– Кружковцы, кому из вас известно это растение? – Выждав несколько секунд, она назидательно продолжала, – это растение должен знать каждый человек, особенно ребёнок. Называется оно белена чёрная из семейства паслёновых. Известно как одно из самых ядовитых растений нашего края. Есть у нас и другие опасные растения, но белена отличается от них тем, что является довольно таки распространённым сорняком. Она встречается на полях и огородах, растёт вдоль дорог, возле мусорных куч. Её даже животные обходят стороной, но вот маленькие дети иногда по незнанию едят её семена, принимая их за семена мака, тем более, что её семена сладкие. Отравления беленой очень тяжёлые и нередко приводят ребёнка к смерти. Вам всё ясно?

– Ясно, – дружно кричали мы и снова принимались за свои дела.

Так не спеша, но довольно таки быстро мы добрались до соседнего села Мышкино. Мы решили пообедать в местной столовой, отдохнуть за околицей на берегу реки полчаса или час и шагать дальше к цели нашего сегодняшнего путешествия, нашего райцентра – посёлка Крутиха.

Надо признаться, что после обеда и отдыха мы немного расслабились. Вся наша весёлость постепенно стала куда-то уходить, а усталость и тяжесть в ногах по мере нашего приближения к Крутихе всё чаще напоминали о себе. Особенно допекала жара. Солнце палило так, словно собиралось сделать из нас шашлык. Правда ребята не жаловались, а только тяжело отдувались и кулаками вытирали потные лбы.

Но как бы то ни было в Крутиху мы всё-таки пришли. Ночевать остановились в местной школе, где в двух классах были сдвинуты в стороны столы, а на полу разостланы спортивные маты. В столовую решили не ходить, а обойтись сухим пайком. Солнце ещё вовсю разбойничало на небосводе, а мы уже попадали на маты. Однако быстро уснуть не получилось. Несмотря на распахнутые настежь окна, в классах было душно. Не знаю когда, но уже в потёмках, я, наконец, отключился и крепко уснул.

Глава двенадцатая

На лодочную станцию мы пришли к девяти утра. Казалось бы, солнце едва выбралось из-за горизонта, а зной уже расползался по всем улочкам и закоулочкам, обжигая деревья, цветы, бездомных собак и кошек, ну и конечно нас, людей. Особенно, как мне казалось, бедных уставших и не выспавшихся туристов.

Анна Павловна, как я нечаянно подслушал вечером, говорила Николаю Николаевичу:

– Мне кажется, мы рано пошли в пятидневный поход. Не все ребята физически готовы к таким испытаниям. Видите, почти все из них раскисли.

– Ничего, ничего, – рассмеялся в ответ Николай Николаевич, – именно этот поход укрепит их, поможет развиться физически и закалить волю. Тем более, завтра мы поплывём вниз по течению, торопиться нам некуда. Как только заплывём в озеро, сможем вдоволь отдохнуть, искупаться, порыбачить. А там смотришь, разобьём на берегу лагерь, наварим ухи, будем сидеть у костра, петь песни и рассказывать байки. И весь следующий день полностью посвятим отдыху на природе. Так что, Анна Павловна, не беспокойтесь, назад пойдем, хорошо отдохнув и набравшись массы приятных впечатлений.

Пока Николай Николаевич разговаривал с лодочником, подписывал какие-то документы, мы успели осмотреть лодки. Они были почти новенькие, с высокими бортами, выкрашенными в зелёный цвет, спереди скамья, или, как называют её наши рыбаки, банка, для гребца, сзади – для пассажиров. В каждой лодке пара вёсел, тоже выкрашенных в зелёный цвет.

Лодки для наших ребят, в том числе и для нас с Шуркой, не новость. Все мы выросли на речке, каждый, даже девчонки, могли грести и управлять лодками.

Закончив свои дела, Николай Николаевич подошёл к нам.

– Друзья, – сказал он, – вот эти четыре крайние лодки – наши. В каждую из них усаживается по три человека. Я как руководитель нашего похода, беру на себя право назначения экипажа на каждую лодку. Итак, слушайте и не говорите, что не услышали. Капитанами будут: в первой лодке я, во второй – Анна Павловна, в третьей – Вера Васильевна и в четвёртой – Иван Семёнович Васюра. Возражений нет?

