Впереди неё выступил силуэт. Не обращая внимания, она продолжала бежать. Только когда стальная хватка сдавила её, она начала возвращаться к реальности.

И тогда она открыла рот, чтобы закричать.

Одна рука в перчатке быстро сдержала её крик. Серентия попыталась освободиться, но ещё кто-то встал позади неё, чтобы дочь торговца не убежала.

Первый подался вперёд, в капюшоне он походил на призрака.

— Веди себя тихо, девочка… — прошипел он. — Или будешь наказана!

Она начала замечать других, похожих на первого, людей в капюшонах и броне. Сначала она приняла их за стражей инквизиторов, но затем символ на нагруднике на миг проблеснул в лунном свете, и она увидела, что это знакомый треугольный символ Храма.

Серентия попыталась заговорить, объяснить, но её попытка вылилась лишь в то, что она получила стремительную и болезненную пощёчину.

— Брат Рондо! Осторожней с ребёнком!

Голос был низким и спокойным, и его добрый тон напомнил Серентии об её отце. Тёмная фигура на чудовищно огромном жеребце приблизилась к тому месту, где двое держали девушку. Когда высокий наездник спешился, грубые воины отпустили Серентию и припали на одно колено. Хотя её больше не держали, она почувствовала побуждение последовать их примеру.

— Простите меня, Ваше Преосвященство, — с тревогой в голосе пробормотал тот, кого звали Рондо.

— Твой энтузиазм достоин похвалы, а вот над тактом нужно поработать, брат, — рука в перчатке тронула покрытую голову Рондо, затем внимание её обладателя обратилось к Серентии.

— Дитя моё, не надо так дрожать при моём появлении. Я — друг, не надо бояться, — при приближении стали видны его черты.

В противовес его бледной коже у него были густые волнистые тёмные волосы и тёмные брови. Элегантные усы подчёркивали его величественность. Его улыбка, как и тон его речи, напомнила Серентии об отце.

— Я — Малик, высший жрец ордена Мефиса…

— Храма Триединого, — выдохнула Серентия и инстинктивно наклонила голову.

— Верующая! Как восхитительно! — Малик протянул руку, которую, после некоторого колебания, девушка взяла. — И я приношу извинения за усердие брата Рондо. Мы всегда рады выполнить нашу задачу…

Его последние слова заставили Серентию насторожиться. Она сразу же вспомнила всё, что произошло в деревне, вспомнила, как Собор немедленно обвинил Ульдиссиана, даже не пытаясь выслушать его. Присутствие Малика вдруг перестало действовать на неё успокаивающе.

Наверное, высший жрец как-то понял это, потому что он вздёрнул голову и сказал:

— Будет, дитя моё! Я же сказал, я друг тебе! Я чувствую твоё отторжение… — без разрешения он положил руку ей на грудь. — А ещё я чувствую, — Малик нахмурился, — …что ты нета, кого мы ищем. В тебе проскальзывает некая искра, но она слишком слаба…

Не подумав, Серентия сболтнула:

— Ульдиссиан…

Густые, тёмные брови Малика поднялись.

— Ульдиссиан? Так его зовут? И ты думаешь, что он — тот, кого мы ищем?

Она плотно сжала губы.

Брат Рондо хотел было встать, но Малик взмахом руки приказал оставаться в прежнем положении. Высший жрец подался вперёд, так что его лицо, в первую очередь глаза, заслонили обзор Серентии.

— Ты боишься. Но почему… Разве что… — он улыбнулся шире, показывая превосходные зубы. — А! Собор! Конечно же, это он! Инквизиторы, без сомнения!

Серентия ничего не сказала на это, хотя столь точная догадка навела на мысль, а не может ли он читать её мысли.

— Собор… Не мудрено, что ты не доверяешь. Брат Рондо, один из наших доносчиков ведь сообщил о смерти не только одного из наших, но и служителя Собора?

— Да, Ваше Преосвященство. В деревне Сераме, по его словам. Убийство нашего проповедника было особенно зверским…

— Да, да, — взмахом руки призывая его вновь замолчать, Малик сказал Серентии. — И Собор обвинил этого твоего Ульдиссиана, не так ли?

— Да, — наконец ответила она, часть её недоверия снова рассеялась.

