Многие читатели старшего поколения, вероятно, помнят, как после войны на страницах попадавших к нам зарубежных литератур­ных изданий среди других новых писательских имен все чаще стало встречаться имя одного неизвестного нам до этого писателя в со­провождении таких эпитетов, как большой, известный, знаменитый. В те годы о Сименоне мы ничего или почти ничего не знали. Меж­ду тем к этому времени он был автором нескольких десятков романов, которыми зачитывались не только во Франции, но и в других странах Европы и Америки.

Первые переводы романов Сименона у части читателей и кри­тиков вызвали некоторое недоумение: остросюжетные произведения на детективные темы — именно с ними в первую очередь познако­мились у нас в стране — в их сознании не вписывались в привыч­ную большую, настоящую литературу, а их автор никак не уме­щался в один ряд с уже давно знакомыми корифеями современной зарубежной литературы. Лишь постепенно становилось очевидным: романы о жизни и делах полицейского комиссара Мегрэ ничего общего с развлекательным чтивом не имели, хотя и читались с за­хватывающим интересом. И самое главное: этими романами не исчерпывалось творчество Сименона. В больших социально-пси­хологических романах писатель ставил те вопросы, говорил о таких вещах, которыми жили его современники, открывал такие стороны жизни, которых до него почти никто не касался.

Постепенно мы поняли и другое. Сименон — писатель не только актуальный и современный; актуальные проблемы до него подни­мали многие, но широкий круг читателей они затрагивали далеко не всегда. В лучших своих произведениях Сименон предстал перед нами как большой мастер слова, умеющий простым и ясным язы­ком сказать о чем-то важном, иногда необычном, но почти всегда нужном и близком самым разным людям, В этом секрет того, что сегодня Сименон — один из наиболее читаемых в мире романистов (именно романистом, а не вообще писателем он предпочитает назы­вать себя). За кажущейся простотой его произведений — большая работа над словом. Слова Сименон выбирает конкретные, «зри­мые», «материальные», позволяющие воспроизводить жизнь в ее непосредственной реальности. Конечно же, к этому, как и ко мно­гим художественным приемам, составляющим неповторимую осо­бенность его лаконичной и емкой прозы, писатель пришел не сразу. Созданное Сименоном в литературе — результат жизненного опыта и упорного труда.

Теперь мы уже немало знаем о творчестве писателя и о нем самом. Несколько лет назад издательством «Прогресс» были опуб­ликованы избранные страницы из воспоминаний Сименона (Сименон Ж. Я диктую. М., Прогресс, 1984), стра­ницы, написанные человеком, на склоне лет обратившимся к прой­денному им богатому и неординарному жизненному пути.

Сегодня нет нужды представлять Сименона тем, кто возьмет в руки этот новый сборник его произведений. И все же несколько вступительных слов, возможно, будут небесполезны.

Родился будущий писатель в начале нынешнего века, в 1903 г., в бельгийском городе Льеже. Отец его был служащим страховой компании, мать многие годы сдавала комнаты с пансионом при­езжей молодежи. Обширный семейный клан Сименонов и — по ма­тери— Брюлей принадлежал к категории тех людей, которых при­нято считать простыми, видимо в отличие от каких-то других, более «сложных» людей. Среди них были ремесленники и фабрич­ные рабочие, но попадались и те, кому удавалось возвыситься до положения буржуа. Правда, мелких. Народ трудолюбивый и не из­балованный жизнью (По словам писателя, один из исследователей его творчества установил, что род Сименонов восходит к XVI в., но были те его дальние предки безземельными крестьянами-батраками). К своей родословной Сименон не раз обра­тится и в романах, и в автобиографических книгах: впечатления детства прочно сохранились в его памяти.

Об этом стоит напомнить по нескольким причинам. С юных лет Сименон научился хорошо понимать людей, которые, как он писал, «знают, что значит не иметь ни гроша в кармане, едят не каждый день, кто познал настоящую нищету и кого постоянно преследует страх опять оказаться в ее власти». Позже он близко соприкос­нется и с кругом людей, которых называют сильными мира сего, — банковскими воротилами и министрами, владельцами могуществен­ных газетных империй, некоронованными королями международного бизнеса, со звездами театра и кино, Рядом со власть имущими — сотни тысяч униженных и оскорбленных. Современные контрасты, свет и тени окружающей жизни вошли в плоть и кровь, в самую ткань многих произведений Сименона, придавая им особую объем­ность и выпуклость.

Обращение Сименона к недавнему прошлому имело для него еще тот смысл, что, сопоставляя это прошлое с днем сегодняшним, Сименон чутко улавливал происходящие в мире изменения; вселен­ная его героев подвижна и динамична, но привлекают его не столь­ко бурное развитие научно-технической революции, ее очевидные для всех проявления в повседневной жизни, сколько изменения в нравственных представлениях людей, в их отношениях друг с другом, в их понимании собственных возможностей и своего места на земле.

Среди ранних впечатлений Сименона, сыгравших огромную роль в его жизни, напомним еще одно. В числе пансионеров его матери оказались и русские студенты, большей частью политические эмигранты. Они приоткрыли перед ним мир далекой и тогда совсем ему незнакомой страны. Они же дали ему и нечто особенно важное для него — знакомство с великой русской литературой. < В 16 лет, — писал он, — я читал русских писателей, точнее, поглощал Пушкина, Достоевского, Гоголя, Толстого, Горького и многих других». По признанию Сименона, Гоголь с его умением «проникнуть в скрытый драматизм жизни „маленького человека“» произвел на него неиз­гладимое впечатление.

Не учитывая благотворного влияния русской литературы, нельзя понять гуманистический пафос многих произведений Симе­нона. Изображению того, как внешне незначительные обстоятель­ства могут сломать, в корне изменить жизнь человека, он учился в первую очередь у Гоголя и Достоевского. Позже он будет овла­девать умением «вписывать» человеческую личность в широкие со­циальные полотна, читая и перечитывая романы Бальзака и Стен­даля, некоторых американских и английских писателей.

Прежде чем войти в «настоящую» литературу, Сименону при­шлось пройти большую жизненную школу. Многое наблюдательному юноше дала работа в газетах — в качестве репортера, «специали­ста» по уличным происшествиям, позже — автора небольших статей и рассказов.

В какой-то момент Сименон почувствовал необходимость вы­рваться из застойной провинциальной жизни Льежа на оператив­ный простор, в котором он мог бы достойно проявить свои еще никем не признанные таланты. Куда в этих случаях со времен бальзаковских провинциалов устремлялись честолюбивые молодые люди? В Париж. Разумеется, только в Париж!

И вот в декабре 1922 г. «столица мира», «город-светоч» был осчастливлен появлением на его улицах «худощавого длинноволо­сого молодого человека в широченной черной шляпе и большом галстуке-бабочке», в дешевом макинтоше, с перевязанным веревкой чемоданом и свертком в толстой оберточной бумаге. Так начался парижский этап жизни Жоржа Сименона, продлившийся до 1945 г.

В формировании писателя период этот имел исключительное значение. Не будем останавливаться на первых месяцах парижской жизни, когда ему и его молодой жене приходилось вести трудную борьбу за место под солнцем. Один за другим из-под бойкого пера Сименона выходили «народные», проще сказать — развлекательные романы, о которых сам он позже отзывался как о необходимой для него школе профессиональных навыков, хотя они и не давали ему возможности проявить полностью свою индивидуальность, «Я называю народными романами, — говорил он, — произведения, которые не отвечают личности своего автора, его потребности худо­жественного самовыражения... Народный роман — товар, соответ­ствующий совершенно определенным установкам».