— Да,— задумчиво протянул Альварец,— кажется, я припоминаю его… Но если бы я был каким-то образом связан с этим человеком, разыскиваемым полицией, разве я бы разрешил ему вести себя так неосторожно? Подумайте только, он танцевал с такой очаровательной девушкой в таком вызывающем туалете!

— Возможно, возможно. Вы могли и не знать, что его разыскивает полиция. Даю вам совет, Альварец. До меня дошли слухи о кое-каких ваших противозаконных действиях. Бизнес есть бизнес, и бизнес такого рода не слишком меня интересует. Я передал сведения американцам, и если вы желаете воспринять это как предостережение, я ничего не имею против.

— Не имею понятия, на что вы намекаете,— холодно отрезал Альварец.

— Я говорю о контрабанде, и, черт побери, вы меня отлично понимаете. Вы переправили за границу ювелирные изделия, которые не смогли тут реализовать. В таких действиях нет ничего преступного, если товары проходят через таможню, но это уже не относится к моей юрисдикции. Но произошло убийство человека, Альварец, а это уже мое кровное дело.

Альварец фыркнул. В своем тайнике Шейн отлично расслышал, как высокомерно прозвучал ответ.

— Надеюсь, вы не думаете, что я способен на что-то подобное?

— Не лично, конечно. Но если Воттс работал на вас, если он нарушил контракт и вы его убили, я намерен добиться того, чтобы вас за это вздернули, даже если нож в него всадил кто-то другой.

— Этот Воттс работал на меня?

Изумление, прозвучавшее в голосе Альвареца, показалось Шейну подлинным.

Коп продолжал:

— Сомневаюсь, чтобы его убили на той улице, где он был найден. Скорее всего, с ним покончили в машине и выбросили в этом месте, потому что преступник знал, что никто из живущих там не пожелает помочь полиции. С того самого дня мы блуждаем в потемках. Лично я устал уже от этого. Поэтому я задержу кое-кого из ваших людей и не выпущу их в течение суток. Не знаю, каким боком сюда примыкает мистер Шейн, если он вообще имеет какое-то отношение к этой истории, но, возможно, за двадцать четыре часа я смогу заставить их признаться, что он здесь был.

Голос Верблюда неожиданно сделался грубым:

— Не делайте ошибку, сержант!

— Очень может быть. Мы это выясним.

Раздались быстрые шаги. Альварец пробормотал:

— Я с ними поговорю. Почему они не хотят признаться, что американец здесь был? Для меня он ничего не значит. Все выяснится, сержант.

— Завтра, Альварец.

Что-то сдвинули с места, снова заговорил англичанин. Опять какие-то звуки и снова холодный голос англичанина:

— Спрячьте свою руку.

У Шейна затекла нога. Через пару минут он будет вынужден пошевелиться. Но всему приходит конец. Опять зазвучали шаги. Хлопнула дверь. Альварец злобно выругался по-испански и поддал ногой стул.

Наконец Шейн смог повернуться и поднял руку, чтобы взглянуть на часы. Без десяти одиннадцать. Если программа радиопередач указывала на одиннадцать, она должна вот-вот состояться.

Дверь вновь отворилась и затворилась.

— Шейн? — раздался голос Альвареца.— Теперь можете спускаться.

Шейн приподнял дверцу тайника и спустился.

— Вы… вы…— заговорил, запинаясь, Альварец.— Ну почему вы не могли позвонить мне и все рассказать спокойно? Но нет, вылезаете на танцплощадку, так что только слепой не смог бы вас заметить!

— Вам следует положить там надувной матрас,— огрызнулся Шейн, растирая ногу.— В чем меня обвиняют? Вам об этом сказал парень по телефону?

— Вооруженное ограбление.

Шейн хохотнул.

— Могло быть и хуже.

Он потянулся за бутылкой, оставшейся на чердаке, установил на место плиту и только после этого спустился на пол.

Альварец тут же стер со стола следы пыли, не пожалев новый платок.

— То, что мне следует сделать,— сердито произнес Альварец,— это умыть руки и позабыть о вашем существовании. Вы принесли мне неприятности, я был в этом уверен, как только увидел вас.

Он взглянул на часы и в сердцах хлопнул ладонью по столу.

