Начальник заставы разрешил дежурному по станции отправлять поезд и догнал вожатого.

У железнодорожной будки «Амур» свернул вправо, к развилке дорог. Не останавливаясь, потянул к поселку. Бросился к газетной витрине возле районной типографии. Обнюхал скамейку под витриной и встал на нее передними лапами.

Капитан Ярцев заметил, что угол вчерашней газеты, вставленной в витрину, оборван. Он снял газету и протянул «Амуру». Овчарка зарычала, перепрыгнула через скамейку. Припадая к земле, понеслась дальше, увлекая за собой пограничников.

Не обращая внимания на редких прохожих, «Амур» бежал напрямик, заставляя их шарахаться в сторону. Он тихонько повизгивал. Теперь Петр верил, что овчарка бежит по свежему следу.

Слегка замешкавшись на площади перед кинотеатром, «Амур» рванулся через дорогу, ткнулся мордой в закрытую на щеколду калитку и яростно залаял.

— Гостиница? — удивился Ковалдин.

«Амур» действительно привел их к воротам гостиницы.

— Откройте!

По тополевой аллейке уже бежала перепуганная дежурная.

— Да сейчас, сейчас!

«Амур» чуть не сбил ее с ног и, снова повизгивая, устремился к длинному п-образному зданию, где размещалась гостиница.

— Кто-нибудь заходил? — успел спросить у дежурной капитан Ярцев.

Она развела руками: не видела.

Ярцев побежал за Ковалдиным.

«Амур» влетел на крыльцо, сунулся носом в дверь. Застыл, приподняв переднюю лапу.

— Вперед! — Ковалдин показал на дверь.

«Амур» жадно втянул в себя воздух. Спрыгнул с крыльца и обогнул здание. Подлетел к приоткрытой фанерной двери с аккуратной дощечкой: «КВАРТИРА». Замер, ожидая приказания. Ковалдин придержал овчарку.

Капитан Ярцев стоял рядом с пистолетом в руке. Он знал, что это квартира Ефремовых.

— Вперед! — Ярцев ногой распахнул дверь.

За столом сидел водитель автопогрузчика.

— Встать, руки вверх!

Ефремов побледнел. Послушно поднял руки.

Проснулись и заплакали дети. Старшие, сбившись в угол, испуганно смотрели на пограничников.

— Вывести детей,— спокойно и, как показалось Ковалдину, даже ласково распорядился Ярцев.

Старшая дочь Ефремовых — десятиклассница (от первого брака жены) — решила, что это относится к ней и повела своих многочисленных братишек и сестренок на улицу.

Ковалдин с «Амуром», который упорно рвался к Ефремову, остался у дверей. Капитан Ярцев привычно обыскал Ефремова. Оружия у того не было.

— Сядьте.

Ефремов сел. В глазах застыло выражение тоски.

— Опустите руки.

Ефремов положил руки на стол. Шелушащиеся, мозолистые руки с ободранными ногтями дрожали. Он хотел сцепить пальцы, чтобы унять дрожь, но пальцы ускользали, не слушались.

— Прошу отвечать на вопросы.

Ефремов кивнул.

Ярцев отодвинул стул. Сел напротив. Конечно, он знал прошлое Ефремова...

Сколько раз начальник КПП говорил ему, что Ефремову нельзя верить. Значит Мансуров прав: овчарка привела к Ефремову!.. И почему вдруг Ефремов оказался в районном центре?

Ярцев приступил к опросу:

— Когда вы сюда приехали?

— Ночью.

— Точнее.

— На рассвете... Поездом.

— Где ехали?

— На последней платформе.

— Кто вас видел?

— Никто.

— Почему?

— Я опаздывал и вскочил уже на ходу. Кондуктора на платформе не было.

— А пограничников видели?

— Видел.

— А они вас?

— Не знаю.

— Где человек, с которым вы встретились на отметке 1—400?

— Я ни с кем не встречался.

Водитель автопогрузчика сидел перед капитаном усталый и жалкий. Он был в той самой майке, в которой его привыкли видеть на пристани.

Что-то дрогнуло в сердце капитана, но он продолжал опрос.

— Я советую говорить правду.

Ефремов снова кивнул.

— Так где же человек, с которым вы встретились?

— Не встречался,— через силу выдавил Ефремов.

— Вы ехали в тамбуре последней платформы? — повторил Ярцев.

Чуть заметный кивок.

