет чашки мокко с белым шоколадом?

— Отлично. Скоро буду.

Она положила трубку, прежде чем Бейли успела что-либо ответить.

Бейли выплеснула из чашки остатки кофе и связалась с Райесом, чтобы тот привез коробку с материалами. Она уже была в комнате для допросов, когда Розалин сопроводила сюда журналистку.

Марти понимала, что ее снова записывают на видео и аудио, и чтобы не вызывать подозрений у Бейли, приветствовала ее сдержанной улыбкой. Однако в ответ на пристальный взгляд детектива, она слегка подмигнула и передала ей чашку с мокко.

— Спасибо, — ответила Бейли, слегка поклонившись.

Удивительно, что они начинали понимать друг друга без слов.

Она указала на коробку с вещдоками:

— Готовы работать?

— Да, пожалуйста.

Бейли повернула к себе коробку и засомневалась: похоже, что наложенная ею вчера пломба была вскрыта, а потом снова запечатана. Кто-то открывал коробку после нее. Она разрезала ленту, сделав вид, что ничего не заметила, и придвинула коробку к журналистке. Молча прошла на свое место у дальнего конца стола и стала пристально смотреть на Марти, стоявшую перед открытой коробкой.

Сегодня журналистка не притронулась к пакетам с вещдоками, а сразу взялась за папки с документами. Без сомнения, она подозревала, что время ее работы снова сократят, и хотела успеть поближе ознакомиться с материалами. Бейли наблюдала, как она быстро пишет что-то в блокноте, иногда заглядывая в предыдущие заметки. Почти через двадцать минут она отложила ручку и распрямила спину, взглянув на Бейли. Их глаза встретились на секунду, после чего журналистка отвела взгляд. Бейли спокойно потягивала свой кофе, пытаясь сохранить все то же скучающее выражение лица, что и вчера. Хотя на самом деле, она была весьма заинтригована этим делом. Она ничего не знала о нем, и никто даже не упоминал об этом случае при ней. А журналистка была явно увлечена расследованием, да еще и лейтенант Марш защищал коробку с материалами так, будто она содержит государственную тайну или что-то подобное. И это было главной причиной ее любопытства. Она доверяла Маршу еще меньше, чем он ей.

Она поставила на стол пустую чашку и стала с интересом наблюдать, как репортер надевает перчатки. Небольшая пауза, быстрый хмурый взгляд в ее сторону… Марти вытащила из коробки пакет с личными вещами жертвы. Она решила осмотреть их снова, внимательнее, чем в прошлый раз. Открыла бумажник, и Бейли заметила сначала фотографию, потом счета, лежащие внутри.

Она быстро отложила эти вещи, сняла перчатки и еще что-то набросала в своем блокноте. Наконец журналистка расслабилась, отложила ручку и вздохнула — довольно громко для пустой комнаты. Как раз был подходящий момент, чтобы, как приказал лейтенант, предложить ей свои услуги. Но ей не хотелось, чтобы Марти Эдвардс начала прямо сейчас задавать вопросы — здесь, где лейтенант записывал каждое их слово на пленку. Почему-то Бейли почувствовала потребность защитить ее.