— Я — Дана Форд! А он — Саймон Пейдж!

— Рада с вами познакомиться! Но все же, зачем вам красть еду? По вашей одежде и не скажешь, что вы бездомные.

Ребята поняли, что их одежда сильно отличается от длинного платья Труди. Да и вообще, не совпадала со здешней модой, как будто здесь все играют в девятнадцатый век…

«Хм, — думал Саймон, — а вдруг мы реально попали в Лондон девятнадцатого века!»

Это объясняло кареты вместо обычных машин, старомодные костюмы. Волей-неволей, но придется все-таки спросить у Труди их местонахождение.

— Эм, Труди… у нас с Даной есть вопрос… только прошу, не надо принимать нас за каких-то ненормальных, просто… это сложно объяснить…

— Ну, — замялась Труди, чувствуя себя довольно неловко, — хорошо, вы можете меня спросить!

— Спасибо, — сказал Саймон. 

Он набрал в грудь побольше воздуха и быстро затараторил, чтобы перестать чувствовать себя неловко:

— Какой сейчас год, месяц и число?

Слова Даны, по поводу того, что их могут за такой вопрос принять как умалишенных, оправдались. Труди округлила свои глаза, при этом надув губки в трубочку.

— Э-э-э… ну, сейчас 8 февраля 1814 года, вечер Последней оттепели на реке Темзе.

— Погодите, что?! — вмешалась в разговор Дана, которая старалась молчать и оставаться в стороне. — Мы в Лондоне 1814 года?

— Как бы… да! С вами точно все хорошо? — неуверенно спросила Труди, с подозрением озираясь на двух подростков в очень странной одежде.

— Да, — твердо сказал Саймон, шагнув вперед к испуганной не на шутку Труди. — Понимаете, все дело в том, что… что мы… мы не отсюда…

— Как это?

— Это сложно, займет много времени…

— Тогда чего мы тут стоим! — воскликнула девушка, да так, что Саймон и Дана аж подпрыгнули. — Пойдемте ко мне, в кэбе вы мне все объясните.

Ребята кивнули. Они вышли из темного вонючего переулка и снова оказались на свежем морозном воздухе. Снег, который до этого непрерывно опадал хлопьями на землю, прекратился. У Саймона складывалось хорошее ощущение того, что остальное пойдет легче. Не прошло и пяти минут, как к троице подъехал кэб, запряженный черной, как смоль, лошадью.

— Даути-стрит, пожалуйста, — вежливо попросила Труди и помогла ребятам залезть внутрь.

— Полсоверена, — угрюмо сказал кэбмен, протягивая свою огромную руку в шерстяной варежке, у среднего пальца была огромная дырка.

Труди, не обращая на это никакого внимая, дала ему несколько серебряных и бронзовых монеток, потом и сама залезла в кэб к Саймону и Дане. Карета с лошадью двинулась, на пути начиная ускоряться.

Весь рассказ у ребят занял несколько минут. В каких-то моментах они перебивали друг друга, говорил в разнобой. Чем больше рассказывали, тем сильнее округлялись глаза Труди, а губы надувались до предела. Когда Саймон с Даной закончили свою путанную историю, настала очень долгая и мучительная тишина. Подростки от неуверенности склонили головы. Труди поправила свою шляпку. После нестерпимых колебаний и обдумываний, она сказала:

— То есть, вы хотите мне сказать, что вы из детдома, и что вас атаковали немецким оружием?

— Да, — очень тихо прошептала Дана, Саймон подтвердил ее слова обычным кивком.

— И то, что очень злые люди желают забрать у вас камень, способный перемещать куда угодно.

Кивок. Саймон полез в свой рюкзак и достал талисман, от него, не прекращая ни на минуту, светились кроваво-красным огоньки. Труди сразу побледнела до цвета мрамора.

— Боже праведный, — изумилась она, в ее голосе слышался испуг и восхищение над необычным предметом в руках парня, тем более еще светящимся.

— Теперь вы нам верите? — серьезно спросила Дана.

— В-верю, — Труди потихоньку приходила в себя. Вскоре она взяла себя в руки и задала вопрос. — И что вы собираетесь делать дальше?