— А ведь у знака 1—400 на эту платформу вскочил человек.

Ефремов молчал.

— Где он? — Ярцев смотрел пристально.

— Я никого не видел.

— Ложь!

— Не видел,— упавшим голосом повторил Ефремов.

— Вы сами понимаете, что этого не может быть,— Ярцев старался говорить спокойно.

— Не видел.

— Повторим сначала. Вы ехали в тамбуре последней платформы?

Ефремов кивнул.

— Человек, которого мы ищем, тоже вскочил на эту платформу. Как же вы могли его не заметить?

Ефремова било, точно в лихорадке.

— Отвечайте.

Молчание.

— Ну, хорошо... Зачем вдруг вам понадобилось ночью ехать в райцентр?

— Домой...

— Что домой?

— Я ехал домой.

— Почему так спешно?

— Вспомнил...— Ефремов говорил с трудом.

— Что вспомнил?

Ефремов потянулся за водой. Стакан стоял на краю стола, и Ефремов случайно опрокинул его. Осколки рассыпались по полу. Он вдруг упал грудью на стол и затрясся в беззвучных рыданиях.

— Успокойтесь! — глухо сказал Ярцев.

Только теперь он как следует разглядел комнату. Два окна, занавешенных марлей. Между ними — никелированная кровать, аккуратно заправленная.

«Этой ночью на нее не ложились»,— подумал Ярцев.

Рядом — другая кровать, с сеткой, на деревянных качающихся ножках, должно быть, для Ефремова-младшего. Возле стены напротив— три кровати, сдвинутые вместе. Дальше — шифоньер и снова кровать. Казалось, вся комната заставлена кроватями. Впрочем, как же иначе разместишь всех? Сколько у Ефремова детей? Семь или восемь?.. Сейчас они где-то на улице — испуганные, растерянные...

Ковалдин всё еще стоял у дверей, сдерживая «Амура».

Ярцеву стало не по себе. А если Ефремов не виноват? Но ведь овчарка привела к нему. И он не отказывается, что ехал в последнем тамбуре.

Как же он мог отказаться, если «Амур» привел сюда?

Капитан заметил на полу возле дверей эмалированное ведро, а на подоконнике кружку. Встал и зачерпнул воду. Протянул кружку Ефремову.

— Пейте.

Ефремов взял кружку. Зубы стучали.

— Вы можете отвечать?—спросил Яриев, опять садясь напротив.

Ефремов кивнул.

— Итак, что же вы вспомнили?

— Я вспомнил...— Он говорил тяжело.— Вспомнил, что у Надежды... жены, значит... рожденье... Сегодня... Все время помнил. А тут забыл... И вдруг опять вспомнил.,.

Ефремов остановился. Спазмы сжимали горло. Он отпил воду.

— Вспомнил и решил приехать... Поздравить.

Он говорил тихо, одними губами. Ярцеву пришлось наклониться к нему.

— Дальше.

— Я знал, что в три часа пятьдесят минут со станции отправится поезд...

— Ну?

— А в семь десять из райцентра пойдет в Реги-равон... Вот и решил поехать...

— Зачем? — повторил начальник заставы.

— Рождение у жены.

Ярцев вдруг спохватился:

— Кстати, где же она?

Ефремов молчал.

— Так где же?

— Ее не было дома.

— Ну? — допытывался Ярцев.

— Я хотел спросить у дежурной и пошел в гостиницу. Но дверь была заперта. Тогда я вернулся.— Ефремов говорил через силу.

«Вот почему «Амур» вначале потянул к гостинице!» — подумал Ярцев.

— С вокзала вы прямо пошли домой?

Ефремов кивнул.

— И никуда не заходили?

Снова кивок.

— Дальше?

Ефремов преданно смотрел на Ярцева.

«Черт знает что,— подумал капитан.— Ему хочется верить»!

— Расскажите подробно, как вы шли домой,— спросил он, насупившись.

Ефремов задумался:

— По шпалам до будки...

Пауза.

— Потом... в поселок...

Опять пауза.

— Я не знаю, что говорить. — В глазах — безысходность. И вдруг— луч надежды. Произнес скороговоркой, точно обрадовался, что вспомнил:

— Страшно захотелось курить. Была махорка... С фронта предпочитаю махорку.— Он вспомнил фронт и, наверное, вспомнил плен, вздохнул: — Возле типографии в витрине оторвал кусочек газеты...