Он сделал несколько неуверенных шагов в сторону, облокотился о шершавый ствол дерева и, держа больную руку правой рукой, запрокинул голову назад- фуражка слетела с его головы.
Рик дышал глубоко и часто, ему казалось, что вокруг недостаточно воздуха, что легкие его высохли и стали сухими, как бумага, такими- же шершавыми, как и его высохшие губы.
Привычный и естественный мир Рика треснул. Рядом с тем, что всегда было для него привычным и своим, встало невозможное и бредовое, оно обрело свое место и очертания, такие- же реальные, как и то дерево, под которым он сейчас стоял.
«Мы знаем».
Они знают.
Они приходят, когда захотят.
Где- то далеко позади него, с гулом и частым стуком колес, проносился по эстакаде, городской электропоезд.
Рик не пошел домой, он забыл думать о доме. Его била мелкая, противная дрожь, правая рука, казалось, горела огнем, словно ему вырвали бицепс и сломали кость.
Стараясь вернуть себе самообладание, Рик поспешил уйти с освещенного редкими фонарями бульвара, вернулся к универмагу, уже закрытому и безлюдному, долго стоял около ярко освещенной витрины, глядя на выставленный на стеклянных полках хрусталь, потом его взгляд уперся в два манекена, в модных, мужских костюмах и черных, широких шляпах. Рик вздрогнул, отошел и зашагал в сторону ближайшей забегаловки.
Он пришел домой к Лайне, спустя два с половиной часа- пьяный и растерянный.
Она, конечно- же, увидела его правую руку, когда он, морщась от боли, пытался стянуть с себя свою синюю рубашку.
Рик!
Задержание.- он упал на кровать и уткнувшись лицом в подушку, закрыл глаза.
Ты можешь пошевелить пальцами?
Это был здоровый тип. Очень здоровый. Мы его еле скрутили.
Рик быстро уснул, словно провалился в глубокую черную и душную яму. Ему снилось будто он стоит на ночной, бесконечно длинной аллее, вокруг него высятся темные клены, между их шершавыми стволами зреет и прячется непроглядный мрак. Мрак этот затопил собой все впереди кленовой аллеи, пропитал весь мир чернотой и ожиданием ужаса. Рик смотрит вперед, туда, где в черноте ночи теряется безлюдная дорожка, и оттуда на него несется что- то невидимое, грозное и неумолимое как смерть, безмолвное как могила. Рик знает, что помощи ждать не откуда, что ему ни кто не поможет. Он поднимает свою руку с пистолетом, целится во мрак аллеи, цепенеет духом, а невидимый ужас приближается, и еще немного и он покажет Рику свое безобразное, невозможное лицо.
Рик начинает стрелять.
Он вдруг понимает- с отчаянием обреченного, что перезарядить пистолет ему уже не успеть.
Вспышки выстрелов не в силах осветить смертельную тьму.
******* *******
На светофоре загорелся красный свет. Рик остановил машину рядом с белым, сверкающим новым лаком, автобусом, смотрел, как на пешеходный переход шагнули по- утреннему торопливые пешеходы.
Гай, развалившись на своем сидении, угрюмо взирал на свои колени, фуражка, сдвинутая на затылок, открывала его выпуклый, вспотевший лоб.
Рик молчал.
Он думал о вчерашнем происшествии в Кленовом скверу.
Таких кукол, что повстречали его вчера вечером- не бывает. Это невозможно. Может он свихнулся, стал одним из психов? А что? Бывает же такое- живет человек себе, живет, а потом у него в голове, что- то ломается и он бегает по улице с криками «пожар, пожар», хотя, никакого пожара- то и нет. Вроде сломавшегося светофора. Вдруг, ни с того, ни с сего, светофор портится, и у него начинает постоянно светить, какой- нибудь один фонарь- красный, или скажем, зеленый, горит постоянно и не может... Нет, именно красный фонарь, именно красный, черт бы его побрал, потому что это уже не в какие ворота не лезет, и если он свихнулся, то фонарь этот, чтоб ему пусто было, обязательно красный!
Он не торопясь закурил папиросу, старался сохранять внимание, следя за дорогой перед их машиной.
Хорошо, предположим.
Ладно- свихнулся.
Нда.
А что делать, сходят же люди с ума?!
Синяк этот на его руке. Пусть синяк. Может он своим сломавшимся воображением сам придумал себе этих кукол, сам себя напугал, а затем, сам же и нанес себе это увечье?
Рик посмотрел в сторону Гая.
Тот, откинувшись на спинку своего сидения, бесцельно смотрел вниз на свои пухлые колени, взгляд его ничего не выражал.
Хочу у тебя, кое, что спросить, Гай,- произнес Рик.
Угу.
Ты, никогда не замечал за мной, странностей?
Странности есть у всех. Остановишь на углу квартала?
Я не об этом.- Рик помедлил и сказал.- Я похож на психа?
Гай ожил, он повернул голову в сторону Рика.
На психа?- С любопытством спросил он.- Тебе это Дик сказал?
Рик усмехнулся.
Дружище, я давно за тобой замечаю странности.- Взгляд Гая повеселел.- А что? Разговариваешь по ночам? Писаешься во сне?
Живот Гая затрясся, пуговицы его форменной рубашки угрожающе врезались в петлицы.
Да, луначу, прошелся пару раз по потолку.
Лицо Гая постепенно приобретало выражение озабоченности, смех прекратился, его глаза посмотрели на Рика серьезно:
Рассказывай.
Нечего рассказывать. Просто спросил. Я похож на психа?
Не замечал. С тобой вроде всегда все нормально. Что- то случилось?
Рик ответил не сразу. Он смотрел, как последние пешеходы спешат перейти дорогу по пешеходному переходу, побарабанил пальцами рук по рулевому колесу, и произнес:
Кошмары. Стали сниться кошмары.
Кошмары? И все?
И все.
Гай заскучал.
Подумаешь- кошмары. Я- то думал, что- нибудь серьезное!
Поехали!
Рик вел машину по первому ряду дороги, свернул на перекрестке направо, и затормозил возле приземистого, двухэтажного здания из красного кирпича. Заглушил мотор.
Гай заерзал, задвигался, открыл свою дверцу и, кряхтя начал вылазить из машины.
Сейчас вернусь.
Рик смотрел в боковое окно, как Гай вразвалочку идет к мощной, деревянной двери, над которой красовалась табличка в виде изогнутого дубового листа, с желтыми буквами прописью- « Кабачок. Под дубом».
Он знал, что Гай вернется через несколько минут- зайдет в забегаловку, и бармен у стойки узнав его, тут- же молча скроется в задней двери, за витриной с бутылками, и Гай так- же молча проследует за ним, где его ждет рюмка водки и незамысловатая закуска.
Такое случалось с ним редко- раз, другой в месяц, он никогда не набирался в хлам, работе его посещения кабачка не мешали, и Рик смотрел на все это «сквозь пальцы».
Сегодня последний день перед двумя выходными, неделя прошла относительно спокойно, если не считать зарезанного на их участке карманника- гастролера, к тому же ехали они по вызову на домашний дебош по знакомому адресу, в который уже раз за прошедшую неделю, и день обещал пройти без чрезвычайных происшествий. По крайней мере утро выдалось спокойным.
Рик аккуратно потрогал свою правую руку- там под рукавом его синей рубашки чернел огромный синяк, разрисованный йодной сеткой, и каждое движение руки приносило ему острую боль.
Он вылез из машины, хлопнул водительской дверцей и направился вслед за Гаем.
В кабачке воняло, как обычно воняет в подобных заведениях- перегаром и табаком. Десяток маленьких столиков в небольшом зале, с обшитыми деревянной рейкой, стенами, пустовали, если не считать одного единственного посетителя в мятой зеленой рубашке, коричневых, таких же мятых брюках, и серых, растоптанных туфлях на босую ногу. Посетитель стоял у барной стойки, тянул из кружки местное пойло и при виде Рика, его одутловатое лицо изобразило нечто вроде почтения.
Рик прошел через зал и шагнул за покрытую наклейками с известными актрисами, дверь, и оказался на кухне, где застал уже собравшегося уходить Гая и старика- бармена, у которого в глазах застыл все понимающий взгляд.
Бармена звали Лумик, был он худ, среднего роста, в спортивном, старом костюме цвета спелой сливы, поверх которого был надет накрахмаленный, сияющий белизной, халат.
Солнечный свет ярко освещал девственно чистый стол у окна, накрытый дешевой клеенкой, с пестрыми цветами, газовую плиту и ворох кастрюль и тарелок в большой, эмалированной раковине.
Привет, Лум.- Рик и бармен пожали друг другу руки:- Продолжаешь травить полицейских своим пойлом?
Господин лейтенант, у меня все высшего сорта!- Лумик широко улыбнулся Рику своей грустной улыбкой.- Я бы не стал предлагать вам всякую дрянь. Тем более вам. А вы, что же? Тоже хотите присоединиться?
Ты чего?- Гай смотрел на Рика с нескрываемым удивлением.
Лум, плесни мне кружечку пива, если можно.
Всегда рад вам, господа.
Ты чего?- Гай оторопел.
Чего?- Рик наблюдал, как старый Лумик четкими движениями своих костлявых рук наполняет стеклянную кружку пенным напитком, держа ее под горбатым краном, пузатой, затянутой железными обручами, бочки.- Лум, давно не виделись. Как супруга, как дочки?
Все благополучно. Старшая вышла замуж и теперь я должен содержать еще и ее мужа- тунеядца. Надеюсь, что с внуками повезет.
Рик улыбнулся, принял от него кружку и отпил сразу половину. Он пил большими глотками, держа кружку левой рукой и оттопырив мизинец.
Зять хоть не буйный?
Нет. Он тихий проходимец, не любящий работать. Целыми днями слушаю их грызню. А ваши дела как? Я смотрю господин подлейтенант начал худеть.
Гай смущенно погладил свой живот и сказал:
Много работы, Лум. Бегаем, как гончие псы. Некогда перекусить.
Нда. - Лумик наблюдал, как Рик допивает пиво, покачал головой и принял у него пустую кружку.- Повторить?
Нет, спасибо. Если есть, какие- нибудь проблемы, Лум...
Господин лейтенант, какие у меня могут быть проблемы, после той истории? Мутные типы теперь обходят мое заведение стороной. Если бы не вы, то не было бы не меня, не дочек, не супруги...
Пусть знают, кто здесь закон,- сказал Гай, и снова приложился к своей стеклянной кружке, на его маленьком носу блестели капельки пота.
Да.- Рик усмехнулся:- Мы их тогда, пощупали за вымя.