экзамен отнял уйму сил и умственной энергии, мысли расслабились, сам он пребывал в некой эйфории. Но в эту минуту речь шла даже не о нем самом и не его собственной безопасности: рядом была девушка.

Девушка, которую, быть может, встречают один раз в жизни и которую, однажды увидав, так хочется уберечь, защитить ото всего окружающего мира!

Ум Шурика просто вынужден был вновь лихорадочно заработать, чтобы найти выход из создавшегося тупика!

— Все очень просто! Необходим отвлекающий маневр! Значит так, собаку я беру на себя... А вы — быстренько пробегайте, ладно?

— Ладно!

— Вы готовы?

— Да!

— Начали!

Шурик изо всех сил, какие у него только были на этот момент, постарался стать таким любвеобильным ко всем псам земного шара, а к этому милейшему и добрейшему созданию в облике бульдога в особенности... Шурик ра­зыграл роль такого собаколюба, что лучшего, наверное, трудно было бы отыскать.

Шурик, сложив пальцы в нечто похожее на кукиш, а для пса, стало быть, изображающее что-то очень лакомое и вкусное, пригнулся из уважения к наградам бульдога и стал сюсюкать и присвистывать:

— Жучка!.. Жучок!.. Джек, иди сюда!

В таком положении Шурик стал отступать назад и в сторону, чтобы шаг за шагом увести пса от подъезда, где Лидочка смогла бы найти себе укрытие.

— Джек! Лайка! Дымка! Полкан, а, Полкан?.. Ну, давайте!

Последние слова, как сообразила Лидочка, относились к ней.

Пес действительно заинтересовался тем, что сулил ему незнакомый двуногий и сделал несколько шагов вразва­лочку по направлению к нему.

Но, то ли пес сдвинулся со своего места чуть-чуть, то ли Лидочка увлеклась спектаклем, который разыгрывал перед бульдожиной Шурик, то ли она очень перепугалась и ока­залась не совсем расторопной, но не успела она сделать и двух шагов к своему подъезду, как просто вынуждена была бегом вернуться на свое место, так как Полкан — Джек — Жучка свирепо зарычал. И даже очень угро­жающе!

— Ой! Не получилось! — Лидочка едва не плакала и от неудачи, и от страха, и от стыда за собственную трусость.

— Не отчаивайтесь! — Шурик менее всего был скло­нен упрекать в чем-либо Лидочку.

Его мозг стал лихорадочно и спонтанно придумывать какой-либо новый план. Шурик хлопал себя по нагрудным карманам, потом по карманам брюк, как будто искал в них затерявшуюся авторучку. Авторучки в карманах не было, но нашлись какие-то пилюли.

Пилюли от...

Ура! Есть решение!

— У вас случайно колбасы с собой нет? — спросил Шурик.

Случайно у Лидочки в сумочке лежал завернутый в бу­мажную салфетку бутерброд с колбасой. Лидочка развер­нула бутерброд и протянула его Шурику:

— Есть. Только докторская.

Шурик махнул рукой и снял с бутерброда ломтик кол- басы:

— Давайте! А теперь — смотрите!

Шурик вдавил в ломтик розовой от качества колбасы несколько белых пилюль.

Лидочка полюбопытствовала:

— А что это?

— Снотворное.

Девушка вдруг ужаснулась, подумав:

— А она — не?..

Кем-кем, но живодером Шурик не мог себя представить даже в самых страшных снах. Наоборот, Шурик был почитателем и любителем всякого животного мира, но обяза­тельно пребывавшего с представителями человеческой ра­сы в соподчиненном и не устрашающем, как в данном случае, состоянии.

— Ну что вы! Это же совсем безвредные таблетки... Ну-с, приступим! Бобик!

Шурик мастерски разыграл перед «Бобиком» очеред­ную сценку: он представлял собой перед бульдогом изголо­давшего собрата, в руки которого счастливо попал аро­матный кусочек великолепной докторской колбасы. Но в порыве дружеских к бульдогу чувств, он был готов усту­пить колбасу своему четвероногому другу, с единственной целью и просьбой — пусть он только снизойдет взять это приношение и здесь же, на месте съесть...

— Бобик!.. Ам-ам!.. Лида! Помогайте!..

Лида была девушкой сообразительной и быстро поняла, что нужно подыграть Шурику: изобразить существо, также претендующее на кусочек колбасы.

