Она действительно потянулась к ухвату возле печки, где пеклась на угольях картошка. Но супруг оказался проворней – вскарабкался на лавку и дунул в открытое окно, зарывшись с головой в лопухи. Там, не раздумывая, он стремительно кинулся к подсолнуху, что вскоре накрыл его своими золотисто-чёрными солнышками.

-А всё ж, Дарья, какой чудак у меня из винтовки затвор вытянул? – жалобно запричитал Свиридов, поглядывая на ухват…

Так как Онищенко с открытым ртом молчал, Васька не заставил себя долго ждать:

-А боишься ты, братуха, что найдут тебя. И кончат... Те, кому ты сейчас служишь верой и правдой. И кончат они тебя только потому, что под руку попал - не вовремя... Вот так ситуация для тебя сложилась, а ты совершенно не при чём. Вроде фантика оказался... Бумажки от конфетки, которую взять и выбросить не жаль. И жалеешь ты поэтому, братуха - сильно жалеешь о своём выборе... Сказать о каком или сам мне скажешь?

В уме он уже создал сценарий беседы. Но по ходу он чувствовал, что придётся перестраиваться.

-Жалеть я так... немного, конечно, жалею. Что в воздух пальнул, когда мне этот фриц сгоряча врезал, - всхлипнул и хмыкнул Онищенко, оттирая кровь. - Что ж она, паскуда такая, льёт и льёт... Ну, а по большому счёту, ни о чём не жалею...

-И что служишь Великой Германии и фюреру тоже не жалеешь?

-Ну, как сказать... А что мне осталось? Жизнь она, паскуда, такая... Ничего наперёд неизвестно... В плен попал - в лагерь, что - подыхать что ли? Вот и взял - на службу к немцу. Ничего, кормили, одёжу нашу выдали, хэбэ, - потеребил он свою же гимнастёрку...Папиросы дают, махры, когда у них есть, денежное довольство вермахта. Бабы там, всякое разное, если заслужишь... Не обидят! Ну, понятно, что кофий им варишь, сапоги чистишь, по кухне... Но, если что ни так - можно и по зубам!Оно, конечно, для порядку - так и нужно. Мы стерпим - при Советах тоже терпели...

-Ладно, ясно что ты наш человек, Андрей. А нам такие наши ох как нужны, - сказал Васька, сыграв натуральное восхищение. Для вящей убедительности даже хлопнул Андрюху по плечу, от чего тот поджался: - Я ведь тут не просто так, Андрей.Я ведь тоже служу Великой Германии - задание секретное выполняю. Понял-нет?

И запустив руку за борт синего пиджака - извлёк круглый металлический жетон на цепочке, который забыл - растяпа такой! - передать Лоренсу.

Онищенко в глаза бросился предмет, похожий на железнодорожную пломбу. С одной стороны (Васька намеренно повращал его с загадочно улыбкой) виднелись какие-то цифры, с другой - красовалась выбитое "Geheime Staatspolizei".

-Понял откуда я буду?

У Онищенко отвисла челюсть :

-Откуда вы будете, господин немец?

-Да из гестапо: из секретной государственной полиции Великой Германии. От откудова.

Онищенко вскинулся, но Васька с силой усадил его на место:

-Сидеть! Мы давно за тобой наблюдаем. И всё, что здесь произошло входит в план одной секретной операции, которая разработана самим фюрером германской нации Адольфом Гитлером.Все кандидаты прошли строжайший отбор. И ты в том числе, Андрей Онищенко. Искренне поздравляю тебя - с этого момента ты поступаешь в моё распоряжение. Твоя задача теперь - беспрекословно исполнять мои приказы. По завершении операции ты будешь отмечен высокой наградой рейха. Может быть - из рук самого фюрера. Кроме этого ты и твоя семья получите большой земельный надел в вечное владение. Ни то что - при Советах... Но в случае твоего отказа или попытки саботажа ты будешь немедленно уничтожен. Такая же участь постигнет всех твоих родных и близких, так и знай! Ты согласен принять участие в операции секретной государственной полиции? Или согласен подохнуть как большевистский холуй и иудейский прихвостень?

Онищенко вздрогнул и испуганно кивнул:

-Ага, так, значит... То-то я подумал: иду себе спокойно, никого не трогаю, от обязанностей своих не отлыниваю. А он, герр немец, ко мне подъезжает и - ка-а-ак хрясть  мне в челюсть...А потом - ещё в почку! А потом - я как не выдержал, как выстрелил в воздух. Что б, значит, герр Густав, меня спасать... А они - из пулемёта...

-Ты поступил как требовала ситуация, Андрей Онищенко. Ты молодец! Но я не слышал главного - ты согласен?!

-Ага, конечно...

-Так вот, с этого момента ты становишься моей тенью. Ни одного слова, ни одного движения без приказа! Никаких посторонних мыслей! Только вперёд и только за мной. Ферштейн?

-Ага, ферштейн...

-Не понял?!

-Извините, герр немец! Яволь!

-Снова молодец...

***

...Крегер и Йорген шли по сельской улочке уступом. Впереди по левой стороне, выставив длинную самозарядную "Вальтер 41", шёл Йорген. Замыкающим был Крегер. У него глаза горели ненавистью к тому наглому "хиви", которого он сгоряча избил, а затем причислил к партизанам. Глупее надо было ещё придумать. Но Крегеру надо было спасать не шкуру - своё имя. В охранной дивизии, где он служил, поначалу с этим было неплохо. Крегера уважали как московского ветерана. Но со временем в дивизию стали приходить солдаты с Железными крестами, полученными за Ржевский выступ, Крым и Сталинград. На их фоне он со своей медалью "Мороженное мясо"  выглядел уже не таким красавчиком и героем.Его постепенно стали оттеснять в тень; его рассказы о поединках с КВ и Т-34 уже не выглядили такими красочными.

-Иди вперёд! - в который раз гаркнул он в спину Йоргена. - И смотри по сторонам, сосунок. Пули таких как ты целовать любят.

Йорген не отвечал и Крегера это бесило:

-Старший стрелок, ты опять задираешь нос?!? Я это запомню...

-Лучше поглядывай по сторонам, герр московский ветеран. Пули любят таких как ты - слишком разговорчивых...

Вдали поднялось облачко пыли, раздались детские голоса. Крегер прижался к забору: