Сузумебачи могла сделать меня бесплодной. Или запечатать во мне какую-то технику, чтобы убить мужчину, который «возляжет со мной». Если учитывать, что меня выдают замуж, то… Надеюсь, у них не принято «делиться». Хотя мне всё равно долго не жить, если в постели со мной умрёт кто-то из Абураме. Я тоже ненавижу их. Я любила своего отца, и я бы сама смогла справиться. Но… Сузумебачи всегда считала меня бесполезной. И сейчас не доверила такой важной задачи, как месть.

Я могла бы узнать все их секреты, стать сильной и всех победить. Но мне доверили лишь роль одноразового оружия. И я должна с этим смириться ради памяти всех Камизуру, которые были уничтожены кланом Абураме.

— Через двадцать километров будет город Отакуку, — сообщил один из дзёнинов моего сопровождения. — Где-то здесь нас уже должны встретить представители клана Абураме. Зайдём в эту чайную на дороге.

Я кивнула; теперь, когда опухоль прошла, мне стало легче и я могла перекусить, а то живот уже сводило от голода и мои пчёлы начали беспокоиться. Рой может покинуть улей, если матке не хватает пищи. Я пила подслащённую воду, но этого было явно недостаточно.

В чайной вкусно пахло выпечкой и мёдом. Настолько вкусно, что из моего рукава вылетел разведчик, чтобы узнать, откуда этот запах и где источник еды.

— Джообачи-сан? — дзёнин проводил взглядом пчелу и выразительно приподнял бровь. Видимо, хотел сказать, что на чужой территории не стоило показывать ни своих техник, ни намерений, которые могут принять за враждебные.

— Изви… — осеклась я, потому что почувствовала, что моего разведчика окружила чужая чакра.

Ещё через мгновение в чайную вошли трое мужчин в непроницаемых очках, запакованные в плотные куртки с капюшонами и высокими воротами. На самом деле у них были видны лишь небольшие участки кожи: между хитай-ате и очками и между очками и воротом.

— Абураме, — выдохнул кто-то из сопровождения.

У меня похолодело в животе. Они на самом деле были очень жуткими и страшными. Их чакра пахла смертью. Это мне передавал захваченный разведчик, и это чувствовала я сама.

Рикудо-сэннин! Неужели кто-то из них мой будущий муж?!

Объёмы чакры у жуководов были огромными. Мои пчёлы ощущали опасность для своей матки и волновались. Мне подавали сигналы, что у каждого из мужчин, вошедших в чайную, никак не меньше сорока чуу чакры. Это в два раза больше, чем у Сузумебачи! И в четыре раза превосходит мой резерв.

Кикайчу, которыми пользуются Абураме, — насекомые-паразиты. Я даже не уверена, что у них есть матка. Насколько клану Камизуру удалось узнать, организация у насекомых Абураме гораздо проще, чем у пчёл, но одновременно очень сложна в отношении «хозяин — насекомые». Мои пчёлы слушаются меня, потому что я храню их матку, она питается от меня, от моей чакры, и, воздействуя на пчелиную матку чакрой, я могу через неё отдать приказы пчёлам. А как обстоят дела у Абураме? У жуков не бывает маток. Есть самки и самцы. Жуки могут размножаться самостоятельно, откладывая яйца… Сотни и даже тысячи яиц…

Если мне всё же выпадет шанс узнать их секрет…

— Доброго дня, — поздоровался с Абураме дзёнин сопровождения, прервав мои суматошные вычисления. — Вам нужна она, — и указал на меня.

Я же с трудом справилась с дрожью, которая рождалась и из-за их ауры, и из-за волнения моих насекомых. Смогла изобразить кроткий поклон.

— Прошу позаботиться обо мне, Абураме-сама, — удалось выдавить из себя ритуальную фразу.

Вот и всё.

— На этом мы прощаемся с вами, Джообачи-сан, — кивнул мне дзёнин команды сопровождения, когда мы все вышли из чайной, так ничего и не заказав. Мне показалось, что он посмотрел на меня сочувственно.

— Спасибо, что сопроводили невесту мою, — за спиной раздался глухой голос, и я еле удержалась, чтобы не отшатнуться. — Ценит труд ваш клан Абураме.

Другой мужчина, в более светлых вещах и с большой тыквой за спиной, отдал моему сопровождению какой-то свиток. Кажется, этот Абураме был постарше, хотя с их манерой одеваться утверждать что-то сложно. Когда он повернулся, ворот чуть отошёл и я заметила на его лице тонкие усы. Точно уже старик.

Я покосилась на того, кто назвал меня «невестой» и продолжал стоять слишком близко, да ещё и за спиной, изрядно этим нервируя. На голову выше меня и самый «законопаченный» из троих Абураме. У двух других очки были в обычных оправах, хотя и тоже плотно прилегали, а у этого «жениха» чёрное стекло было вставлено в широкую кожаную повязку. Второй хитай прямо.

— Вы Шино-сан? — спросила я, пытаясь быть приветливой. Слабым только это и остаётся.

По его тёмной куртке полз мелкий чёрный жучок. Я проследила за ним взглядом и тихо выдохнула, когда он скрылся за воротом.

Теперь я понимаю, отчего в Скрытом Камне избегали общения с нашей семьёй. Это реально выглядит немного пугающе.

Честно говоря, своих пчёл я полностью контролирую только во время боя, а в обычной жизни… Бывает, что они проявляют любопытство, чуют какие-то запахи, могут вылезти в неподходящий момент. Например, когда я однажды решила заговорить с парнем, который мне понравился, я, конечно же, немного нервничала, а мои полосатые защитники восприняли это как угрозу, вылетели разведчики… Оказалось, что тому парню не нравятся насекомые вообще и пчёлы в частности. Он быстро сбежал и потом обходил меня десятой дорогой, если видел.

Сузумебачи, несмотря на то, что она красивая, взрослая и сильная, была одинока. Наверное, по этой же причине. Я впервые об этом подумала.

Вполне могло быть, что, если бы всё не сложилось так, как сложилось, Джибачи в конце концов стал бы моим мужем. Его другие девушки тоже не особо баловали вниманием. Многие считают, что это слишком противно — общаться с человеком, внутри которого живёт улей. В девяноста процентах людей живут глисты, так это же не мешает им общаться друг с другом. Вот у меня точно глистов нет, а если бы появились…

Ками-сама, о чём я думаю?!

Если Сузумебачи сказала, что Абураме Шино был «ещё личинкой» пять лет назад, то получается, ему не может быть больше двадцати. Именно он убил моего отца. Передо мной стоит убийца моего отца, а я о глистах.

— Абураме Шино зовут меня, — еле заметно кивнул он, пробурчав это в свой ворот. — И теперь вашим женихом я стал, Джообачи-сан.

Остальные Абураме стояли не шелохнувшись и молчали.

— Можете называть меня «Джоо-чан», — разрешила я. — Мне так привычней. «Джообачи» — это клановое имя. Приставку «бачи», то есть «пчела», получает лишь тот, в ком прижилась пчелиная матка. Отец назвал меня «Джоо», — и зачем я сказала про отца?!

— Имя красивое вам дали, Джоо-чан, — похвалил меня этот Шино. — И само по себе, и вместе с клановой приставкой хорошо звучит оно.

Я вежливо кивнула. Он так странно говорит. Может быть, так разговаривают ниндзя Конохи или просто в Стране Огня?

— Оставим мы вас, — внезапно сказал тот, который был с усами. — Есть дела на востоке у нас с Киши-куном.

— Да, отоо-сан, — буркнул в свой ворот Шино, и я смогла увидеть, как на месте двоих шиноби остались две чёрные жужжащие тучи. А потом жуки мгновенно разлетелись в разные стороны. Похоже, что тот с усами был отцом Шино. А значит, этот старик — глава клана Абураме.

— Джоо-чан, — через минуту напряжённого молчания подал голос Шино. — Кикайчу мои нашли… Ваше это.

Он показал сжатый кулак и, когда я протянула руку, положил мне на ладонь разведчика. Мой пчелёныш, кажется, был без чувств, но определённо жив, хотя и притворялся мёртвым. Я погладила его пушистое брюшко, и он, шевельнув лапками, шустро пополз по руке и скрылся в рукаве.

— Спасибо, Шино-кун, — поблагодарила его я.

Видимо, своих насекомых он контролирует очень хорошо. Те же шершни Сузумебачи просто бы перекусили моим разведчиком. По крайней мере, кузина говорила, что не может им запретить. Типа инстинкты. Возможно, она просто надо мной издевалась, но, может, и нет.