Вдруг у нее на лице появилось такое выражение аппе­тита, такое желание непременно получить то, что Шури­ком отдавалось только Бобику, что Шурик (про себя отме­тив артистические способности девушки) сказал:

— Нет. Это — Бобику! Правда, Бобик?

Шурик решительно бросил под ноги тупоумному псу свою приманку...

Пес, тщательно обнюхав подарок, принялся чавкать и поедать коварное лакомство.

— Ну, вот! — Шурик взглянул на свои наручные часы с секундной стрелкой.— Примерно через три минуты на­ступит глубокий сон.

Блажен, кто верует! Шурик был горазд на выдумки, но не зря «Бобик» имел на своей мощной шее медали, которы­ми он бренчал в свое удовольствие и на радость хозяевам. Съев, действительно съев подчистую колбасный кусок, он выплюнул наземь все пилюли, которыми Шурик так тща­тельно нашпиговал приманку. Здоровый глубокий сон «Бо­бику» не светил ближайшие несколько часов, пока он был на посту. Зато появилось благодарное желание снова зары­чать на непрошеных и наглых двуногих. 

Что «Бобик» и не замедлил совершить...

— Ах так! — обиделся Шурик.— Ну, мы еще посмот­рим, кто-кого!

Шурик резко метнулся куда-то в глубину двора, что-то там такое ухватил и, спрятав за спину, вернулся на исход­ную позицию.

— Внимание! — закричал он Лидочке, и та приготови­лась.

— Марш! — Шурик держал в вытянутой руке здоро­венного черного кота, злобно шипевшего и на Шурика, державшего его за шиворот, и на бульдога, у которого глаза мгновенно налились кровью и он, позабыв обо всем на свете: о двуногих, о хозяевах, об их приказе, о мебели, бросился вслед брошенному Шуриком коту, на пути не разбирая ни своих, ни чужих...

— Бегите! — крикнул Лидочке Шурик.

— До свидания, Шурик! — прокричала Лидочка в от­вет и, подбежав к подъезду, потянула спасительную дверь родного дома на себя.

Шурик, помахав девушке на прощанье рукой, собрался было уходить, когда ситуация внезапнейшим образом из­менилась.

Полкан — Бобик — Джек, а впереди него вздыбленный кот неразлучной парочкой неслись со скоростью гоночного автомобиля наперерез Шурику, да так, что у него тоже теперь не было пути иного, как вслед за Лидочкой вбежать в подъезд.

Шурик соображал быстро и пулей влетел в еще не захлопнувшуюся за Лидочкой дверь.

Прежде чем дверь подъезда смогла окончательно за­хлопнуться, черный кот буквально повис в броске на плече Шурика: он также хотел еще жить и не пожелал исполнять роль мальчика для битья...

За стеклом двери бесновался, исходил пеной от досады, рвал и метал вновь обманутый самым беспардонным обра­зом Полкан — Жучка — Бобик. Всякого, кто приблизился бы в эту минуту к двери, бульдог разодрал бы в клочья, а с особым рвением тех, кто прятался от него за дверью!

Уже было немного успокоившаяся Лидочка вновь раз­волновалась:

— А как же вы обратно?

И ужаснулась мысли что бы могло произойти с Шури­ком, вздумай он сейчас уйти!

Шурика окатила волна благодарности за Лидочкино сочувствие. Он сказал:

— А дальше сделаем так...

Как вы помните, Шурика трудности никогда не пугали, да и сам он был не из робкого десятка, хотя и не считался особо бравым молодцом. Браваде и излишней храбрости он предпочитал сноровку и сообразительность.

Шурик за шиворот снял кота со своего плеча и подошел к лифту, имевшему место в доме Лидочки. Он приоткрыл ее ровно настолько, чтобы в кабину лифта смог вскочить разъяренный пес...

— По моему сигналу вы откроете входную дверь! Но, помните, только по моему сигналу!

Лидочка приготовилась:

— Хорошо!

Она встала у двери в подъезд.

— Держитесь, Лидочка! Все по местам! Раз, два, три — открывайте!

Не успела Лидочка толкнуть дверь, как в появившуюся щель молнией проскочил бушевавший бульдог, прямой наводкой бросился в кабину лифта, куда предусмотритель­ный Шурик вбросил кота! И полусекундой позже он на­мертво захлопнул дверь лифта!

Шурик и Лидочка сделали было попытку полюбопыт­ствовать, что же происходило в маленьком пространстве кабины лифта, но описанию, мы полагаем, это не под­лежит.