— А-а… Этих — знаю, — кивнул с умным видом Тон-Тон. — Их зовут «Джи-тян» и «Оро-чан», а не как ты сложно сказал.

— Ну и? Как они? — нетерпеливо поинтересовался я.

Свин словно нарочно медленно почесал задней лапой своё пузо, прихрюкивая от удовольствия.

— Люди как люди, — наконец, изрёк он. — Один пахнет огнём и маслом, другой — землёй и сыростью. Они редко видятся. А когда видятся, то уходят, а потом Цунаде-сан возвращается выпившая и часто меня тискает, лезет целоваться и дышит неприятным запахом, от которого кружится голова потом. Шизуне-тян на неё ворчит. Чаще всего она встречается с беловолосым. С тем, который «Оро-чан», Цунаде-сан виделась на моей памяти всего дважды. Они не ругались, как с тем, «Джи-тяном», просто что-то обсудили и разошлись.

— Так что за эксперименты тогда над тобой ставили и кто? — смекнув, что ничего толком не выясню у свина, я вернул его в первоначальную тему.

— Сама Цунаде-сан. Я подбежал к ней на ферме, и она сказала, что я ей нравлюсь. Она была выпившая. Потом… Кажется, был зелёный свет, который бывает, когда она лечит. А потом Шизуне что-то тоже со мной делала и ругалась. А потом они забрали меня с собой.

— И с тех пор ты такой мелкий, как и был? — уточнил я.

Он кивнул.

Похоже, что Цунаде-сан что-то ему сделала с ростом. Получилась карликовая свинья.

— Пойдём Наруто проведаем, — я подтянулся, заточив когти об прибитую доску возле лестницы.

С корой моей любимой «почти берёзы» не сравнится, но что поделать. Полторы недели дома. Когтями уже клацаю, когда по местному паркету иду.

— Ого, да ты реально тигр! — проследил за моими действиями свин.

— Нья-ха-ха! — я оскалился. — Маленький поросёночек. Сейчас большой и страшный тигр съест тебя! Мя!

— Ви-и-и! Я — Неуловимый Джо! — принял игру Тон-Тон и побежал, радостно повизгивая.

Я секунду протупил, слегка шокированный, а потом начал охоту на дикого кабана.

Мы сделали пару кругов по дому, снесли зонты в углу, чуть не уронили стол и забежали на второй этаж.

Наруто не спал и с интересом наблюдал за нашей гонкой-преследованием. Вплоть до того, что стал егозить на постели, словно сопереживая. Точно парень «застоялся» из-за болезни. Я запрыгнул на кровать и стал подкарауливать свина, который в силу физиологии не мог высоко задирать голову.

Этот «Неуловимый Джо» подозрительно прихрюкнул и начал поглядывать под кровать, видимо думая, что я там спрятался, и я прыгнул к нему на холку.

От дикого визга напугавшегося Тон-Тона у меня чуть уши трубочками не свернулись. Свин взбрыкнул и сделал чуть ли не тройное сальто в воздухе.

Короче, он в одну сторону, я — в другую. Наруто ржёт, даже закашлялся.

— Я чуть не описался со страху, — Тон-Тон осторожно выглянул из-под кровати, заходясь в своём «хрюкосмехе». Когда это услышал Наруто, он заржал ещё громче.

— Тора-чан! Ты настоящий тигр! — восхитился мной мелкий. — Тон-Тон, ты где? Выходи, малыш, напугал тебя этот злой большой кот? Иди, я почешу тебе пузико, иди.

Вот ведь свинтус! Вот где-то он людей «не понимает», а где-то — отлично врубается «хрю из хрю»! Сразу же покинул убежище, победно так на меня посмотрел и разлёгся у мелкого Узумаки кверху пузом. И копытом задёргал, и глазки свои поросячьи прижмурил от удовольствия. А Наруто, хихикая, чешет.

И чешет, и чешет!

Сколько можно?!

Ну хватит уже!

— Которые тут временные? Слезайте! Моя очередь! — я улёгся сверху, подставляя контуженые свиными визгами уши под умелые пальцы мелкого.

— Пушистый ревнивец, — хмыкнул Тон-Тон, и не думая покидать постель мальчишки, наоборот он поёрзал, лёг поудобнее и закрыл глаза, показывая, что будет спать.

Дождь уютно шуршал за окном, и я тоже развалился на тёплом, как печка, Наруто, непроизвольно включив мурлыкалку.

Вот кончится карацую, и я всё наверстаю… Обязательно…

Странное чувство. Словно чего-то не хватает. И понять не могу — чего именно. Вроде всё, как обычно: пахнет обителью Узумаки. От волос Наруто чую аромат травяного шампуня. Мелкий давно выздоровел и ходит в Академию. Ещё не выветрился запах Саске, тот вчера приходил в гости. Будничный букет чернил и бумаги, кожаной сумки, брошенной в углу, металла кунаев, которые оба пацана вместе чистили и оставили на столе.

