— Она звонила куда-нибудь после того, как вы зарегистрировались в мотеле? — поинтересовался Шейн.

— А, собственно, почему вы… да, звонила. Видите ли, она жила здесь у сестры мужа, и ей надо было как-то объяснить свой поздний приход домой.

— Может, и так. А вам не кажется, что этот звонок мог быть как-то связан с появлением человека с фотоаппаратом? В Майами такое случается каждый день.

— Нет, уверяю вас, мистер Шейн, вы ошибаетесь, — решительно запротестовал Флэннаган. — У меня, признаться, возникали подобные мысли после того, что случилось. Но потом я узнал правду. Видите ли, это все ее муж. Он — бизнесмен из Детройта и необычайно ревнив. Когда Ванда приехала в Майами навестить его сестру, он специально нанял частного детектива, чтобы следить за ней. Все это она рассказала мне через неделю, когда этот детектив пришел к ней с уликами. У него была наша фотография и фотостат моей подписи в регистрационной книге мотеля. Он оказался одним из… бесчестных представителей вашей профессии, мистер Шейн, и был готов продать своего нанимателя — за приличную сумму, разумеется: предложил Ванде выкупить эти улики за тысячу долларов.

— Как его зовут? — спросил Шейн.

— Она не сказала. Скорее всего, и сама не знала. Естественно, Ванда боялась — и за себя, и за меня. Моя помолвка и ее брак висели на волоске. Она винила во всем себя и вела себя очень достойно. Настаивала на том, чтобы заплатить половину этих денег, если я внесу оставшуюся часть суммы. Я хотел взять все расходы на себя, но Ванда и слушать об этом не хотела.

— Значит, вы получили улики и почувствовали, что вам чертовски повезло, если вам удалось выпутаться из этой истории всего за пятьсот долларов, — подвел итог Шейн.

— Я дал ей деньги, но она их вернула. Да-да, представьте себе, позвонила через пару дней и сказала, что все в порядке, волноваться больше не о чем. А потом почти целый месяц я ничего о ней не слышал. — Тут Ральф Флэннаган резко вскочил и зашагал взад-вперед по комнате, постукивая трубкой по ладони. Вид у него был смущенный. — А через месяц она позвонила и сказала, что у нее будет ребенок. Мы встретились в баре, чтобы обсудить эту проблему. К тому времени она уже успела побывать у врача, так что, сомневаться не приходилось. Кроме того, она уже больше двух месяцев не виделась с мужем. Ужасное положение. Но даже в этой ситуации она держалась великолепно. А после такого свинского поведения мужа она твердо решила к нему не возвращаться. Точно так же она не собиралась ломать мою жизнь. Ничего от меня не хотела… только чтобы я помог ей деньгами, пока она не родит ребенка и не сможет сама зарабатывать на жизнь. Я же считал себя причиной всех бед и предложил разорвать помолвку с Эдной и жениться на Ванде. Она категорически отказалась, довольно хладнокровно объяснив, что ее вина ничуть не меньше моей, и не стоит портить жизнь из-за минутной слабости. Глупо отказываться от счастья ради того, чтобы соблюсти приличия. Ванда настаивала, чтобы я не медлил со свадьбой. — Флэннаган тяжело опустился в кресло. — Дело в том, мистер Шейн, что мы с Эдной собирались через месяц пожениться.

— Ральф забыл сказать, — вмешался Рурк, — что его невеста — дочь того парня, который финансирует его программу. Грубо говоря, Ванда предпочла остаться матерью-одиночкой с доходами, чем выходить замуж за человека, который не сможет содержать семью.

— Это только часть проблемы, — с достоинством возразил Флэннаган. — Мы, конечно же, обсудили и эту сторону вопроса. Почему бы и нет? Я признал, что скорее всего потеряю своего спонсора, если правда выплывет наружу, или если я порву с Эдной без правдоподобного объяснения. В конце концов, легче от этого никому бы не стало. А если бы все осталось по-прежнему, это означало бы, что я буду продолжать зарабатывать достаточно, чтобы обеспечить Ванду всем необходимым. Да и с какой стати ей отказываться от помощи? В ее-то положении?

— Сколько? — спросил Шейн.

— Сколько я зарабатываю?

— Нет, сколько она хотела?

— Сотню в неделю. Видите ли, дело в том, что ей пришлось переехать от сестры мужа и снять квартиру там, где ее никто не знает.

— И вы ей заплатили?

— Конечно. А как бы еще поступил на моем месте любой порядочный человек? Заплатил, и с радостью. Ведь это была целиком моя вина. — Флэннаган подался вперед, выпятив челюсть с таким видом, словно Шейн собирался с ним спорить.

Однако тот спокойно кивнул и спросил:

— Как дальше развивались события?

— А вот этого я просто понять не могу, — нахмурился Флэннаган, задумчиво вертя в руках трубку. — Это произошло сегодня около шести. Я работал у себя в кабинете над сценарием и ждал актеров для прослушивания на новые роли в моей программе. И тут курьер приносит это письмо… Покажи ему, Тим.

Тимоти Рурк вытащил из кармана квадратный белый конверт и протянул его детективу.

Продюсер с беспокойством посмотрел на Шейна.

— Когда прочтете письмо, то сами поймете, каким это было для меня ударом, и почему я пригласил Тима.

На конверте стоял адрес Ральфа Флэннагана, напечатанный на машинке со шрифтом «элита». Обратного адреса не было. Шейн достал из конверта листок обычной белой бумаги и обнаружил копию письма, написанного ему Вандой Уэзерби.

Дочитав письмо, Шейн положил его на столик и поднял голову.

— Теперь вы понимаете, что я почувствовал, когда прочел это письмо! — воскликнул Флэннаган. — Боже мой! Я терялся в догадках. Сначала подумал, что она сошла с ума. Ведь мы обо всем договорились. Каждую неделю я посылал ей сто долларов. И уж, конечно, не угрожал, да и не собирался этого делать!

— Она здесь пишет, — напомнил ему Шейн, — что на прошлой неделе вы дважды пытались ее убить.

— Это какое-то безумие! Я не виделся с ней больше месяца. Мы даже не созванивались. Если кто-нибудь и пытался причинить ей вред, то уж, конечно, не я. Мистер Шейн, а вам не кажется, что она внезапно сошла с ума? Что-нибудь вроде мании преследования? Я слышал, что некоторым беременным женщинам может прийти в голову любая чертовщина, и они начинают совершать довольно странные поступки…

— Вообще-то, непохоже, чтобы это письмо было написано сумасшедшей, — возразил Шейн. — Все изложено довольно логично. — Он замолчал, вспоминая голос Ванды. Да, говорила она очень эмоционально, но в ее словах был здравый смысл. И пуля, пробившая ее голову, достаточно убедительно доказывала, что у нее были весьма веские причины опасаться за свою жизнь. — Курьер принес письмо около шести, — наконец сказал он. — Что вы сделали, когда прочли его?

— Сначала попытался дозвониться до Ванды. У нее никто не отвечал. Потом я вспомнил название вашего отеля и позвонил вам. Но вас тоже не было. Я не знал, что делать. Тогда я позвонил Тиму Рурку. Кажется, это было около семи? — Он вопросительно посмотрел на репортера.

Рурк кивнул.

— В самом начале восьмого, — сказал он Шейну. — Ральф мне все рассказал, и я согласился приехать, прочесть письмо и постараться помочь ему выйти на тебя.