- Мы выходим, Ганс. Снимите оцепление, - когда его двое сопровождающих Цвигуна путников, вышли, добавил: - Готовьте следующие объекты. Да… Нужны санитары и врач. Одному из офицеров СС срочно требуется медицинская помощь. Всё…
***
…Первый Pz III Ausf J самоходка удачно поразила из своей 85-мм пушки. В туче чёрно огненного взрыва веером разметало обломки бронеэкрана, что окружал корпус. Коробчатую башню с 50-мм пушкой (Kwk 50 L42) свернуло набок. Из боковых эвакуационных люков полезли чёрные фигурки в пилотках. В окуляр прицела можно было различить их испуганные, потные и перепачканные лица. Одного вытягивали за плечи – с узкими серебристыми погонами и круглыми наушниками шлемофона. Наверняка был командир. Следующие два панцера той же серии, с бронеэкранами по бортам и тонкими длинными пушками, принялись совершать боковые манёвры. Так они пытались избежать лобовых попаданий мощной советской пушки. Почти одновременно оба панцера выпустили по снаряду в Крыжовскую САУшку. Один из них оказался болванкой. Она пронзительно чиркнула по стальной маске лобовика, к которой крепилось орудие. В рубку посыпались рыжие искры. Вдобавок влетела с пронзительным визгом мелкая окалина, что поранила руки Хохленко. Металлическая крошка мелодично зазвенела по уложенным в футлярах по обе стороны от орудийного затвора тридцати семи оставшимся «выстрелам». По деревне глухо ухали 85-мм его батальона. Кострами горели три подожжённых вражеских танка. От уцелевших и выбравшихся наружу «панцерман» можно было ожидать любой подлянки, хоть, и вооружены были не в пример хуже нашего. Одни лишь «вальтеры» да «люгеры» в кобурах. Могли, правда, бесшумно подобраться, вскочить на корму и открыть огонь по смотровым щелям. Или набросить на них плащ-палатку, что практиковалось обоими сторонами. И ждать, пока кто-нибудь из любопытства не вылезет. Хорошо не было фрицевской пехоты. Даже странно – куда запропастилась…
Ахромеевскую самоходку накрыло сразу из двух «гешутц». Прямоугольный корпус с разбитой гусеницей сильно тряхнуло. Из кормы вылетел сгусток пламени. После авианалёта было принято решение: использовать машину в качестве приманки. Чинить ей гусеницу было некогда. Успели лишь выгрузить боекомплект. Отнесли в церковь и сложили в алтаре. Через час комполка, с которым Виктор связался по рации, обещал подкрепление. Но этот час надо было продержаться одним. Без мотопехоты. Вместе с тем солярки, что плескалось в баках, хватит едва на час. Шутка ли! 250 км прошли после выгрузки до места дислокации, а затем, без дозаправки…
Виктор помнил, как перед боем к Михайловке запылила моторизованная разведка, состоявшая из пяти мотоциклетов, а также двух бронемашин на шести камерах, снабжённых п-образными антеннами. Понаблюдав окраины в бинокль, разведчики веером расползлись в направлении деревни. Из первого бронеавтомобиля, который встал метрах в ста от ближайшего дома, выпрыгнул офицер в высокой фуражке и светло-серой рубашке, перехваченной подтяжками. Он принялся более тщательно рассматривать сельский ландшафт. В окуляры вскоре попал силуэт Ахромеевской самоходки. Бинокль его тут же обвис. Рука дёрнулась в распахнутую дверку за наушниками шлемофона, чтобы доложить. Что-то вроде: «руссише швайн – махин драпес»!
Его напарник, водитель или башенный стрелок высунул голову из башни. Дымя папиросой, принялся также водить окулярами из стороны в сторону. Но не более того. Странно! Ведь отбомбившиеся «штуки» обязаны были доложить о том, какие силы обороняют деревню.
