— Я знаю… — наконец ответил он, надеясь успокоить её.

Внезапно Серентия напряглась. Она отпрянула от Ульдиссиана, как от прокажённого… Затем бросилась бежать по направлению к лагерю.

Ульдиссиан стоял, ничего не понимая. Он ожидал что-то вроде эйфории, которую, как сказала Лилия, почувствовала она.

Серентия исчезла среди деревьев и теней. Ульдиссиан, всё ещё смущённый, несколько секунд смотрел туда, где она скрылась, а затем пошёл за ней следом. Он был уверен, что всё сделал правильно. Так почему тогда она так отреагировала?

Поначалу, когда он вступил в лагерь, он не увидел её. Озабоченный, Ульдиссиан обратился к своему брату, но Мендельн беззвучно покачал головой, а затем кивнул направо. Там, наполовину скрытая темнотой, лежала Серентия. Она завернулась в одно из одеял, найденных в седельных мешках стражей Собора, и лежала спиной к лагерю.

Ульдиссиан пошёл к ней, но Лилия встала и осторожно взяла его за руку.

— Лучше сейчас не трогать её, — прошептала благородная дева.

Он раскрыл рот, чтобы ответить, но снова закрыл его. Похоже, несмотря на обретённое им, кое-чего он никогда не сможет понять.

* * *

На следующее утро Серентия вела себя так, будто ничего не произошло, но Ульдиссиан, благодаря своей собственной силе, чувствовал, что сила внутри неё растёт. Тем не менее, она никоим образом не выказывала этого, и в конце концов он решил, что нужно позволить ей самой выбирать, когда принять этот дар. Достаточно было знать, что она владеет им. Это означало, что он будетспособен вести других в том же направлении, и с практикой усилие наверняка станет более быстрым и лёгким.

Они скакали по облачной погоде, и Ульдиссиану один раз пришло в голову, а не сможет ли он разогнать облака. Но он не стал пробовать — боялся, что, если сработает, он выдаст тем самым своё присутствие тем, кто не хочет, чтобы он добрался до города. Лилия посоветовала подождать до Кеджана, чтобы там открыться. Там, сказала она, будет слишком поздно скрывать правду от людей.

Несмотря на продолжающийся сумрак, дождя не было, так что дорога была приятной. Парта оставалась спиралью дыма вдалеке, только теперь с другой стороны. По расчётам Мендельна, подтверждённым Лилией, они увидят такой же дымок над великим городом спустя, самое большее, три-четыре дня.

Наконец-то пятеро путников повстречали других путешественников, а именно повозку, двигавшуюся им навстречу. Ведший её бородатый старец, у которого были торговые дела с морскими портами, поначалу приветствовал их с осторожностью. Его ученик, долговязый юноша с рыжеватыми волосами, всё время держал руку возле изрядно изношенного меча, который лежал рядом.

Поскольку Ульдиссиан как можно быстрее хотел добраться до Кеджана, он решил, что не стоит открываться этим двоим. Вместо этого он поинтересовался у торговца, что творится в знаменитом городе.

— Магические кланы заключили перемирие, ага, — объявил дородный старик, поджигая длинную глиняную трубку. — Оно продлится ровно столько же, сколько и предыдущие, то есть недолго. Возможно, уже закончилось. Эта знать, они ищут и выжидают, как бы им заполучить преимущество, кланы позволяют им контролировать определённую деятельность в городе, поэтому они изо всех сил стараются обойти перемирие, — он мрачно усмехнулся. — Так что можно сказать, что в Кеджане всё по-прежнему…

Его слова только подтвердили для Ульдиссиана важность того, что сказала Лилия: нужно отправляться прямо туда вместо того, чтобы поворачивать к Парте или другим меньшим поселениям. Ульдиссиан горячо поблагодарил торговца, затем повёл остальных дальше.

Они остановились на ночь на берегу спокойной реки, протекавшей в этих местах. Здесь граница между лесом и джунглями кое-где расплывалась. В первый раз Ульдиссиан понял, насколько маленьким был лесной регион по сравнению с огромными джунглями, которые, по слухам, покрывали большую часть государства. Он даже слышал от торговцев, останавливавшихся в Сераме, будто джунгли постепенно поглощали всё остальное. Конечно же, это не было правдой, но, глядя на странную, почти неестественную перемену в окружении, Ульдиссиан не мог хоть не много не задуматься.