— Пока не знаем, — с волнением отозвался Саймон, понимая, что обратно в детдом им с Даной не вернуться, так как он был уничтожен полностью, и вряд ли кто-то там выжил. И тут он вспомнил про миссис Корнуэлл. Сердце его защемило от печали, ведь неизвестно, осталась ли директриса детдома в живых?

Карета ехала да ехала по безлюдным улицам Лондона, от магазинов до высоких зданий. Никогда в жизни Саймон не видел такого. Виду он не подавал, но про себя лишний раз охал от восхищения. Правду говорили, что столица Англии славится своим величеством и красотой. Довольно долго они ехали, отдаляясь все дальше от самого сердца города. Саймон заметил, что эта часть была недостроенная – и даже там мелькали полупустые стены да деревянные балки.

Всех сильно клонило ко сну. Труди с Даной уже давно видели десятый сон, дело оставалось за Саймоном. Он тоже закрыл свои слипающиеся глаза…

Крик. Душераздирающий до мурашек крик женщины…

Неясный свет… кажется, нападают… но кто?

Он громко плачет… не понимая, что происходит. Все произошло так быстро! Тут, к его ужасу, всю комнату окутывает огонь. Пламя распространяется с каждой секундой, постепенно приближаясь к бедному малышу в кроватке. Беды не избежать, осталось совсем чуть-чуть до того, когда огонь дотронется до него, но…

Громкий треск дерева. Наверное, снаружи выломали дверь. Маленького Саймона быстро берут на руки. Голова кружится, из-за дыма невозможно нормально дышать. От этого малыш кричит еще сильнее.

— Все хорошо, — шепчет ребенку грубый мужской голос. — Папа с тобой… папа с тобой…

Среди всего переполоха, в голове неясно раздался голос, постепенно становившийся все громче…

— Саймон… Саймон!.. САЙМОН!

— А, что?! — воскликнул Саймон, пытаясь отличить вымысел от реальности.

В голове четко отпечатался страшный пожар в комнате, тот крик, и слова: «Папа с тобой… папа с тобой».

Саймон окончательно проснулся. Дана стояла снаружи кареты, как и Труди. Они обе ждали Саймона.

— Выходи уже, лежебока, приехали!

Саймон тряхнул головой и вышел из кареты. Похоже, в его памяти снова всплыло очередное воспоминание из детства. Однако, непростое на первый взгляд…

— Пришли, — тихо проговорила Труди, указывая на дом, но чувствуя себя при этом очень неловко.

Саймон с Даной посмотрели в ту сторону, сразу не поверив собственным глазам. Роскошный, двухэтажный дом из розового кирпича и деревянным забором, покрашенным в белый цвет. Благодаря своему необычному цвету, дом больше всех выделялся на Даути-стрит. Саймон представил себе, что там живет престарелая старушка со своим собственным садом, где растут и благоухают розы. И в памяти опять всплыла миссис Корнуэлл.

В ее кабинете на подоконнике у окна размещалась раньше ваза с красной розой. Когда Саймону было года четыре, он хотел получше рассмотреть цветок, смог залезть на подоконник, но по ошибке, совершенно случайно, толкнул вазу, и та разбилась. Тогда мальчику здорово досталось от мистера Корнуэлла, в те времена детдомом заведовал он, а потом скончался три года назад от старости. Миссис Корнуэлл, вместо того, чтобы ругать, пожалела несчастного Саймона, угостила его сладостями из ее буфета. Парень невольно улыбнулся. Воспоминания о детстве всегда навевали тоску и теплую радость на сердце. Так хотелось вернуть эти старые времена.

— Милый дом! — заключила Дана. — Прямо как из Мэри Поппинс!

— А это еще кто? — с интересом спросила Труди.

Как же она забыла! Ведь Мэри Поппинс еще не успели написать! Дана замялась, но потом быстро выпалила:

— Да так, никто!

— Ну ладно, — девушка равнодушно пожала плечами. — Давайте зайдем!

Так они и сделали! Внутри дом казался намного больше, чем снаружи. Потолок держался только на одних колоннах. Парадная лестница вела на второй этаж с панорамными окнами, откуда выходил шикарный вид на город. Не верится, что Труди настолько богата и имеет целый собственный дом в придачу.

— Вы здесь живете? — с изумлением спросила Дана, подходя к самой панораме и вглядываясь туда. Саймон присоединился к ней, и вдвоем они приткнулись носами к успевшему запотеть стеклу.

— Да, но он не мой.