Тут Виктора осенило, как нужно действовать. Он давно понял, что самоходчики-противотанкисты Катукова решили действовать как линейные танки. Поэтому вскорости их уничтожили. Он гаркнул в мембраны радиостанции, не соблюдая никаких кодировок: «Личный состав! Слушай команду! Ударной волной, по трое, в атаку на фашистских гадов! За товарища Сталина и Советскую Родину! Да здравствует коммунистический Интернационал! Смерть… ура…»
Неизвестно смутились ли «фашистские гады», завидев движущиеся на них со скрежетом и лязгом зубовным зелёные «коробки» с хоботами 85-мм пушек. Однако бронемашины стремительно сорвались со своих мест. Не разбирая дороги через вспаханное поле, они стали уходить восвояси. Одна из них вскоре была зажжена двумя очередями из ДШК на машине Виктора. Вторая, умело маневрируя и съехав на грейдер, сумела отойти на безопасное расстояние. По обрывкам германских фраз, перехваченных радистом, стало ясно: сосчитав девять САУ, обозначив их строй как «свинью», командир передовой панцерной группы приготовился к встрече «руссише панцерс». Причём в излюбленных традициях. Именно: отвести свои «панцерс» на фланги. Вперёд выставить «штургещютц» или батареи противотанковых пушек.
С девятью САУ 9-й роты Виктор осторожно выдвинулся вперёд. Через метров пятьсот в обозначившемся облаке пыли он в перископы командирской башенки разглядел силуэты вражеских машин, что шли «свиньёй». Затем открыл люк и рассмотрел их в бинокль. Это были модернезированные Pz.Kpfw. III Ausf J и Ausf L, что не обладали ни мощной бронезащитой, ни мощными дальнобойными «колотушками». Конечно, 50-мм «штуммель» могла пробить Pz.Gr.40 лобовой бронелист Т-34/76. Да и кормовой тоже, что также составлял по толщине своей 45 мм. Правда за счёт наклона броня «тридцатьчетвёрки» приравнивалась к 70 мм. Поразить её наверняка с заброневым воздействием из 50-мм можно было лишь со 100 мм бронебойным снарядом, снабжённым баллистическим наконечником.
Сделав два залпа с 2000 метров в «божий свет» или «в копеечку», по команде Виктора, САУшки принялись отползать к деревне. Германские экипажи, повинуясь своему командиру, что двигался во главе клина на ещё более устаревшем Pz.Kpfw. III Ausf A с макетом орудия, разделились на штурмовые и отвлекающую группу, что ещё называлась группой имитации атаки. Всего на боевые порядки батальона самоходной артиллерии в деревне двигалось до тридцати панцерс. Выбрасывая из орудийных жерл треугольники бледного пламени, стремительно атаковала по центру отвлекающая группа. Их командир наверняка рассчитывал, что как и 41-м или в 42-м у «руссише комманданте» встанут набекрень недочеловеческие мозги. Большевистские «унтерменши» либо пойдут в бессмысленную лобовую, после чего их уничтожение станет делом времени: его совершат фланговые штурмовые группы. Либо в баках иссякнет солярка, либо «фрикцион погорит», как выражаются сами русские. Это приводило в 1941 году к остановке от 70-80 % матчасти приграничных мехкорпусов, которые из-за этого наступали по частям и становились лёгкой добычей даже PzII с их 20-мм автоматическими пушками. Атакуя в лоб неподавленную с воздуха авиацией и с земли артиллерией противотанковую оборону, «красные Кристи» БТ и Т-26 подвергались контрударам с тыла и флангов. Дающая 200 выстрелов в минуту, эта танкетка превращала их броню в друшлак. Но, прежде чем это происходило, вспыхивали топливные баки, что располагались на корме. Это довершало разгром поредевших ещё до боя по техническим причинам русских мехкорпусов. А гиганты-КВ, а также Т-34 расстреливались с дальних дистанций из зениток «Бофорс» 88-м, 75-мм тяжелых пушек и выведенных на прямую наводку Fe или Le HF 18 (150-мм).
- …Комбат! Мне сверху видно всё – ты так и знай! – в наушниках шлемофона, переданного Ивановым, зазвенел, как натянутая струна, ахромеевский голос. Сняв с САУ прицел и радиостанцию, уложив бронебойные и осколочно-фугасные «выстрелы» в алтарь, его экипаж, по приказу Виктора, оборудовал НП на звоннице. – На горизонте пока относительно чисто. Появилось штуки четыре заправщика. К ним присоединились мотоциклетки, что были в составе разведки. Прибыли два транспортёра с пешкодралами. По форме вижу – эсэсы, мать их. Пока стоят без движения. В бинокли нас разглядывают, да солнце мешает… - довольный Сашка заржал:- Дистанция – около двух с половиной. Может передать командиру 4-й, что б выдвинулся и вдарил разок-другой?