Он надеялся, что дневной переезд рассеет напряжение между ним и Серентией, но черноволосая девушка снова посчитала нужным держать его на расстоянии.

— Лучше дать ей самой разобраться с этим, — в конце концов прошептала Лилия, упершись в его щёку. — Она примет всё, как есть. Вот увидишь.

Кивая, Ульдиссиан направил своё внимание на более важные предметы. Теперь, когда он был так близко к городу, у него стали пошаливать нервы. Он признался в этом Лилии, на что она ответила, что не время сдаваться, нужно дать остальным увидеть, на что он способен.

— Когда мы прибудем, ты должен быть в лучшей форме. Ложись-ка спать. Когда ужин будет готов, я принесу его тебе.

Она снова поцеловала его и удалилась. Ульдиссиан немедленно последовал её доброму совету. Земля была мягкой, а ночь теплее предыдущей. Короткий сон, решил он, это и вправду то, что ему нужно. Как обычно, Лилия знала это лучше всех. Он не мог представить будущего без неё. Ощущение было такое, словно Ульдиссиан всегда знал её.

С этими утешительными мыслями он погрузился в сон.

* * *

Серентия знала, что ей придётся усмирять свои противоречивые чувства к Ульдиссиану. Она верила в благую природу того, чем он стал, верила настолько, что даже не думала его винить в ужасной судьбе её отца, но в то же время не могла позабыть, где он жил и кем был когда-то… Единственным мужчиной, которого она любила.

И который теперь любил другую… Женщину, которую повстречал совсем недавно.

— Нам надо больше хвороста для костра, — заметил Мендельн.

Хватаясь за возможность побыть в ещё большем уединении, Серентия быстро отреагировала:

— Я схожу и соберу его. А ты в это время позаботься, чтобы костёр не погас.

Она выскользнула из лагеря и стала собирать маленькие, сломанные ветки. Поиск не требовал много внимания, что позволило её мыслям перенестись к менее запутанным — и менее болезненным — темам. Но дочь Сайруса собрала не больше половины охапки до того, как ощущение покалывания на шее заставило её оглянуться.

— Лилия! — присутствие благородной девы здесь было так неожиданно для Серентии, что она уронила несколько веток. Она в изумлении смотрела на златокудрую женщину.

Та подошла к ней тихо, как кошка.

— Прости меня, — тихо проговорила Лилия. — Я не хотела напугать тебя.

— Что… Что ты здесь делаешь? Я сама справлюсь с хворостом.

— Я хотела поговорить с тобой, только и всего.

— Поговорить со мной? — дочь торговца подумала с испугом, что она уже знает, о чём. — В этом нет необходимости…

Лилия подошла ближе.

— Но необходимость самая насущная, дорогая Серентия, самая насущная, — пристально глядя в глаза собеседницы, она положила мягкую ладонь ей на руку. — Ты особенный человек для Ульдиссиана, а значит, и для меня. Я хочу, чтобы всем его друзьям было удобно со мной. Я хочу, чтобы ты думала обо мне не только как о его возлюбленной, о его будущей жене, но и как о своёмдруге.

Если Лилия ожидала, что эти слова её утешат Серентию, то она ошиблась: всё было как раз наоборот. Боль кольнула сердце Серентии при словах «возлюбленная» и «жена», которые снова и снова отдавались у неё в ушах. Она чувствовала огромный стыд из-за того, что Лилия знала, как сильно она ревнует. Серентия старалась подавить бурлившие в ней чувства, убедить себя, что они преувеличены… Но в итоге они по-прежнему означали для неё очень многое.

Со слезами на глазах она вырвалась из объятий Лилии. Хворост выпал из рук, но она не обратила на это внимания. Серентия побежала, не думая о том, куда. Лишь бы оказаться подальше, подальше от любого, кто знает, что она думает.

Ветви деревьев цеплялись за одежду. Серентия несколько раз споткнулась на неровной почве. Один раз она запнулась за торчащий вверх корень. Ни одно из этих препятствий не заставило её остановиться и, быть может, таким образом прийти в себя. Серентия каждый раз просто выпрямлялась и бежала дальше. Буря чувств заволокла ей разум.