Чакра моего соседа по подушке спокойна и еле-еле циркулирует по кейракукей: он спит. Кушину-сан я тоже чувствую — её комната через коридор, напротив этой. В доме точно никого, кроме нас троих, нет. Странно.

Во время этих бесконечных осадков я осознал одну свою особенность. Может, она вообще — кошачья, но обсудить это было не с кем. Десять часов на сон — норма. Тело устаёт, а вот разум — нет. Тушка моя дремлет, но я спокойно могу размышлять о чём-то, слушать, что говорят, анализировать запахи и ауру. Глубоко, как говорят «без задних ног», я дрыхну всего часа четыре. Поэтому и совмещал отдых с сонным бдением на столе у Хокаге: всё, что происходит, запоминаю — удобно.

Но всё-таки, чего же не хватает? Может, мыши где-то скребутся? Мой слух очень чувствительный, вплоть до того, что я могу разложить все звуки на составляющие и расслышать шёпот в общем людском гвалте. Не знаю, как именно я это делаю, но похоже на то, как фокусируется зрение: ближе — дальше. Хм… Точно! Что-то очень тихо. Нет этого фона — шуршания от льющихся на крыши, землю, листву деревьев капель. Неужели?!

Кошачьи боги услышали мои молитвы? Ва-а-а-а! Я соскользнул с подушки и запрыгнул на подоконник. Потрясающе чистое небо! Я уже забыл, как ночное светило-то и выглядит! Мне до сих пор интересно, она такая здоровая, потому что я маленький, или здесь луна вообще больше, чем в моём мире.

Не верится, что прошло почти полтора месяца, и сезон карацую, наконец, закончился! Я точно «застоялся», «засиделся» и «залежался»! Конечно, в меру возможностей я поддерживал форму и медитировал львиную долю времени, гонял чакру, учился направлять её к разным частям тела. Пока дома никого не было, я тренировался на включении и выключении кухонного крана. Теперь и кончиком хвоста могу сделать посыл, чтобы вода полилась. Но это получилось только буквально позавчера. Это был жирный плюс в этом добровольно-принудительном заточении, но всё равно сидеть сутками в одном помещении — не фонтан.

Хочу! Хочу! Хочу! Наулицунаулицунаулицу! На-у-ли-цу!

— Кушина-сан! Кушина-сан! Кушина-сан! Кушина-сан! Кушина-сан!

— Тора-чан? — она приоткрыла глаз и недовольно посмотрела на меня.

— Мя-я-я-я-я-я-я-я! — протяжно завыл я возле окна, показывая, что дождь кончился, от нетерпения расхаживая туда-сюда. Помурлыкал, намекая, что она мне сделает очень приятно, если выпустит.

— Что такое, малыш? — она села на кровати и потёрла лицо.

Очень похоже делает мелкий Узумаки. Яблочко от вишенки…

— На улицу! На улицу! Хочу! Хочу! — я слегка занервничал. Вдруг не поймёт?!

— О, ясно! Ливень кончился? — очень сообразительная женщина!

Кушина тут же сложила мудры и коснулась видимой фуин у изголовья. От печати по стенам пробежала знакомая зелёная волна. Опять же не отрывая зада от постели, она скрестила указательные пальцы, и рядом со мной появился её же заспанный клон, который раздвинул ставни.

— Беги, малыш! — напутствовали меня, и я выскользнул в ночь, раскрашенную разнообразными серыми красками. Здорово иметь такое зрение! В темноте я вижу дальше и отчетливей, чем на ярком солнце.

В нос ударил пьянящий запах свободы: влажность земли, омытые растения, свежесть озона. Воздух чистый и вкусный, как глоток родниковой воды. Охо-хо, я так поэтом стану! Меня колбасит!

Тара-ра-ра-та-та, вперёд, коты!

Счастье-то какое! Я снова застолбил свою территорию — то есть почти весь квартал вокруг дома Кушины-сан! Казалось бы, что за ерунда?! Но нет, это очень важно, оставить свои метки, чтобы всякие не бродили или пересекали границу моих владений только по делу. Ещё до карацую, за две недели, которые я пробыл в Скрытом Листе, я стал в авторитете среди мурлыкающего населения. Мой старый знакомец — черныш Суми, которого я однажды облагодетельствовал голубем, растрепал обо мне всем в Конохе. И начал к жилищу Узумаки, чтобы на меня посмотреть или на бой вызвать, стекаться разномастный народ. До драки ни разу не дошло. Я только готовился к ритуальному захвату, как когда-то Фува-чан меня учила, кейракукей «включал», как все мои противники тут же сбегали, поджав хвосты и уркая извинения.