— Обычное дело для них. Если они не могут понять что-то, они избавляются от этого. Скорбью объят тот день, когда Пророк начал проповедовать свои кощунства… — высший жрец встал рядом с Серентией, подбадривающе охватив её шею рукой. — Но мы — не Собор, дитя. Храм Триединого всегда проповедовал мирное разрешение всех дел, ты понимаешь это? Хорошо! Я бы не хотел, чтобы ты думала, будто мы можем поступить так же, как они! Скорее, мы здесь, чтобы сделать прямо противоположное, и это определённо знак для нас, что мы встретились таким неожиданным образом! Ты можешь отвести меня к своему Ульдиссиану, и тогда все наши проблемы будут решены…

Но… — Серентия обнаружила, что ей трудно думать. Её мысли пришли в такой же беспорядок, как и тогда, когда Лилия говорила с ней. И всё же она припоминала кое-что. Ульдиссиан хотел идти в город… И он определённо не хотел иметь никаких дел ни с какойиз сект, будь то Собор илиХрам Триединого. — Нет. Я не могу. Ульдиссиан не хотел бы, чтобы я…

Тело Малика напряглось. Серентия вдруг почувствовала, как его рука скользнула за неё, а затем его пальцы в перчатках обвились позади её шеи у основания черепа. Она почувствовала болезненный нажим и попыталась закричать, но рот не слушался её. Как и всё её тело. Только мозг работал, но теперь он был узником в неподвижной оболочке.

— Какая жалость, что ты не стала слушать голос разума, дитя, — отметил высокий человек голосом, в котором больше не чувствовалось соучастия. — Но ты всё равноприведёшь нас к своему Ульдиссиану… — Он посмотрел на надзирателей мира. — По коням! Живо!

Когда люди устремились к своим животным, Малик повёл Серентию к своему. Когда они подошли ближе, от вида существа ей сделалось почему-то не по себе, но её тело, подчинённое воле высшего жреца, не могло отпрянуть назад. Вместо этого она взобралась на животное впереди своего пленителя, который одной рукой взял поводья, а другой крепко сжал её.

— Теперь, — прошептал он ей на ухо тем же добрым тоном, который он использовал поначалу, тоном, который, как знала дочь Сайруса, высмеивал её беспомощность. — Теперь, дитя моё, покажи мне дорогу.

Левая рука Серентии поднялась, указывая точно в направлении лагеря.

— Очень хорошо. Очень хорошо. Улыбайся, когда увидишь своего друга. Я бы очень не хотел создавать ему неудобства…

Уголки его рта поднялись. Малик тихо усмехнулся… А затем подстегнул своё ездовое животное.

Глава восьмая

Чувство тревоги проникло в сон Ульдиссиана. Он почувствовал присутствие чего-то злобного, ищущего его душу, пока он лежит здесь, незащищённый.

Его беспокойство возросло так сильно, что Ульдиссиан начал просыпаться. Тем не менее, вместо демона вроде того, что атаковал группу, он увидел перед собой совершенное лицо Лилии. Благородная дева сидела на коленях рядом с ним.

— Любовь моя, тебе нездоровится? — прошептала она.

— Как долго… Как долго ты здесь?

— Я только что возвратилась. Ты спал так умиротворённо, что я не хотела будить тебя. Прости меня, если всё же разбудила.

Ульдиссиан нахмурился. Теперь, когда он проснулся, тревога ещё больше усилилась… Только причина, похоже, крылась где-то вокруг них.

— Лилия… — пробормотал он. — Иди к огню, к остальным. Сейчас же.

— Почему? — её глаза расширились. — В чём дело?

— Просто сделай это, — быстро поднимаясь, Ульдиссиан подтолкнул светловолосую женщину к центру лагеря. К своему смятению он увидел, что там сейчас был только Мендельн.

— Где Ахилий? — спросил он у брата. — Где Серри?

— Ахилий пошёл охотиться, — ответил, оглянувшись, Мендельн. — Думаю, Серентия должна быть где-то неподалёку. Она пошла собрать ещё немного веток…

— Я уверена, что она скоро вернётся, — встряла Лилия, пытаясь успокоить фермера. — Ульдиссиан, нет причины для беспокойства.

Но он чувствовал иначе. Что-то было близко, очень близко. Что-то было…

Позади Мендельна зашелестела листва. Испуганный, брат Ульдиссиана перебежал к остальным.