Поговорить с Ярцевым, конечно, следовало. Но он будто почувствовал это и попросил разрешения заняться своими делами: один, без помощника.

Серебренников уловил фальшь. Свел брови: занимайся, пожалуйста. Он знал, что хуже всего докучать человеку. Придет время, когда Ярцеву самому захочется отвести душу.

Серебренников изменил свои планы на вечер и отправился на КПП, обещая вернуться в двадцать два тридцать.

Сейчас было двадцать два пятнадцать. Он спешил.

Где-то вдалеке послышался шум приближающегося поезда. Он нарастал с каждым мгновением. Опережая поезд, из-за холма вырвалась слабая полоска света. Она разливалась, словно фантастический рассвет.

Наконец, сконцентрированный сноп лучей заскользил по рельсам, вспыхивая подпрыгивающим голубоватым пламенем. Игрушечный паровозик, запрокидывая вагончики на крутом вираже, вырвался на прямую и заголосил.

Пограничники сошли с полотна. Паровозик поравнялся с ними, приятно обдал ветром.

Мансуров включил сильный фонарь, стал ощупывать вагоны. Пустая платформа. Цистерны. Еще платформа.

Мигнул красноглазый огонек.

Рельсы замерли, ожидая, когда с перестуком колес снова вернется жизнь.

Впереди показалась застава.

ДЕФИЦИТНЫЙ ТОВАР

— Давно так не фартило.

— Выкладывай.

— Дошел после второй стопки. Целуется.

— Не трепись, говорю. Выкладывай.

— Ах, выкладывать... Вот, пожалуйста.

На траву шлепается кожаный бумажник с двумя отделениями. В одном — паспорт и военный билет. В другом двести рублей наличными и аккредитив на три тысячи.

— Что еще?

— Сумочка.

— Давай сумочку.

— Фэ...

— Слушай, «Зуб», руки у тебя золотые. Иначе бы дал в морду.

— Сумочка тю-тю.

— Не крути.

— Я не крутю.

— Так что же на одном бумажнике пофартило?

— А сумочка?

— Вот ты меня выведешь из терпения...

— Есть сумочка, «Буйвол». Только не у меня.

— Опять крутишь?

— У штымпа^[8] сумочка. Вместе увели.

— Откуда штымп?

— Ростовский, говорит.

— Как познакомились?

— Ну, я бумажник взял и ходу. В тамбуре электрички дымы пускаю. Сам знаешь, после работы курить хочется. Вдруг он подходит.

Кругом — никого. Он да я. Вытаскивает часы. Я удивился: ну точь в точь как у моего клиента.

— Что же сам не взял?

— Цепочка мудреная. Бился — никак. Думаю: подзашьюсь.

— Так, детка.

— Это, говорит, не вы, случаем, обронили? Конечно, отвечаю, я. Прошу, сэр. Я — за часиками. А он: «Стоп. Предлагаю руку и сердце». Ну, познакомились. Зашился в Ростове паренек. Смылся. Здесь один. Очень чувствительный: скучает.

— Раньше не был в наших краях?

— Упаси бог!

— Ладно. А где часики?

— У него.

— Ну давай штымпа. Познакомимся.

— Организую в момент.

Разговор происходит в зарослях кустарника на берегу ворчливой Нежнинки.

Вечер зажег звезды, выпустил месяц на склоны Знаменского хребта. Вдали угадывается Нежнинский перевал. С грохотом несется невидимая за кустарником электричка. Торопится в Южногорск.

«Зуб» — узкий в плечах, с длинным лицом. Когда смеется, выставляет напоказ золотые коронки. Это его приманка. Замечает приезжий человек хорошо одетого, с виду болезненного парня, тоже, наверно, отдыхающего, и проникается доверием. «Зуб» робко просит разрешения присесть рядом, заказывает коньяк, и жертва обречена...

Ветви кустарника хлещут по щекам. Штымп доверчиво идет за «Зубом», старается не шуметь.

Впереди неожиданно вспыхивает фонарик. «Зуб» отлетает в сторону. Новичок секунду стоит, точно оцепенев, и тоже ныряет в кусты.

Фонарик гаснет. Густой, простуженный голос зовет насмешливо:

— Ну, где же вы, детки?

«Зуб» подталкивает новичка.

— Он.

— Ай, храбрецы!— издевается простуженный голос.

— Так ведь я нарочно,— хихикает «Зуб».

— А я — за ним,— равнодушно говорит новичок.

«Буйвол» раскуривает папиросу — изучает штымпа. Парнишка ничего. Лет восемнадцати. Коренастый. С неприметным лицом.