— Готов задушить вас собственными руками! Ну и в кашу же я попал по вашей милости, дегенерат!

Английский язык был недостаточно гибок, чтоб выразить его чувства, и он снова перешел на испанский. Излив свою ярость, он забегал по кабинету, но в конце концов возвратился к столу и придирчиво посмотрел на Шейна, который открывал с невозмутимым видом бутылку.

— Что-то не так? — с самым невинным видом спросил он.

— Не так! Все самым тщательным образом разрабатываешь, принимаешь во внимание всякие подробности, и вдруг на сцене появляется громадный дурень-американец и сокрушает, как бык…

Он замолчал на полуслове.

— Вы умеете водить машину?

— Разумеется.

— В таком случае я окажу вам услугу и увезу вас с острова. Но сначала вы окажете услугу мне. Двое людей по вашей милости оказались в тюрьме. Вам придется заменить их обоих.

Шейн покачивал бутылкой.

— Лучше расскажите мне об этом немного, амиго. Я люблю понимать, что я делаю.

— Ничего сложного. Вы должны ехать за мной в машине и по моему сигналу посадить меня к себе. Мы поедем туда, куда я скажу. После этого вы покинете Сент Элбанс. А сейчас верните мне обойму, пожалуйста.

Он протянул руку. Шейн отдал ему обойму и посмотрел, как тот зарядил свой 45-й.

— Вам требуется не просто водитель,— заговорил он, усаживаясь на край стола.— Даже такой дегенерат, как я, может это сообразить.

Рот Верблюда снова скривился.

— Верно, конечно,— согласился он и неохотно продолжил: — Сегодня ночью я встречаюсь с одним человеком, которому не вполне доверяю. Я не хочу осложнений. От вас требуется только присутствие при этой встрече.— Затем он резко закончил: — Не в ваших интересах отказываться.

— Я и не отказываюсь,— ответил Майкл, доставая сигарету и закуривая.— Но когда на сцене появился коп, вы подняли цены до двадцати пяти сотен. Теперь давайте будет работать вместе. Ровно тысяча, и я с вами.

Тот посмотрел на него с отвращением.

— Та-ак, вы еще торгуетесь. Должен сказать, что вы преувеличиваете ценность своей услуги, мистер Шейн. Это всего лишь страховка от неприятностей.

Шейн засмеялся и поднялся.

— Чертовски сложный способ провернуть дельце.

— Не вам об этом судить. Я начинаю думать, что почувствую огромное облегчение, когда увижу вас в последний раз. А теперь послушайте, что вы должны будете сделать,— заявил он с присущей ему прямотой.

Майкл Шейн выключил свет после того, как Альварец вышел из кабинета. Подойдя к окну, он закрепил планки жалюзи и поднял до упора оконную раму. Опустившись на колени и прижавшись к оконной раме, он осторожно выглянул наружу.

Он находился всего в трех футах выше уровня мощенной булыжником аллеи. Вдоль нее крался большой рыжий кот. Заметив Шейна, животное замерло и подозрительно посмотрело на него. Майкл подумал, что кот уже пронюхал о том, кого разыскивает флоридская полиция за вооруженное ограбление.

Шейн услышал звук автомобильного мотора, который на мгновение заглох, потом снова заработал. Это был сигнал. Когда в работе двигателя наступила пауза, Шейн перекинул одну ногу через подоконник и спрыгнул на землю. Небольшая британская машина, за рулем которой сидел Альварец, вывернула из-за угла. В узкой аллее поднятый ею шум казался громким. Когда машина затормозила, распахнулась дверца, и Шейн сел на заднее сиденье.

— Пригнитесь, сзади может быть их человек.

— Что значит «пригнитесь»? Ниже я не могу спуститься!

Но втянув голову в плечи и наклонившись вбок, он ухитрился втиснуться ниже.

Альварец добавил газ. Покрышки завизжали, когда он завернул за угол.

— Еще не сейчас! — сказал он, когда Шейн хотел приподнять голову.

Лишь через несколько кварталов он позволил детективу выпрямиться на сиденье. Они мчались по кривым улочкам старого города в глубь острова. Глаза Верблюда попеременно смотрели то на дорогу впереди, то на зеркальце заднего обзора. Через некоторое время он свернул вправо и затормозил возле небольшой машины.