– Нет, – дружно отозвались мы.

– А теперь об экипажах. Со мной поплывут Маша Семёнова и Коля Марченко, с Анной Павловной – Толик Середа и Оля Маслова, в третьей лодке – Саша и Шура, в четвёртой Вера Васюра и Миша Семёнов. Жалко, но Серёжу Фомина, Галю Сидорову и Витю Петрова не отпустили родители. Предупреждаю сразу: плывём друг за другом в порядке номеров, запрещается устраивать гонки, обгонять друг друга, прыгать за борт рыбачить и пить воду из-за борта. Грести будем по очереди: и мальчики, и девочки, и капитаны. Разрешается в свободное от гребли время любоваться природой, петь песни, рассказывать стихи и разные истории. Как только заплывём в озеро, сделаем привал на воде и пообедаем сухими пайками. Ближе к противоположному берегу искупаемся и порыбачим. А на берегу разобьём палаточный лагерь, разведём костёр, наварим ухи и до полуночи будем сидеть у костра. Идёт?

– Идёт! Ура! – закричали мы во всю мощь своих глоток и кинулись занимать места в лодках.

Каждый старался занять место на первой скамье, чтобы первым поработать вёслами. Но Николай Николаевич всё расставил по своим местам:

– Первыми за весла садятся капитаны, они выводят лодки на средину реки. Они же устанавливают очередь и строго следят за её исполнением.

Река наша равнинная, течение медленное, на глаз почти незаметное, поэтому чтобы спуститься вниз к озеру, надо хорошо поработать вёслами. Вера уступила вёсла мне, я передал их Шурке, затем снова гребла Вера. После третьей или четвёртой смены почувствовалась лёгкая усталость, но никто не сказал об этом, я тоже промолчал.

Сначала мы болтали на разные темы, потом разговоры стали умолкать и мы в свободную смену больше глядели по сторонам, так сказать, любовались природой. По берегам стоял густой лес, в основном здесь царствовали берёзы, ивняк, но нередко к самой воде подступали могучие вековые сосны.

Чем дальше уплывали мы, тем яростнее обжигало нас солнце. Больше всего хотелось прыгнуть за борт и поплескаться в прохладе сверкающей солнечными бликами воде. Однако каждый помнил наказ Николая Николаевича, и всё, что мы позволяли себе, это время от времени смачивать головы и плечи.

Солнце стояло высоко над нами, когда мы, наконец, достигли устья. Первая лодка остановилась, и Николай Николаевич зычным голосом скомандовал:

– Сушить вёсла.

Это означало, вытащить вёсла из воды, уложить их на дно лодок, собраться всем вместе. Намечался часовой отдых и лёгкий обед.

Во время обеда Шурка заметил:

– Глядите, вон на горизонте облачко показалось, может, дождичек пройдёт.

– Хоть бы уж, – тяжело выдохнула Анна Павловна.

Она, как мне показалось, сильнее всех страдала от жары, хотя возможно, мне это только показалось. Просто я видел, что её глаза за очками заливал пот, и она была вынуждена раз за разом снимать их, чтобы вытереть платком глаза и обтереть раскрасневшееся, как после бани, лицо.

К концу обеда облачко разрослось и уже заняло добрую треть неба. Мы радовались, всё и в самом деле шло к перемене погоды. Дождя ждали не только мы, но и вся природа, изнывающая от жажды под обжигающими солнечными лучами.

Как только наша эскадрилья вплыла в озеро, дунул лёгкий приятный ветерок, сразу же принесший своим нежным прикосновением облегчение нашим измученным зноем телам.

Глава тринадцатая

Мы гребли не торопясь. Спешить было некуда, времени оставалось много, можно было и отдохнуть, и покупаться, и порыбачить. Николай Николаевич тоже, наверное, так подумал, и потому приказал «сушить вёсла». Два раза повторять команду ему не пришлось. Мы с Шуркой тоже быстренько разделись и уже приготовились сигануть за борт, но задержались, потому что Вера, по всему видно, не собиралась купаться.

– А ты что сидишь, – удивились мы, – тебе особое приглашение нужно?

Вера посмотрела на нас, как на маленьких детей, и с укоризной покачала головой.