— Познакомимся, детка.

— Том.

— А кличка, извините?

— Том.

— В таком случае — имя?

— Со всех сторон Том,— спокойно отвечает новичок.

— Ну что же,— соглашается «Буйвол».— И это неплохо. Что о себе расскажешь?

— Вот.

Новичок выкладывает перед «Буйволом» содержимое карманов. Золотые часы на цепочке с мудреным замком. Паспорт и курортная книжка. Лотерейные билеты. Деньги и несколько фотокарточек.

«Буйвол» снова раскуривает папиросу — к фонарику прибегать не хочет — вглядывается.

Молодая красивая женщина снята возле грязелечебницы. Все фотокарточки одинаковые. Видно, только что получила.

— Биография подходящая,— говорит «Буйвол», кивая на вещи.— А где сумочка?

Новичок протягивает руку в сторону Нежнинки.

— Разумно,— скрипит простуженный голос.— Судимости?

— Нет.

— Приводы?

— Два раза имел.

— Сходило?

— Как видишь.

— Молодец, детка.

— Я — Том.

— Ну, ну, милый. Если нужна самостоятельность — пожалуйста. Разве мы звали?

— Одному тошно.

— Отлично, детка.

— Я — Том.

— Хорошо, Том. А на чем засыпался?

Том отвечает скупо:

— Человек под электричкой. И откуда взялся? Спешил, наверно. Не рассчитал. Подбегаю — готов. Потом — еще люди. Кто такой? Не найдут документов. Стою, как пришитый. Протокол. Меня — в свидетели. Я — ходу... Потом смотрю в его паспорт: Басенюк Афанасий Петрович. А паспорт чудной. Никогда, такого не видел. Тошно. Обобрал покойника... Сел на поезд. Уехал.

— Заливаешь складно.

— Правду говорю.

— А где чудной паспорт?

— Вот,— Том лезет за пазуху.

 «Буйвол» с любопытством разглядывает бордовые корки с золотым тиснением.

— Загранпаспорт?!

«Зуб» лезет пощупать бордовые корки. «Буйвол» плечом отодвигает его. Спрашивает у Тома:

— Зачем берег? Опасно.

Том говорит безразлично:

— Теперь веришь?

— Чистая биография!— простуженный голос звучит довольно.— Подаришь на дружбу?

— Бери. Мне зачем?

— Большим человеком будешь!— «Буйвол» в отличном настроении.— Все, что принесли — ваше. Хорошо поработали.

«Зуб» тянется за бумажником. «Буйвол» отбирает документы.

— Мое правило знаешь? Документы — штука опасная. Сам уничтожу.— Смотрит на фотокарточки женщины:— И эти — тоже...

Объясняет Тому:

— Приносить документики обязательно,— говорит с усмешкой:— занимаюсь статистикой всех разинь.

Новичку безразлично.

«Буйвол» уточняет:

— Ненужное уничтожаю. Сам... Мерекаешь?

— Куда больше.

— Умница... А теперь скажи время?

Том смотрит на краденые часы.

— Десять.

— Хорошо, детка.

Том отдает часы «Зубу». Тот низко кланяется.

— Идите за мной.

«Буйвол» ныряет в кусты и выводит дружков к станции. Ходят по тускло освещенному перрону. Мирно разговаривают. Садятся в электричку.

Том разглядывает «Буйвола». Тучный. С тяжелыми кулаками. Вялые глаза. Выпирающий кадык.

Едут недолго. В Старо-Нежнинске сходят «обмывать» знакомство. В привокзальном ресторане все столики заняты. «Зуб» исчезает и вскоре появляется с бутылкой. Разделываются с ней в скверике. Пьют из горлышка по очереди. Вначале «Буйвол», за ним Том и «Зуб».

Повеселевший «Зуб» скандирует:

— Выпьем, братцы, пока тут.

На том свете не дадут.

«Буйвол» уточняет:

— Там дадут иль не дадут.

Выпьем, братцы, пока тут!

Оба смотрят на Тома. Кажется и у него приподнятое настроение. Подмигивает:

— Ну, а если там дадут,—

Выпьем там и выпьем тут!..

Все трое хохочут.

К перрону подходит электричка из Южногорска.

— Внимание, детки! — говорит «Буйвол».

Они стоят в темноте, возле остановки такси.

Хорошо видят всех, кто выходит с вокзала.

— Эти!— говорит «буйвол».

Том и «Зуб» разглядывают молодого человека в габардиновом плаще и велюровой шляпе. Рядом с ним щеголеватый лейтенант.